ая заметки по мере того, как я отвечала на них. Каковы условия контакта Оскара с матерью? Я этого еще не знала. Как Оскар справляется в школе? Я описала ей его учебу. Имеются ли у меня какие-либо проблемы с устройством Оскара или изменения в моем домохозяйстве? Нет. Получает ли Оскар карманные деньги? Да. Сколько я даю ему? Десять фунтов в неделю, ответила я. Все временные приемные родители должны давать карманные деньги детям, о которых заботятся.
После этого Эдит спросила, какое обучение я проходила с ее прошлого визита, сделала заметку, потом прочла и подписала мой дневник. Она осмотрела дом, попрощалась с Оскаром, который по-прежнему был в своей спальне, и ушла писать отчет о нашей встрече. Она выполнила свою работу, однако я никогда не чувствовала в ней никакой реальной вовлеченности в дело или тепла.
Тем вечером Оскар был еще более тихим, чем обычно, если такое было возможно. Я спросила его, все ли с ним в порядке, и он кивнул. Тогда я спросила, не нервничает ли он по поводу завтрашней встречи с матерью. Оскар пожал плечами. Я заверила его, что беспокоиться не о чем. Однако той ночью ему снова приснился кошмар, а когда я вошла в его комнату, он пробормотал спросонья:
– Я увижу мамочку у меня дома?
– Нет, в Семейном центре, – ответила я, укладывая его. Успокоившись, он сразу же снова уснул.
Глава девятаяСтранное воссоединение
Хотя Оскар не выказывал никаких эмоций по поводу будущей встречи с матерью, сама я была изрядно взбудоражена и втайне нервничала. Первое знакомство с семьей ребенка и его встреча с родными в первый раз всегда сопровождаются беспокойством. Задаешься вопросом, понравишься ли ты им, надеешься, что вы сможете поладить. Для ребенка важно видеть, что его родитель (родители) и временный приемный воспитатель (воспитатели) работают вместе, однако не всегда это оказывается возможным. Некоторые родители не могут перестать злиться из-за того, что их ребенок попал под опеку, и эту злость направляют на временного приемного родителя, постоянно критикуя его и выискивая в нем недостатки, пытаясь подорвать его авторитет и принизить его роль, вплоть до выдвижения против него или нее необоснованных обвинений. Надеюсь, с Роксаной такого не будет, и мы сможем стать одной командой ради Оскара.
Я как следует приоделась для нашей встречи. Эндрю виделся с Роксаной этим утром, вероятно, в ее доме. Надеюсь, ему удалось убедить ее в том, что об Оскаре хорошо заботятся, и она будет спокойна и расположена общаться.
Я приехала в офис совета на пять минут раньше назначенного времени, отметилась на ресепшене и спросила у ресепшионистки, в какой комнате должна состояться встреча. В ее записях этого не было, и, позвонив по нескольким добавочным номерам, чтобы выяснить, куда мне идти, она в конце концов добралась до мобильного Эндрю. Эндрю сказал ей, что встреча назначена в комнате номер семь и он сам уже там. Я поблагодарила девушку за беспокойство и, повесив на шею пропуск для посетителя, поднялась по лестнице в нужную комнату.
Внутри с противоположных сторон большого стола сидели Эндрю и женщина, которая, как я предположила, была Роксаной. Она была хорошо сложена, с каштановыми волосами и бледным лицом, глаза ее были красны от слез. На столе напротив нее стоял пластиковый стаканчик с водой и коробка бумажных салфеток. Когда я вошла, она как раз потянулась за очередной салфеткой, но, увидев меня, резко встала и бросилась ко мне. На мгновение мне показалось, что она собирается меня ударить. Думаю, так решил и Эндрю тоже, потому что он поднялся вслед за Роксаной. Однако она вовсе не намерена была набрасываться на меня. Обняв меня, она зарыдала: «Пожалуйста, вы должны помочь мне вернуть моего ребенка! Он – всё, что у меня есть».
Я прежде встречала немало расстроенных родителей, но ни одного, кто расплакался бы у меня на плече при нашем знакомстве. Меня глубоко тронуло то, что Роксана в открытую плачет.
– Вы должны помочь мне, прошу вас. Оскар – причина, по которой я живу, – обезумев, сказала она.
Признаю, я чувствовала себя слегка неловко от близкого физического контакта с этой незнакомкой, но не могла просто взять и отстранить ее.
Эндрю смущенно смотрел на нас, явно не уверенный, что понимает, что ему делать, поскольку Роксана продолжала плакать.
Я, как могла, утешала ее, и вскоре Эндрю взял коробку с салфетками и подошел к нам.
– Сядем? – предложив ей салфетки, спросил он.
Роксана взяла салфетку и вытерла глаза.
– Простите, – сказала она, овладев собой, и мы уселись за стол.
– Я знаю, что это трудно, – сказала я ей.
– Спасибо, – ответила она и высморкалась. – Мне стыдно за мою несдержанность, но для меня это такой шок. Я должна была поехать к моему второму сыну, Луке – он нездоров, – но теперь я потеряла Оскара. Я не видела его почти три недели.
– Вы встретитесь с ним сегодня после обеда, – сказала я, и Эндрю кивнул. Я знала, что это не слишком большое утешение для матери, но это всё, что я могла ей предложить.
