– Можно, милый?
Оскар кивнул. Он вышел из комнаты, чтобы воспользоваться туалетом, и вернулся одеться.
– Тебе снился плохой сон прошлой ночью, – сказала я, раскладывая одежду, которую он должен был надеть сегодня, когда мы поедем к моей матери. – Ты помнишь, о чем он был?
– Да, – сказал он тихо.
– Можешь рассказать мне?
– Нет.
Он принялся одеваться, и я больше не задавала вопросов на эту тему и оставила его в покое.
В одиннадцать часов мы выехали к моей матери. Адриан был за рулем моей машины, я сидела на пассажирском сиденье, а Люси и Паула – сзади вместе с Оскаром, занимая его книгами и айпадом. Раньше, когда мы приезжали к ней, мама готовила для нас традиционный воскресный обед, но сейчас ей было уже за восемьдесят, и для нее это было слишком утомительно, поэтому обычно я вела нас перекусить куда-нибудь в кафе. Я заказала столик на сегодня в пабе-ресторане, куда можно было добраться пешком от маминого дома. Мы уже бывали там раньше, и там были рады детям. У них имелся даже небольшой игровой уголок для малышей.
Мама, должно быть, высматривала нас, так как стоило нам въехать на ее подъездную аллею, почти в двенадцать часов, как передняя дверь дома отворилась, и мы увидели ее стоящей на пороге и готовой приветствовать нас. Она улыбалась и махала нам. Мама всегда так суетится из-за нас и детей, которых мы воспитываем. Хотя я съехала за много лет до того, как создала собственную семью, навещая ее, я до сих пор каждый раз чувствую себя так, словно возвращаюсь домой.
Когда мы вошли в дом, мама поцеловала нас одного за другим, и я представила ей Оскара.
– Хочешь, я поцелую тебя? – спросила она его, но Оскар покачал головой. Она отнеслась к этому с пониманием. – Значит, в другой раз, когда узнаешь меня получше. Я покажу тебе, где у меня игрушки.
Мама держит в гостиной большую коробку с игрушками для детей, однако Оскар никуда не желал идти без меня. Держа его за руку, я повела его в гостиную и уселась с ним на пол, поощряя исследовать коробку с игрушками. Люси и Паула ушли с мамой на кухню: готовить нам напитки. Адриан пошел к ним, спрашивая у мамы, есть ли у нее какая-нибудь работа, с которой ей нужно помочь. С тех пор как умер папа, Адриан занимался всеми техническими работами, которые до того делал он: подстриганием травы или чисткой забившегося желоба. Мой брат и его семья тоже всегда рады были подставить плечо.
Примерно через час нам нужно было идти в ресторан, а пока мы расположились в маминой гостиной с напитками. Мне бы хотелось сказать, что Оскар быстро расслабился в мамином присутствии – или, скорее, в присутствии Наны, как ее называли большинство детей, которых мы воспитывали, – и вскоре следовал за ней так же, как и за мной. Однако это было не так. Он по-прежнему оставался бдительным и настороженным. Каждый звук, раздававшийся снаружи или внутри дома, пугал его, и он встревоженно озирался, чтобы понять, откуда этот звук исходит. В ресторане и во время ланча стало чуть легче, возможно, потому, что мы оказались на нейтральной территории, не знаю. Но когда мы вернулись, он сидел со мной до конца дня.
Когда пришло время идти домой, мама сказала мне:
– Кажется, Оскар прекрасный ребенок, но он слишком тихий.
– Я знаю. Надеюсь, он станет более раскованным, когда мы приедем в следующий раз.
Утром в понедельник позвонила Эдит, мой супервизор. Она спросила, как Оскар устроился, и сообщила, что хочет посетить нас завтра днем. Я ответила, что мы придем из школы к четырем, и сделала пометку в своем дневнике. Через час позвонил Эндрю. Спросив, как дела у Оскара, он сказал:
– Мать Оскара, Роксана, возвращается в Великобританию завтра вечером. Я собираюсь встретиться с ней в среду утром и устрою встречу с ней для вас в тот же день в два часа. Я также организую контролируемый контакт для Оскара и его матери в среду в Семейном центре, с четырех до половины шестого.
– Хорошо. – Я вновь потянулась к своему дневнику. – Где я встречаюсь с Роксаной?
– Здесь, в офисе совета.
– Мне нужно будет выехать в три, чтобы забрать Оскара из школы и привезти его в Семейный центр, – сказала я.
– Да, так будет нормально. Это просто короткая неформальная встреча.
– Вы хотите, чтобы я сказала Оскару, что он увидит свою мать? – спросила я.
– Да, пожалуйста, скажите ему. У меня не будет возможности сделать это.
Мы попрощались. Мой дневник быстро заполнялся. Визит Эдит прямо после школы во вторник, встреча с Роксаной в среду, контакт, да еще однодневный тренинг для временных приемных родителей в четверг.
В тот день, забрав Оскара из школы, я сказала ему то, что просил передать его социальный работник: его мама возвращается завтра, и он сможет увидеться с ней в среду в Семейном центре. Большинство детей были бы в восторге от этой новости, но не Оскар.
– Да, – сказал он ровным голосом.
Я рассказала ему немного о Семейном центре.
