– Хорошо, я поговорю с ней и сообщу вам результат. Оскар говорил что-нибудь о том, как его дядя бил его?
– Нет.
– Супервизор контакта рассказывает, что Роксана сказала Оскару не говорить плохих вещей о его дядях.
– Я понимаю. Нет, он ничего не говорил мне об этом.
– Хорошо, спасибо.
Роксане следовало думать о том, что она говорит во время контакта. Одной из причин, по которым контакт происходит под наблюдением, когда есть подозрение в жестоком обращении с ребенком и идет процесс об опеке, является стремление прекратить угрозы со стороны родителя или попытки заставить ребенка отрицать обвинение. Таким образом, заведя беседу о дяде и о том, что он сделал, Роксана оказала себе медвежью услугу.
Через час Эндрю снова позвонил. Я была на детской площадке, ожидая, когда закончатся занятия в школе. Подняв трубку, я отошла в сторону, чтобы меня не могли подслушать.
– Я говорил с Роксаной, – сказал Эндрю. – Из-за ее работы она может видеться с Оскаром только по вторникам и пятницам по часу – с четырех до пяти. Затем она должна идти на вечернюю смену. Я узнавал в Семейном центре – на это время у них есть свободная комната. Роксана просила установить контакт по телефону в другие дни, и я дал согласие, однако я бы хотел, чтобы вы наблюдали за этим, так что во время звонков держите телефон на громкой связи.
– Хорошо. Когда новые условия вступают в силу?
– Начните телефонный контакт сегодня вечером, и далее Оскар и его мать смогут видеться каждый вторник и четверг. У вас есть номер мобильного телефона Роксаны?
– Да, он записан в анкетах на перемещение ребенка. В какое время Оскар должен звонить?
– Роксане подходит промежуток между пятью и половиной шестого или после десяти, но я думаю, что в это время Оскар уже спит.
– Да, он встает около семи. А подбросить ее домой, как она хотела, я могу?
– При новых условиях контакта в этом нет необходимости.
– Хорошо.
Я завершила разговор с Эндрю с тяжелым сердцем. Родитель, борющийся за то, чтобы вернуть своего ребенка, должен требовать расширения контакта, а не уменьшения времени. Эндрю предложил Роксане три сессии по девяносто минут в неделю, а она урезала их количество до двух по часу. Да, ей нужно было работать, и она запросила телефонный контакт, но все это не будет рассмотрено в положительном свете. Вывод, который из такого ее поведения можно сделать, – что, если Роксана не может найти время, чтобы увидеть своего ребенка, который живет под опекой других людей, у нее вряд ли будет время успешно воспитывать его, если он вернется домой.
Разумеется, я не сказала обо всем этом Оскару, когда он вышел из школы. Я начала с того, что спросила, хороший ли у него был день. Он ответил:
– Да. Я люблю школу.
– Прекрасно.
Пока мы шли к машине, я сказала ему, что говорила с Эндрю, и объяснила новые условия контакта, осветив их под положительным углом.
– Так что ты будешь встречаться с твоей мамой дважды в неделю, а в другие дни говорить с ней по телефону, – завершила я.
– Я должен буду говорить со своими дядями? – спросил Оскар тихо.
– Нет. Только с твоей мамой. – Я разблокировала дверцу машины. – А что? Ты хочешь общаться с твоими дядями?
– Нет.
Прежде чем тронуться, я развернулась на сиденье, чтобы видеть Оскара.
– Я заботилась о многих детях, – сказала я. – И я чувствую, когда что-то не так. Если есть что-то, что беспокоит тебя, расскажи мне. Я думаю, что смогу помочь тебе.
Оскар пожал плечами.
– Я знаю, что, когда вчера ты встречался с мамой, она просила тебя не говорить о том случае, когда твой дядя дал тебе пощечину, но говорить о таких вещах важно.
– Он правда ударил меня! – выпалил Оскар. – Я сказал мисс Джордан правду.
– Да, я верю тебе, и мисс Джордан тоже поверила.
– Мамочка не верит, – сказал Оскар. Его лицо вытянулось. – Она считает, что я выдумал это.
– Я знаю, ей сложно поверить. Как ты думаешь, почему она так сказала? – спросила я.
– Потому что я не люблю оставаться один с этими мужчинами. Некоторые из них хорошие, но другие – нет.
Это была самая большая тирада, которую Оскар произнес при мне, и я хотела узнать от него как можно больше, прежде чем он снова замкнется.
– Какие мужчины хорошие? – спросила я.
– Дядя Новак.
– А кто еще?
– Некоторые нормальные.
– Кто не хороший?
Молчание.
– Ты знаешь имена тех, кто не хороший?
Оскар казался задумчивым. Он покачал головой.
– Я не помню.
– Хорошо. Если вспомнишь, скажи мне, пожалуйста.
Эндрю установил телефонный контакт между пятью и пятью тридцатью, поэтому вскоре после пяти, усадив Оскара рядом со мной, я позвонила Роксане, скрыв свой собственный номер. Роксана не должна была знать мои контактные данные. Звонок переключился на голосовую почту. Я оставила сообщение: «Привет, это Кэти, временный приемный родитель Оскара. Эндрю сказал мне позвонить вам. Я перезвоню через десять минут». Я знала, что многие люди не отвечают по телефону, когда им звонят с незнакомых номеров. Я объяснила это Оскару.
