– Все в порядке, – легко сказала Роксана. – По воскресеньям вечером я не работаю. Это мой единственный свободный вечер.
– Вы действительно много работаете, – проговорила я.
– Да. Все дни и бо́льшую часть вечеров. Мне нужно содержать Оскара и Луку.
Несмотря на то что я восхищалась ее отношением к работе, я вновь не могла не спросить себя, как это отразилось на Оскаре и как повлияет на оценку социальных служб. В сущности, она проводила с Оскаром очень мало времени.
К моменту начала разговора я уже предложила Оскару несколько тем, которые он мог бы обсудить со своей мамой – к примеру, чем он занимался на выходных, – и вначале все шло хорошо.
– Я весь день был занят, – сказал Оскар.
– Я тоже, – ответила Роксана. – Я была на работе, а сейчас еду домой.
– Я сейчас дома, – произнес Оскар и собирался добавить еще что-то, но она перебила его.
– Нет, ты не дома, – сказала она резко. – Ты в доме твоего приемного родителя. Твой дом со мной. Не забывай об этом, Оскар.
У Оскара сделался совершенно пришибленный вид, и все, что он смог выдавить из себя после этого, – краткие «да» или «нет», и вскоре, после долгого молчания, он попрощался. Их отношения с Роксаной казались такими хрупкими, и каждый из них чуть что, отшатывался от другого. Я невольно задавалась вопросом, насколько им вообще подходит телефонный контакт. Но Роксана и Эндрю согласовали его, так что, пока Эндрю его не отменит, я буду продолжать звонить Роксане по вечерам, когда она не встречается с Оскаром, и надеяться, что со временем они лучше поладят.
Забирая Оскара в понедельник днем из школы, я рассказала ему о Тамаре, Страже, которая должна была к нам прийти, и объяснила ее роль в его жизни: социального работника, который хотел поговорить с ним, чтобы сказать суду, что будет лучше для него в будущем. Оскару было всего шесть лет, но было важно, чтобы он представлял себе, что такое судебный процесс об опеке, и понимал, что этот процесс значил для него.
Тамара пришла ровно в четыре, пожала мне руку и тепло улыбнулась Оскару, подошедшему к двери вместе со мной. Оскар выдавил из себя приветствие.
Тамаре было за пятьдесят, она была среднего роста и обычного телосложения, одета в элегантные синие джинсы, пиджак и блузку. Я знала со времен, когда работала с ней, что она ведет себя спокойно и уверенно, привыкла общаться с детьми и умеет получать от них ответы на свои вопросы. Я предложила Тамаре выпить кофе. Она согласилась, и мы сели в гостиной.
Тамара попыталась завести разговор с Оскаром, однако оказалась немногим более успешной, чем Эндрю. Она спрашивала его о школе, о том, как он учится. «Хорошо. Мне нравится школа», – ответил Оскар. Тамара спросила о встречах Оскара с матерью. «Да», – ответил он. Она спросила, нравится ли ему жить у меня, и он чуть заметно кивнул.
– Прекрасно, – сказала Тамара, улыбаясь мне.
Тамара спросила Оскара, принесли ли ему из дома все, что нужно.
Оскар не ответил, поэтому я сказала:
– Ему передали немного одежды, а все остальное, что ему необходимо, я купила. Роксана обещала принести еще вещей и игрушки тоже.
– Я напомню Роксане, когда увижу ее, – ответила Тамара, делая себе пометку. Затем вновь обратилась к Оскару: – Ты понимаешь, почему ты под опекой и живешь с Кэти?
Оскар кивнул.
– Можешь сказать мне?
Он покачал головой.
– Твой социальный работник объяснил тебе это?
Оскар пожал плечами.
– Ты здесь, потому что мы хотим быть уверены, что ты в безопасности и о тебе хорошо заботятся.
Он уставился на Тамару.
– На следующей неделе я встречаюсь с твоей мамой, – продолжила она. – После обеда она договорилась взять выходной. – Судя по тому, что Тамара упомянула о выходном, для Роксаны встреча с ней могла стать проблемой, однако со Стражем можно было встретиться только в рабочие часы, и родителям нужно было подстраиваться под него. Мне оставалось лишь надеяться, что Роксана понимает важность роли Тамары в судьбе Оскара и своей собственной.
После этого Тамара принялась спрашивать меня о том, как Оскар устроился, о распорядке его дня и о том, что он любит делать в свободное время. Я отвечала, а она делала пометки. Затем дала мне визитку со своим номером телефона и электронным адресом и сказала, что, если у меня или у Оскара возникнут какие-то вопросы, мне нужно связаться с ней.
По словам Тамары, мы должны были увидеться с ней, по крайней мере, еще раз перед судебным слушанием, которое было назначено на октябрь. Поблагодарив меня за время, которое я ей уделила, и попрощавшись с нами обоими, она ушла. До октября она будет собирать информацию, которая необходима ей для того, чтобы дать суду рекомендацию относительно дальнейшей судьбы Оскара.
Когда визит Тамары закончился, был уже шестой час, так что я сказала Оскару, что пора звонить его маме. Я поставила телефон на громкую связь и набрала номер. Поприветствовав Роксану, я передала ему трубку.
– Как ты? – спросила она.
– Приходил еще один социальный работник, – ответил Оскар.
