– Да. – Обязанность временного приемного родителя – брать ребенка в центр для контакта и затем забирать его. Иногда временный приемный родитель также наблюдает за контактом в привычной среде или в собственном доме ребенка, но в нашем случае это было бы неуместно. Контакт Оскара с матерью будет супервизировать специалист в Семейном центре.
– У вас была возможность спросить у матери Оскара о его диете и распорядке дня? – спросила я у Эндрю.
– Она подтвердила, что у Оскара нет никакой специальной диеты, он ест большинство продуктов. Вы сможете обсудить его распорядок, когда встретитесь с ней. Она была очень зла из-за того, что его отправили под опеку, и также из-за того, что Оскар проходил медицинский осмотр без ее согласия. Я объяснил ей, что, когда ребенок впервые оказывается под опекой, его обычно осматривает врач, и, разумеется, мы не нуждались в ее согласии, так как у нас на руках было решение суда. Хотя, будь она здесь, я бы запросил ее согласие. – Я кивнула. – Я прочел отчет педиатра. Она отмечает, что Оскар маловат для своего возраста, но его рост и вес в пределах нормы. Она не нашла никаких признаков намеренных повреждений, хотя констатирует, что он очень неохотно позволил его осмотреть.
– Да, он не хотел снимать одежду. Он и при мне тоже не хочет раздеваться. Я набираю для него ванну и жду за дверью, пока он разденется и помоется. То же самое, когда он переодевается ко сну. Я задавалась вопросом, не случилось ли что-то с ним у него дома. При таком количестве людей вокруг…
– Это возможно. Я еще не видел, какова обстановка в доме, но он может оказаться переполненным. Оскар и Роксана много переезжали. Имя Оскара возникало в нашей системе в разных местах с момента, когда ему было восемнадцать месяцев. Он посещал два детских сада и три школы.
– Много, – сказала я. – Хотя то, что он живет здесь с тех пор, как был совсем маленьким, объясняет, почему он так хорошо говорит по-английски.
– Его мать хотела бы устроиться жить в нашей стране постоянно, но это сложно, учитывая состояние Луки. – Я кивнула. – Она думала, что, когда вернется, Оскар сразу же сможет жить с ней снова, но я вынужден был объяснить, что он останется под опекой на какое-то время, пока не проведут все проверки и мы не будем уверены, что за ним станут хорошо присматривать и ему не будет угрожать опасность. Она была зла на меня, но, боюсь, таков удел социального работника. – Эндрю смиренно вздохнул.
Я сочувственно улыбнулась, прежде чем спросить:
– Вы знали, что Оскар спит на полу в спальном мешке?
– Нет, – сказал он, делая пометку. – Он вам так сказал?
– Да, и также – что он часто забирается в свой спальный мешок вечером и по выходным.
– То есть у него нет кровати? – спросил Эндрю, нахмурясь.
– Нет, судя по тому, что он говорит.
– Я навещу Роксану, когда она вернется, и смогу увидеть, в каких условиях спал Оскар. Думаю, пока это всё, – заключил Эндрю, проверяя свои заметки. – У вас есть еще какие-нибудь вопросы?
– Нет, думаю, нет.
– Я осмотрюсь здесь, – сказал Эндрю, возвращая блокнот и ручку в портфель, – и оставлю вас ужинать. Там что-то вкусно пахнет.
– Это запеканка, – сказала я. Пока мы разговаривали, запах готовящегося ужина распространился из кухни. Тут я услышала, как распахнулась передняя дверь, и раздался радостный возглас Люси: «Привет, ребята! Угадайте, что случилось? До Даррена наконец-то дошло! У меня сегодня свидание!»
– Это моя вторая дочь, Люси, – сказала я Эндрю и быстро вышла в прихожую, прежде чем Люси успеет выкрикнуть еще что-нибудь.
– Привет, милая. У нас социальный работник Оскара.
– Ой, я забыла! – Люси прикрыла рот рукой и поморщилась. – Надеюсь, он не заберет меня под опеку.
– Люси! – воскликнула я предостерегающе. В прихожей появился Эндрю.
– Все в порядке, – сказал он. – Надеюсь, вы хорошо проведете вечер.
– Спасибо, – резковато отозвалась Люси. – Я пойду к себе и приготовлюсь к свиданию.
Я снисходительно улыбнулась. Прежде чем прийти ко мне, Люси несколько лет провела под опекой, уходя из нее и возвращаясь. Ее опыт взаимодействия с социальными работниками не всегда был самым лучшим, и некоторое время она была настроена против них. Сейчас она значительно смягчилась по отношению к ним, хотя иногда бывала враждебной, но я сомневаюсь, что она правда думала то, что говорила, и уверена, что социальным работникам приходилось сталкиваться с много худшим.
Я намеревалась показать Эндрю дом и повела его в нашу переднюю комнату, где стояли компьютер и принтер, которыми мы все пользовались, полки с книгами, стереосистема, маленький диван и раздвижной обеденный стол со стульями – мы доставали их, когда к нам приходили гости. Оттуда я повела его обратно в прихожую и в столовую, где по-прежнему сидели Паула и Оскар, складывая пазлы.
