е усыновления оказываются настолько успешными, но для Люси и меня это, как если бы нам было суждено стать матерью и дочерью, и просто понадобилось какое-то время, чтобы мы нашли друг друга. Я знаю, что Адриан и Паула считают ее своей настоящей сестрой. Конечно, у нас бывают взлеты и падения, как и в любой другой семье. Я чувствую, что мне очень повезло иметь своих собственных троих чудесных детей и заботиться как приемный родитель о многих других.
В тот день у Оскара был контакт. Роксана приехала в Семейный центр сразу после нас; дверь открылась, когда я записывала нас в книге посетителей.
– Привет, мама, – сказал Оскар.
Мысли Роксаны, как всегда, были полны тревог.
– Я не должна была идти на этот обзор, – многозначительно сказала она мне. – Эндрю рассказал мне все, что мне нужно знать. Я рада, что снова не отпросилась с работы.
Я кивнула и передала ей ручку, чтобы она расписалась в книге.
– Так значит, с тобой все в порядке? – спросила она Оскара, в конце концов заметив его. Мы шли по коридору в комнату контакта.
– Вчера я ходил плавать, – сказал он. Роксана предпочла пропустить это мимо ушей, мысленно она все еще была где-то далеко.
– Эндрю сказал мне, что вы хотите фотографию, – сказала она мне. – Но у меня нет фотографий. Они все в моем телефоне, а печатать их дорого.
– Я подумала, что будет хорошо для Оскара иметь в комнате вашу фотографию и фотографию Луки. Если вы отправите фото на мой телефон, я смогу распечатать их, – предложила я. – У вас есть мой номер.
– О да. Хорошая идея, – сказала Роксана. Я почувствовала, что наконец сказала что-то правильно.
Я оставила их в комнате контакта, пожелала им хорошо провести время и ушла. Роксана, должно быть, занялась фотографиями в телефоне сразу же, предположила я, – с помощью Оскара, который подсказывал ей, какие отправить, так как, когда я отправилась на свою обычную прогулку на время контакта, мой телефон пищал чуть ли не каждую минуту, оповещая о получении сообщений с фото. Пятнадцать минут спустя он замолчал, и я села на скамейку в парке и принялась листать их.
Роксана прислала мне в общей сложности шестнадцать фотографий, не только своих или Луки, но также и тети Оскара Дол, дяди Ивана и двоюродных сестер Сабини и Тамари. Было приятно иметь возможность добавить лица к их именам, и я видела схожесть между членами их семьи, особенно это касалось Луки. Он был старшей версией Оскара, только более худой и бледной, и из-за его расстройств он сильно клонился на одну сторону. На одной из фотографий он был в инвалидном кресле. На другой лежал в постели, я предположила дома, со всей семьей, собравшейся вокруг него. Еще один снимок изображал его в больничной постели с матерью, склонившейся к нему, чтобы сделать селфи. Она улыбалась, но за ее улыбкой в глазах застыла боль.
Сейчас, более чем когда-либо, я понимала, с каким количеством переживаний и тревог ей приходилось справляться. По уши в долгах, с больным ребенком дома, вынужденная постоянно работать, чтобы содержать его и Оскара, для которого она хотела лучшей жизни. Я знала все это и раньше, но что-то в ее глазах на этом фото, которое, как я догадалась, было сделано, когда она была одна в больничной палате с Лукой, казалось, запечатлело большую долю ее бремени, и мое сердце сжалось от сочувствия к ней. Она пыталась делать все, что в ее силах, но обстоятельства были против нее.
Я решила, когда приду домой, распечатать все фото, и затем Оскар сможет выбрать несколько, которые я увеличу и вставлю в рамки, для того чтобы поставить в его спальне. Остальные мы можем вставить в фотоальбом, чтобы сохранить их в хорошем состоянии.
Я знала, как много значат семейные фотографии для детей, находящихся под опекой, как часто они рассматривают их и как высоко ценят.
Когда я вернулась, чтобы забрать Оскара, я поблагодарила Роксану за фотографии.
– Не за что, – сказала она и, попрощавшись, выбежала из комнаты, чтобы идти на работу.
– У мамы возникают проблемы, и она теряет деньги, если опаздывает на работу, – сказал мне Оскар.
Тем вечером я загрузила фотографии в свой компьютер, где мы могли увидеть их на большом экране. Оскар был в восторге, когда я распечатала их. Он выбрал одну, чтобы увеличить и вставить в рамку – групповое фото его матери, Луки, Оскара, его тети, дяди и двоюродных сестер. Также на фото была собака – Оскар сказал, что это собака его двоюродных сестер.
– Хочешь, я вставлю в рамку и фото, где только твоя мама и Лука? – спросила я его.
Он покачал головой.
– Они все – моя семья, – ответил он.
На следующее утро мы пошли в центр города, чтобы он мог выбрать рамку для увеличенного фото и альбом для остальных снимков. Кроме фотографий, которые прислала его мать, у него было много других, которые сделала я, на этот раз, с нами. Эти фотографии я хранила в книге с историей жизни Оскара.