– Кто? – спросила она встревоженно. Оскар посмотрел на меня.
– Это был Guardian ad Litem, – сказала я.
– Что она хотела? – подозрительно спросила Роксана. – Она встречается на следующей неделе со мной.
– Для Стража в порядке вещей посещения ребенка, – сказала я. Я уверена, что Роксане это объяснили.
– Что Оскар сказал ей?
– Что ему нравится школа и он понимает, почему он под опекой. Постарайтесь не волноваться, прошу вас. – Я понимала, что родители, чьи дети находились под опекой, могли чувствовать себя отлученными от жизни своих детей, как бы за дверями происходящих у детей множества встреч. Это было правдой. Мне хотелось бы, чтобы весь этот процесс был более прозрачным, и не только мне. – Передаю трубку обратно Оскару. Но, думаю, лучше не давить на него по поводу визита Стража.
– Ты был в школе? – спросила Роксана у Оскара.
– Да.
– Тебе задали домашнее задание?
– Да.
– Не забудь его сделать.
– Да, я сделаю его. Я собираюсь делать его сейчас, – сказал Оскар. – Пока.
– Пока, увидимся завтра.
Вот и всё.
Разумеется, я описала их разговор в своем дневнике согласно инструкции, не включив в описание свое ощущение того, что в беседах Роксаны с сыном оставшегося в тени было не меньше, чем произнесенного вслух.
Во вторник утром пришло по почте уведомление о том, что на следующий понедельник для Оскара назначен обзор, место проведения – в школе Оскара.
Обзор – официальное собрание, которое регулярно проводится, чтобы обсудить положение ребенка под опекой. Первый обзор обычно происходит в течение четырех недель с момента перемещения ребенка к временному приемному родителю или по прошествии четырех недель с момента начала процесса перемещения. В обзоре участвуют родитель или родители ребенка, его социальный работник, учитель, временный приемный родитель, супервизор последнего и любые другие профессионалы или просто взрослые, близко связанные с жизнью ребенка.
Обзоры нужны для того, чтобы социальная служба могла убедиться, что для ребенка делается все возможное и составленный ею план опеки актуален и подходит ему. Обзоры возглавляет независимый рецензент, он же ведет протокол собрания. Это опытный социальный работник, который специально обучен, но не связан с социальной службой. Как правило, самые маленькие дети обзоры не посещают, но более старших приглашают на них.
Тем же утром я разобралась с присланной вместе с уведомлением об обзоре анкетой. Это заняло почти час. В анкете были вопросы о здоровье Оскара, его учебе, хобби и интересах, контакте с семьей и друзьями, эмоциональном благополучии, а также о том, удовлетворяются ли его культурные и религиозные потребности. Для Оскара тоже прислали анкету. Она была значительно короче – небольшой буклет, составленный специально для детей таким образом, чтобы поощрить ребенка высказаться о том, как он ощущает себя, находясь под опекой. Я помогу Оскару с анкетой, когда у нас появится возможность заняться ею, а затем отправлю обе независимому рецензенту, и мы будем готовы к обзору.
В этот вторник после обеда, когда мы с Оскаром приехали в Семейный центр, Роксана, должно быть, появилась как раз перед нами. Она была на ресепшене, расписывалась в книге посетителей.
– Здравствуйте, – сказала я. Роксана обернулась.
Это был момент, когда большинство родителей и детей бросились бы друг другу в объятия. Но только не Роксана и Оскар. Оскар отпустил мою руку и внимательно посмотрел на мать. Роксана воскликнула:
– Я так нервничаю! Лука снова болен, а я не могу позволить себе поехать туда сейчас!
– Жаль слышать это, – посочувствовала я. – У вас столько забот.
– О да! – сказала Роксана. – То одно, то другое!
Теперь Оскар тоже выглядел встревоженным, разделяющим страхи матери.
– Я уверена, что Луке вскоре станет лучше, – сказала я ему, чувствуя, что ему нужна поддержка.
– А я – нет, – заявила Роксана. – Он постоянно болеет. Как будто мне сейчас мало проблем – когда Оскар находится под опекой.
Я искренне сопереживала ей, однако меня волновало, что Оскар может сделать вывод, будто он виноват в том, что оказался под опекой и его мать вынуждена обо всем этом беспокоиться.
– Пойдем в комнату? – предложила я, послав ему ободряющую улыбку.
– Вы снова в зеленой, – сказала девушка на ресепшене, услышавшая нас. – Проходите туда. Супервизор контакта уже на месте.
Я поблагодарила ее, и, пройдя через двойные двери, мы двинулись по коридору к зеленой комнате.
– Я знаю, где она находится, – отрывисто сказала мне Роксана. – Вам не нужно идти с нами.
– Я должна встречаться с вами там, – ответила я.
– Они не доверяют мне?
– Таковы правила, – сказала я дипломатично. Однако, разумеется, если бы Роксана вздумала угрожать Оскару и требовать, чтобы он молчал о каких-то вещах, она могла сделать это именно во время краткого перехода от ресепшена до комнаты. Есть и другие возможности. Известны случаи, когда родитель угрожал ребенку, когда они выходили в туалет или отправлялись на кухню выпить воды. Если супервизор контакта добросовестно выполняет свою работу, она не выпустит Роксану и Оскара из виду ни на минуту.