Когда мы добрались до комнаты, я попрощалась и, пожелав матери и сыну хорошо провести время, ушла. Поскольку контакт должен был продлиться всего час, ехать домой не имело смысла. Погода была хорошей, так что я решила прогуляться. Когда я вернулась в пять забрать Оскара, в комнате было очень тихо и царил порядок – видимо, игры, в которые они играли, были уже убраны. Когда я вошла, мне сразу же показалось, что Роксана немного успокоилась.
– Все в порядке? – спросила я ее, просто из вежливости.
– Да, я звонила своей сестре, Лука уже не болен, – ответила она. – Похоже, это было всего лишь расстройство желудка. У него такое бывает.
– Хорошо, что все обошлось, – сказала я. Однако, посмотрев на Оскара, безучастно сидевшего на диване, я спросила себя, как много времени часового контакта досталось ему и сколько Луке. Я понимала, как сильно Роксана беспокоится о втором сыне, но мне было жаль Оскара, который, кажется, занимал третье место в жизни матери после работы и Луки.
Обычно временный приемный родитель уходит из Семейного центра с ребенком первым, чтобы избежать сложных ситуаций эмоционального и любого иного толка, которые могут возникнуть за пределами этой безопасной среды. Поэтому я попрощалась с Роксаной и сказала, что мы позвоним ей завтра.
– Пока, – сказал матери Оскар, поднявшись с дивана, и двинулся прямо ко мне.
– Ты поцелуешь свою маму на прощание? – спросила я его.
Роксана тоже встала и теперь проверяла свой телефон. Оскар послушно вернулся к ней. Не отрывая глаз от телефона, Роксана послала в его направлении рассеянный поцелуй. Ни объятий, ни нормального прощания. Когда Оскар вернулся ко мне, на его лице застыло разочарование. Я бы хотела, чтобы и Роксана тоже это заметила. Детям нужны внимание и похвала, от эмоционального пренебрежения они тоскуют и увядают.
– Молодец, – сказала я, улыбнувшись ему, и Оскар взял меня за руку.
Когда мы вышли из центра, я спросила его, хорошо ли он провел время, и он сказал, что да, хорошо, хотя голос его был ровным и спокойным. Тогда я спросила его, не хочет ли он пригласить как-нибудь днем на чай друга из школы. Оскар уныло пожал плечами. «Подумай об этом», – сказала я. А внутри себя задалась вопросом, нет ли у Оскара депрессии. Для ребенка его возраста депрессии нехарактерны, но мне стоило обсудить это с его социальным работником. Некоторых детей, которые попадают под опеку, направляют в Службу по охране психического здоровья детей и подростков, чтобы они проходили психотерапию.
Телефонный разговор с Роксаной в среду был не лучше и не хуже предыдущих. За время короткой и мало вдохновляющей беседы Оскар в основном отвечал на вопросы матери «да», «нет» или пожимал плечами, чего она, разумеется, не видела. Иногда я подсказывала ему темы, на которые они могли бы поговорить, но Роксана услышала меня по громкой связи и, сказав: «Все в порядке, если он не хочет говорить», попрощалась.
В тот вечер после ужина я достала анкету Оскара и объяснила ему, что это такое, а потом мы расположились в кухне, чтобы заполнить ее. Он мог прочесть некоторые из вопросов и неплохо писал – в пределах нормы для шестилетнего. Ответы на часть вопросов представляли собой выбор из нескольких эмоджи, и писать там не нужно было.
С самого начала его ответы были примерно такими, каких я от него ожидала.
Как ты чувствуешь себя бо`льшую часть времени?
Оскар обвел кружочком эмоджи – грустный смайлик.
Хотел бы ты больше знать о твоем прошлом?
«Я не против», – написал он.
Кто твой социальный работник?
«Эндрю».
Ты бы хотел получить еще социальных работников?
«Нет».
С кем ты дружишь? Хотел бы ты иметь больше друзей?
«Я не против».
Если у тебя возникнут какие-то проблемы, кому ты об этом скажешь?
«Мисс Джордан».
– Я надеюсь, что ты можешь сказать об этом и мне тоже, – напомнила я Оскару, и он кивнул.
У тебя есть какие-то вопросы по поводу того, что произойдет с тобой в будущем?
Большинство детей написали бы: «Когда я вернусь домой?»
Но, к моему изумлению, Оскар вывел на листе бумаги:
«Могу я остаться жить с Кэти?»
Я повернулась и внимательно посмотрела на него.
– Ты хочешь остаться со мной? – спросила я. – Или тебе кажется, что я хочу это услышать?
– Нет, это правда, – сказал Оскар тонким голосом.
– Почему ты этого хочешь?
Он не ответил и стал читать следующий вопрос:
Есть ли что-то, что ты хотел бы добавить?
Оскар задумался ненадолго и написал:
«Я не хочу возвращаться домой».
– Ты можешь написать, почему ты этого не хочешь? – спросила у него я.
Часто легче бывает написать о чем-то, что причиняет тебе боль, нежели говорить об этом вслух.
Оскар помедлил еще немного и написал:
«Это небезопасно».
– Почему это небезопасно? – спросила я. – Напиши.
– Нет, я не могу сказать вам, – прошептал Оскар и сосредоточился на следующем вопросе.