– Спасибо, – сказала я Пауле и похвалила Оскара за то, что он прекрасно складывает головоломку. Эндрю тоже похвалил его. Затем я показала Эндрю второй этаж, где мы заглянули во все комнаты, кроме спальни Люси, так как он сказал, что нет необходимости ее беспокоить. Разумное решение, подумала я.
Вновь оказавшись внизу, Эндрю забрал из гостиной свой портфель, попрощался с Оскаром и Паулой, и я проводила его к выходу. Через пять минут пришел Адриан, и я позвала всех ужинать. Люси присоединилась к нам позднее, торопливо поела и вернулась к себе – заканчивать приготовления к свиданию, хотя я сказала ей, что она и так выглядит прекрасно. Даррен, с которым она собиралась встретиться, был ее коллегой в яслях, и она рассказывала о нем уже некоторое время, так что я знала, что они были друзьями, но сейчас, кажется, их отношения перешли на другой уровень. Адриан и Паула люди сдержанные и часто скрывают свои чувства, но у Люси душа нараспашку. Я рада была, что у нее свидание, но боялась, что, если она так быстро начнет слишком сильно вкладываться в их отношения, ей будет больно, если ничего не получится. Однако как родитель ты должен помнить, что догматичные советы – последнее, в чем нуждаются твои дети.
Иногда, встретившись со своим социальным работником, ребенок ободряется, и это помогает ему приспособиться к временной приемной семье, но Оскар после встречи с Эндрю остался таким же тихим и замкнутым, каким был до этого. Он не упоминал о его визите, а я не давила на него, так что наш вечер просто потек своим чередом. После ужина мы с Оскаром пошли в гостиную, где он читал учебник, затем я почитала ему немного сказки, прежде чем он начал готовиться ложиться спать. Как и в предыдущие разы, я ждала за дверью ванной, пока он раздевался, принимал ванну и надевал пижаму. Я вошла, когда он чистил зубы. Мы шли по коридору в его спальню, когда он спросил:
– Мне нужно будет опять встретиться с Эндрю?
– Да, он твой социальный работник. Если у тебя возникнет какая-нибудь проблема, ты можешь сказать об этом ему или мне. – Оскар встревоженно нахмурился. – Эндрю милый, – сказала я. – Он хочет быть уверен, что ты в безопасности и о тебе хорошо заботятся.
Оскар казался задумчивым. Он спросил:
– Откуда вы знаете, что он милый?
– Ну он социальный работник и стремится помогать детям. Он сдал много тестов и прошел множество проверок для того, чтобы подтвердить, что он подходит для этой работы.
Оскар снова затих, а когда мы вошли в комнату, спросил снова:
– Адриан милый?
– Да, он мой сын.
Еще одна полная задумчивости пауза, и затем:
– Мои дяди милые?
– Я не знаю, дорогой, – ответила я. – Я с ними не знакома. Ты должен знать это лучше меня. Как ты думаешь?
Тишина. Оскар взял своего плюшевого мишку и, проигнорировав мой вопрос, сказал:
– Мой брат Лука милый.
– Да, я уверена, что это так. А что насчет твоих дядей? – напомнила я.
Оскар забрался в постель и устроился на боку, отвернувшись от меня и давая понять, что разговор окончен.
– Спокойной ночи, дорогой, спи крепко, – сказала я. – Завтра пятница, а потом выходные.
Ответа не последовало, так что, еще раз пожелав ему спокойной ночи, я вышла, закрыв за собой дверь.
В том, что касалось воспитания Оскара, мне с ним было легко. Некоторые дети и подростки, попав под опеку, демонстрируют большие проблемы с поведением, и, прежде чем попасть ко мне, им иногда приходится сменить множество временных приемных родителей. Оскар же был очень хорошо воспитан, делал то, что я просила, ел и спал хорошо, и ему нравилось ходить в школу. Однако я не чувствовала себя спокойно. Его пассивная покорность, затравленное выражение в глазах, очевидная настороженность в отношении мужчин, а также некоторые вопросы, которые он задавал, заявления, которые делал, не следуя им, давали мне реальные причины для беспокойства. Мое подозрение, что он пострадал от чего-то гораздо худшего, чем пренебрежение и пощечина, усилилось, но это по-прежнему было лишь предположение, ощущение в животе, реакция, выработавшаяся у меня за годы работы с детьми. Пока не имелось никаких свидетельств того, что мои опасения справедливы. Делая по вечерам записи в дневнике, я не упомянула о них, ограничиваясь объективным отчетом о том, как прошел день Оскара, но сама боялась худшего.
Люси пришла со свидания с Дарреном около половины одиннадцатого вечера. Я была в гостиной и собиралась ложиться, но тут появилась она, и ей хотелось поговорить. Она была гораздо менее возбуждена, чем ранее, и выглядела усталой – неудивительно, после целого дня на работе и такого количества усилий и энергии, которые она приложила, чтобы подготовиться к встрече с бойфрендом.
Люси сказала, что отлично провела время, и из нашей беседы я поняла, что Даррену столько же лет, сколько ей – двадцать три, – и у него есть младшая сестра, у которой уже есть двухлетний ребенок. Даррен и их родители очень ее поддерживают.
– Прекрасно, – сказала я, размышляя о том, что Люси, надеюсь, достаточно разумна, чтобы не пойти тем же путем, что и сестра Даррена. – Ты увидишься с ним еще раз? – спросила я у нее.