– Спасибо вам за то, что заботитесь об Оскаре, – сказала она без всякой обиды.
Мне было так жаль ее. Эндрю все еще выглядел смущенным, и я задавалась вопросом о том, как прошла их утренняя встреча; вероятно, еще более непросто, чем эта. Роксана сделала глоток воды из стаканчика.
– Роксана считает, что с ней поступили несправедливо, – сказал Эндрю, глядя на меня. – И нам не нужно было подавать заявление на ордер на опеку. Я объяснил, почему мы поступили именно так, и предложил ей проконсультироваться у юриста.
– Завтра у меня встреча с адвокатом, – подтвердила Роксана. – Но у меня нет денег на юриста. Эндрю говорит, что мне помогут.
– Я полагаю, вы можете обратиться за юридической помощью, – ответила я.
– Помните, я давал вам кое-какую литературу об этом? – сказал Эндрю.
Роксана кивнула.
– Я еще не читала.
– Ваш адвокат сможет больше вам рассказать о юридической помощи, на которую вы можете рассчитывать, и о том, как за ней обратиться, – промолвил Эндрю.
Роксана выглядела потерянной, и я представляла себе, насколько устрашающей и огромной задачей должно казаться родителю, чьего ребенка забрали под опеку, иметь дело с юридическими сложностями системы. И все это, страдая из-за потери сына. Однако я напомнила себе, что если бы с Оскаром не обращались плохо и он не оказался бы в опасности, то не попал бы под опеку. Это было сделано ради того, чтобы его защитить.
– Я не обижала его, – выпалила Роксана, будто прочтя мои мысли. – И никто из моих друзей этого не делал.
– Думаю, было бы хорошо, если бы вы рассказали Роксане немного о себе и о том, как поживает Оскар, – обратился ко мне Эндрю, меняя тему. В нашем распоряжении был всего час времени, и двадцать минут из него уже прошло.
– Да, конечно.
– В моей стране мы платим людям за то, чтобы они заботились о детях, – сказала Роксана. – И они не всегда хорошо с ними обращаются.
– У нас здесь мы придерживаемся высоких стандартов временного приемного родительства, – произнес Эндрю и посмотрел на меня, приглашая меня продолжить.
– Я давно этим занимаюсь – более двадцати лет, – начала я.
– Они все возвращаются домой? – перебила меня Роксана.
– Не всегда, – честно ответила я, надеясь, что поступаю правильно. – Но те, кто не возвращается, находят постоянный дом, где их любят.
– Я люблю Оскара, – сказала Роксана с нажимом. – Мой дом хороший.
Я кивнула и продолжила:
– Я разведена и у меня трое взрослых детей, которые живут со мной: сын и две дочери. Мы всегда относимся к детям, о которых заботимся, как к членам нашей семьи. У Оскара есть своя спальня, и у меня много игрушек и игр, с которыми он может играть. Мы вместе едим, когда это возможно, и я отвожу его в школу и помогаю ему с домашним заданием.
– Вы водите его в школу каждый день? – спросила Роксана.
– Да, и встречаю его. Если по какой-то причине я не смогу этого сделать, мои дочери, Люси и Паула, назначенные мной опекуны, помогут.
– А я попала в беду из-за того, что позволила другим помочь мне и отвезти Оскара в школу! – воскликнула Роксана раздраженно. Я могла ее понять.
– Мои дочери были признаны подходящими, и их проверяла полиция, – сказала я.
– Что значит «проверяла полиция»?
– Информация о назначенных опекунах обрабатывается в полицейской базе данных, чтобы убедиться, что у них нет судимостей, – объяснила я. – Все члены временных приемных семей проходят полицейскую проверку.
Я увидела на ее лице проблеск понимания, возможно, вины, что говорило о том, что она или кто-то, кто нес ответственность за Оскара, мог иметь уголовное прошлое. Но это было не мое дело – комментировать подобные вещи. С этим разберется социальная служба. Я продолжила описывать мой дом, рассказала о том, как проходит мой обычный день, и о том, что мы любим делать в свободное время, включая занятия специально для Оскара. Затем я спросила:
– Вы могли бы рассказать мне, что любит Оскар, описать распорядок его дня? Это могло бы помочь мне заботиться о нем.
– Распорядок? – переспросила Роксана.
– Да, – знаете, когда он ложится спать и когда встает. Предпочитает душ или ванну утром или вечером. Что он любит делать по вечерам и в выходные. В таком духе.
– Я не знаю. Я много работаю. Мои друзья заботятся о нем. Вам нужно спросить у них.
Я была удивлена ее признанием в том, что она не знает распорядка дня собственного ребенка, но Роксана казалась невозмутимой.
– Это не важно, – сказала я. – Я установила для него распорядок, но я всегда стараюсь включить в установленный мной режим пожелания родителей, если это возможно. Вы знаете, что Оскар любит из еды?
– Бо́льшую часть продуктов, – ответила она. – Он ест то, что дают.
Я кивнула. Я видела, что Эндрю внимательно наблюдает за Роксаной.
– Он выбрал на завтрак булочки и ест их с начинкой из сыра и ветчины, – сказала я. – Есть что-нибудь еще, что ему может быть по вкусу?