– Это вроде большого дома, где много гостиных, – сказала я, пока мы ехали в машине. – Ты встретишься с мамой в одной из них. Там есть диван, стол и стулья и много игр и игрушек. – Все комнаты, используемые для контакта, были обставлены одинаково. – В других комнатах другие дети будут встречаться со своими семьями. Леди, которая называется «супервизор контакта», будет с тобой все время встречи, чтобы убедиться, что с тобой все в порядке.
– Да, – ответил он тем же тоном. Я понимала, что, возможно, все это было для него слишком – много событий, много информации, трудно переварить.
– Я много раз приводила детей, о которых заботилась, в Семейный центр, – продолжила я. – Они всегда чудесно проводили время с родителями.
Оскар не отвечал.
– Оскар, ты рад, что увидишь свою маму? – спросила я, бросая на него взгляд в зеркало заднего вида.
– Да, – сказал он тоном, по которому было ясно, что никакой радости он не испытывает. И сменил тему. – У меня в школьной сумке домашнее задание по математике.
– Хорошо. Я помогу тебе с ним после ужина. Тебя что-то беспокоит? – Я вновь посмотрела на него в зеркало заднего вида. Оскар покачал головой. – Ты знаешь, что можешь сказать мне, если это так.
Оскар не ответил, и тема контакта, Семейного центра и встречи с его матерью больше не упоминалась между нами в тот день.
Оказалось, что Оскару не нужна была моя помощь с домашней работой, но я все равно сидела рядом с ним за столом, пока он занимался ею, а потом послушала, как он читает. После он немного посмотрел телевизор, молча и, в сущности, не слишком вникая в программу, которую там показывали, что, похоже, с ним бывало часто. Он просто сидел, глядя в пространство и слегка нахмурясь. В семь вечера мы последовали нашему обычному распорядку и начали готовиться ко сну.
На следующее утро, когда мы с Оскаром ждали начала занятий, на детскую площадку пришла мисс Джордан и принялась спрашивать, как он устраивается в моем доме.
– Понемногу, – ответила я. – А как у него дела в школе?
– Он прекрасно выполняет задания, но кажется озабоченным, – сказала мисс Джордан, понизив голос.
– Я понимаю, о чем вы, – согласилась я. Слово «озабоченный» описывало Оскара идеально. Бо́льшую часть времени у меня было такое чувство, что, хотя он присутствовал в своем теле, мысли его витали где-то за миллион миль. – У него назначена встреча с матерью завтра после уроков, – сообщила я мисс Джордан. Учителю ребенка важно знать обо всех событиях, которые могут так или иначе повлиять на его общее состояние и учебу, чтобы учитель при необходимости мог помочь и поддержать его. Я помню, как пришла в школу, где учились мои дети, когда от меня ушел мой муж, и сказала об этом директору. Моим детям не требовалась дополнительная поддержка, чтобы пережить то непростое для всех нас время, но знание, что они могут получить ее, если понадобится, поддерживало.
Пока мы с мисс Джордан разговаривали, Оскар стоял рядом со мной, и она обратилась к нему.
– Я думаю, ты рад снова увидеть маму.
– Да, – ответил Оскар без единого признака радости.
– Ему ко многому приходится приспосабливаться, – сказала я мисс Джордан. – Какие у них раньше были отношения? – спросила я тихо.
– Сложно сказать. Обычно его привозили в школу и забирали дяди. Он будет регулярно видеться с ней?
– Да, думаю, да. Его социальный работник расскажет мне, как все должно происходить.
– А его дяди? Он будет встречаться с кем-то из них?
– Нет, насколько я знаю.
Визит Эдит в тот же день был по меньшей мере предсказуемым.
По моему опыту, социальные работники – супервизоры понимают свою роль по-разному. Мой прежний супервизор, Джилл, была очень практичной, целеустремленной и полной энтузиазма, часто в своем рвении выходя за рамки служебных или должностных обязанностей. Эдит, с другой стороны, была более сдержанной и менее страстной, но мы поладили.
Эдит пришла на полчаса позже, чем планировалось, не извинилась за опоздание и не сняла туфли. Кратко поздоровавшись с Паулой, которая как раз пришла домой, прошагала в гостиную, где ее терпеливо ждал Оскар.
– Как у тебя дела? – садясь рядом с ним, спросила она довольно резко.
– Хорошо, – сказал Оскар тихо и отодвинулся подальше.
– Ты был в школе? – продолжила она тем же тоном.
Оскар не ответил.
– Он был в школе? – доставая блокнот и ручку из сумки на плече, спросила Эдит у меня.
– Да.
– Он видится со своей семьей?
– Завтра у него встреча с матерью.
Пока Эдит писала, Оскар тихонько соскользнул с дивана и вышел. Я услышала, как он поднимается в свою спальню.
– О, он ушел, – сказала Эдит. – Не важно. Я увидела его.
Остаток ее визита прошел, как обычно. Общий план для большинства супервизоров один и тот же; разнятся лишь их понимание того, как это должно быть. Эдит отдала мне копию своего отчета по прошлому визиту, которую мне следовало прочесть, подписать и вернуть – для моих записей мне пришлют электронный вариант. Затем она принялась задавать мне вопросы из своего контрольного списка, дел