Через десять минут я набрала номер Роксаны снова, и она ответила сразу же.
– Это Кэти, – сказала я. – Оскар здесь, он готов поговорить с вами.
– Эндрю сказал, вы будете слушать, – проговорила Роксана. – Вы записываете звонок?
– Нет, я просто включила громкую связь. Тут только я и Оскар.
Я передала Оскару телефон. Мне прежде уже приходилось контролировать телефонный контакт. Это никогда не бывает легко. Слушая, как ребенок беседует с родителем, я чувствовала себя неудобно, и очевидно, такое неприятно для родителей. Но сегодня все было хуже, чем когда-либо. Я не знала, оттого ли это, что Роксана знала, что я слушаю их, или разговор просто был принужденным, но она и Оскар едва ли обменялись парой слов, так что мне оставалось лишь гадать, знала ли Роксана вообще, как общаться с сыном.
– Оскар, это мамочка.
– Да.
Пауза.
– Ты слышишь меня?
– Да.
Еще пауза.
– Ты в порядке?
– Да.
Снова молчание.
– Я сейчас иду на работу.
– Да.
– Расскажи мамочке о школе, – подсказала я Оскару.
– Я ходил в школу, – скучно сказал он.
– Я знаю. Поговорим завтра. Будь хорошим мальчиком. Пока.
– Пока.
Связь прервалась, и Оскар протянул мне телефон обратно. Это был, наверное, самый короткий и самый грустный телефонный разговор между матерью и сыном, который мне приходилось слышать. Они могли так много сказать друг другу. И очевидно, не только у Роксаны были трудности с тем, чтобы говорить: Оскар был так же замкнут, как и она. Однако как родитель именно Роксана несла ответственность за то, чтобы пытаться наладить связь с ним, при условии, что она знала, как это делать, в чем я сомневалась. Большинство родителей, даже те, кто пренебрегал детьми или жестоко с ними обращался, способны разговаривать с ними по телефону. В прошлом, когда я наблюдала за телефонным контактом, мне часто приходилось прекращать разговор, иначе он продолжался бы всю ночь. Я надеялась, что следующий сеанс – в пятницу – будет лучше.
Однако между первым разговором и следующим не было никакой разницы. Тогда, вечером субботы, Оскар отказался общаться с матерью совсем и пошел в свою спальню. Я объяснила Роксане, настолько тактично, насколько могла, что Оскар не чувствовал, что может говорить с ней прямо сейчас и что я не думаю, что будет разумно настаивать.
– Все в порядке, – сказала она, излишне снисходительно.
– Мы попытаемся завтра. Простите.
– Это не ваша вина. Он иногда бывает таким.
Большинство родителей обвиняли бы меня в произошедшем.
Тем вечером я попробовала поговорить с Оскаром о его матери и телефонных звонках ей, о том, как он жил дома с ней, и спросить вновь, было ли что-то, что беспокоило его, но добилась не больше, чем во все прошлые разы: кивки, пожатия плеч и молчания.
Глава одиннадцатаяЭто небезопасно
Позитивным во всем этом было то, что на следующий уикенд нам удалось увлечь Оскара несколькими играми. В выходные проще, поскольку у нас больше свободного времени. Оскар рисовал, лепил из теста и строил замки из «Лего», тихо и так же самостоятельно, как делал большинство вещей. Он не спрашивал о своих игрушках из дома, но я надеялась, что его мать принесет их на очередной контакт.
В воскресенье мы поехали навестить мою маму – только с Паулой и Оскаром, так как Адриан встречался с Кирсти, а Люси – с Дарреном. Люси и Даррен общались по пятницам и субботам вечером, и на работе – в течение недели. Между свиданиями телефон Люси часто жужжал, оповещая о текстовых сообщениях. Я знала, что они от Даррена, так как, читая их, Люси не могла удержаться от улыбки и отвечала немедленно. Я предполагала, что у них все хорошо, и надеялась познакомиться с Дарреном, когда Люси решит, что для этого пришло время.
В субботу у мамы Оскар был немного более расслаблен, возможно, потому, что пришел во второй раз. Он смог ответить ей, когда она заговорила с ним, и покидал меня на довольно долгое время, чтобы поиграть с некоторыми игрушками из ее коробки. Но к концу дня приехал мой брат, и я увидела, как Оскар вновь делается тревожным. Он подпрыгнул на месте, оставил ящик с игрушками и подошел ко мне. Мой брат был разговорчив и дружелюбен, как всегда, однако стоило ему обратиться к Оскару, как тот вздрагивал и в ответ лишь кивал или качал головой. Я извинилась перед братом, объяснив, что Оскар не так давно с нами и все еще стесняется, однако я понимала, что это та же реакция, что была у Оскара на Адриана и Эндрю. Он, очевидно, был настороже в отношении мужчин.
Мы возвращались от мамы между пятью и шестью часами, поэтому, когда я позвонила Роксане, было начало седьмого. Оскар обещал мне, что поговорит с матерью, но прежде чем передать ему трубку, я попросила прощения за то, что звоню поздно, сказав, что мы были у моей мамы, до которой час езды на машине.