От приемных родителей ожидается, что они заведут книгу с историей жизни ребенка или детей, о которых заботятся. Это запись событий того времени, в течение которого ребенок находится с воспитателем, и она включает фотографии, иногда видео, хранящиеся на флешке, и памятные вещи – например, рисунки ребенка и аттестаты из школы. Это своеобразная летопись, которую ребенок берет с собой, если уезжает, чтобы дополнить собственные воспоминания о времени, проведенном под опекой, и иметь возможность осмыслить свое прошлое.
По возвращении я помогла Оскару вставить увеличенное фото в рамку, а маленькие фотографии – в альбом. Он гордо продемонстрировал их Пауле – единственной, кто был дома, – затем поставил фото в рамке на полку в своей спальне, так что оно было видно с его кровати. Альбом он положил под подушку.
В тот день я взяла его поплавать, а вечером возвратился из отпуска Адриан, вначале подбросив до дома Кирсти. Он выглядел прекрасно, весь загорелый из-за пребывания на воздухе и прогулок по озерам. Он привез нам в подарок банку печенья местного производства. За чашкой чая он рассказал мне о расстояниях, которые они прошли, и показал фотографии прекрасного ландшафта, некоторые с ним и Кирсти на переднем плане. Это выглядело идиллически, и они явно отлично провели время. Затем он спросил меня, слышала ли я что-нибудь от Люси с тех пор, как она уехала, и я сказала только, что она написала сообщение о том, что они сели в автобус.
– Так ты не видела фотографий? – спросил он; на губах его играла улыбка.
– Нет. А ты?
– Да, я видел. – Он ухмыльнулся. – Люси, вероятно, думала, что ты этого не одобришь.
– Что? Покажи мне, пожалуйста, – сказала я, немедленно встревожившись.
– Хорошо, но я тебе ничего не говорил.
Я посмотрела на фотографии в телефоне Адриана. Первая изображала Люси в лиловых шортах и таком же топе, открывающем живот, и Даррена в шортах. Оба раскрашенные во все цвета радуги и пьющие пиво из пластиковых стаканчиков. На второй Люси сидела на его плечах с пивом в руке, качаясь под музыку. На третьей Даррен ночью выползал из палатки с затуманенными глазами. Я расхохоталась.
– Помни, не я тебе их показал, – предупредил Адриан, убирая телефон.
– Ладно. – Но в этих фотографиях не было ничего шокирующего, и я подумала, как причудливо мои дети воспринимают меня. Они, очевидно, не могли представить, что я могла развлекаться, когда была моложе, вероятно, потому что они всегда видели меня в роли ответственного взрослого. Жаль, что у меня нет фотографий с некоторых мероприятий и вечеринок, на которые я ходила, а может, я просто не фотографировалась!
Затем Адриан принялся разбирать вещи и достал из сумки белье.
– Прости, – сказал он. – Там все время была очередь к стиральным и сушильным машинам в хостелах.
– Не беспокойся. Мы можем выстирать его завтра.
Паула вернулась домой от подруги и была рада снова увидеть Адриана. Я узнала, что она тоже получила от Люси фотографии.
– Меня оставили за бортом, – сказала я, надув губы и притворившись обиженной.
Должно быть, после этого Адриан и Паула написали Люси, потому что через десять минут на мой телефон пришло очень степенное селфи: Люси и Даррен, полностью одетые, никакого боди-арта, сидят на траве и скромно улыбаются в объектив.
Хорошо проводим время, – гласил текст сообщения, сопровождавшего снимок.
Прекрасно. Спасибо за то, что прислала фотографию. Люблю, мама, – ответила я.
В субботу мы с Паулой и Оскаром поехали к моей маме; Адриан собирался навестить ее в воскресенье, а Люси приедет с нами в следующий раз. Мы пообедали в кафе и смогли посидеть в саду. Оскар сказал маме, что это было похоже на отпуск и он весело провел время, что, очевидно порадовало ее.
Тем вечером, оказавшись дома, мы позвонили его матери, и, как обычно, ее разговор с Оскаром был очень скомканным и, если честно, неловким. Она попросту не знала, как общаться с ним. Оскар ждал с нетерпением возможности поговорить с тетей Дол, которой, как он знал, мы должны позвонить после разговора с Роксаной. Он сказал матери, что должен идти, так как собирался поговорить с тетей. К счастью, она не восприняла это как обиду. В самом деле, я не уверена, понимала ли она даже, насколько сильно Оскар торопился.
Я оставила телефон на громкой связи, набирая номер Дол.
Эндрю попросил меня наблюдать за этим телефонным контактом, как я делала с телефонными звонками матери Оскара. Дол ответила.
– Это Кэти, – сказала я. – Временный приемный родитель Оскара.
– Да, здравствуйте. Роксана сказала, вы можете позвонить.
– Сейчас подходящее время для разговора? – спросила я.
– Отличное.
– Как дела у вас всех?
– Очень хорошо, спасибо. А у вас?
– Хорошо. Оскар сидит рядом со мной и жаждет поговорить, так что я передаю ему трубку.
– Да, пожалуйста.
– Привет, тетушка Дол, – сказал Оскар, и на его лице расплылась улыбка.
– Привет, милый. Ты вернулся из отпуска?
– Да, но Кэти водит меня на плавание, и сегодня мы ездили к Нане, ее маме, так что это похоже на отпуск. – Они принялись весело болтать, и разговор потек сам собой.