Глава двенадцатаяМистер Новак
Я приходила в себя от шока от признания Оскара, в то время как он молча подписал свою анкету. Мне прежде приходилось заботиться о детях, которые могли написать о чем-то плохом, что с ними произошло, когда не в состоянии были сказать об этом, однако я никогда в жизни не встречала ребенка, который признавался бы в чем-то подобном в анкете. Я всегда находила используемые в ней вопросы, скорее, пресными и беззубыми, но они, очевидно помогли Оскару выразить свои чувства, которыми он не мог поделиться ни со мной, ни с Эндрю.
Я заверила Оскара в том, что со мной он в безопасности, хотя не могла дать ему никаких обещаний относительно того, где он дальше будет жить, поскольку это должен был решить суд в октябре. Также я сказала, что мне нужно сообщить Эндрю о том, что Оскар рассказал мне, и Оскар едва заметно согласно кивнул.
Имело ли отношение то, что он написал, только к синяку и пощечине или было что-то еще? Я сомневалась, что все так просто. По моему опыту, дети способны терпеть у себя в семье куда худшие вещи, нежели удар по щеке, и все равно хотеть обратно домой.
Как только Оскар лег спать тем вечером, я сделала записи у себя в дневнике, в том числе в точности описав то, что он мне сказал, и отправила Эндрю электронное письмо, проинформировав о происходящем. Анкеты я положила в пришедший вместе с ними конверт, приготовившись отправить их по почте на следующий день.
Не только Эндрю, но и любой другой участник будущего обзора счел бы признание Оскара важным, и я спрашивала себя, что скажет на это его мать. Независимый рецензент будет в своем резюме опираться на отзыв Оскара как значительную часть обзора. Часто такие отзывы детей читают на обзоре вслух с их разрешения.
Той ночью Оскару снова приснился кошмар, и я обнаружила его глубоко зарывшимся в одеяло, крепко зажмурившись, горячим и дрожащим. Во сне он пытался отбиваться от чего-то или кого-то, и мне потребовалось время, чтобы помочь ему очнуться. Я оставалась с ним, пока он вновь мирно не уснул, и, вернувшись к себе, долго сама не могла сомкнуть глаз. Временные приемные родители беспокоятся о детях, о которых заботятся, так же, как о своих собственных, если не больше, так как такие дети часто уже успели серьезно пострадать.
В четверг Роксана опоздала на контакт на пятнадцать минут. Нервная и возбужденная, она вбежала в комнату со словами:
– У моей последней хозяйки случился инцидент, как раз когда я уже уходила. Так что мне пришлось вернуться и снова переодеть ее.
– Вы работаете не только уборщицей, но и сиделкой? – спросила я.
– Да, рано утром и по вечерам я убираю офисы, а в течение дня предоставляю услуги сиделки в агентстве по уходу, – вздохнула Роксана.
Не желая мешать ей проводить время с Оскаром, я попрощалась с ними обоими и вышла. Им не дадут больше времени, чтобы компенсировать опоздание матери Оскара, поскольку считается, что родитель несет ответственность за то, чтобы соблюдать все условия контакта, в том числе сохранять пунктуальность при посещении сессий. Одно опоздание, которого она никак не могла избежать, не станет свидетельством против Роксаны, однако если она будет опаздывать регулярно, это создаст для нее негативную репутацию.
В Семейном центре существуют правила контакта, и родителям их сообщают. К примеру, если родитель опаздывает на полчаса и не звонит, чтобы сказать, что он уже едет, сессия отменяется, и временный приемный родитель забирает ребенка домой. Хотя это приносит разочарование всем участникам, однако не так сильно огорчает ребенка, как необходимость бесконечно ждать родителя, который может и вовсе не прийти. Если же родитель постоянно опаздывает, контакт часто приостанавливают. Каким бы это ни казалось жестоким, такая мера призвана защитить ребенка от боли дальнейшего разочарования и отвержения, которыми в подобных случаях часто и без того полна была его жизнь.
Когда я забирала Оскара после контакта, в комнате, как обычно, царили тишина и порядок, и, как и прежде, мать и сын расстались легко – слишком легко, как по мне. Я надеялась вскоре больше узнать об их общении от Эндрю.
В субботу утром я отвела Оскара на осмотр к стоматологу и окулисту – это было одной из обязанностей временного приемного родителя. Социальный работник организует эти медицинские осмотры в дополнение к основному. Зубы и зрение Оскара были в порядке, и после визитов к врачам мы пошли в центр активного досуга. Оскар никогда раньше не был там и сперва пошел туда с неохотой, но после увлекся и около часа наслаждался, играя.
Мы не ездили в эту субботу к моей маме, поскольку собрались на ужин к моему брату. Было прекрасное теплое майское утро, и я предложила Оскару поиграть в футбол в парке. Адриан захотел пойти с нами – в этот день он не встречался с Кирсти. Большинство мальчишек, о которых я заботилась, были бы просто в восторге от этого. Многие из них, как и Оскар, были детьми матерей-одиночек, и часто им не хватало хорошего мужского примера перед глазами. Когда от меня ушел муж, я боялась, что так же будет и с моими собственными детьми. Они тогда были еще маленькими. Но для них примером стал мой дорогой отец, прекрасно справившийся с этой ролью.