– Оскар говорит, что он собирается уехать в другую страну с теми людьми на фотографии в его спальне, – сказал он.
– Это его тетя и дядя, да, это возможно, – сказала я. – Но мы еще точно не знаем.
– Оскар говорит, что, когда уедет туда, я могу прилететь на самолете повидаться с ним, но я не думаю, что моя мама позволит мне поехать одному.
Я улыбнулась.
– Не волнуйся. Если Оскар действительно уедет, твоя мама и тетя Оскара поговорят о том, как сделать так, чтобы вы могли продолжать общаться.
Теперь в кухню пришел Оскар. Он выглядел немного глупо, так как знал, что решение об отъезде принимает не он.
– Я думаю, твоя мама позволит тебе поехать, – сказал он Лео. – Ты можешь спросить у нее, когда придешь домой.
– Да, я спрошу у нее. Я люблю летать на самолетах, – сказал Лео.
Когда я отвезла Лео домой, прежде чем оба мальчика успели что-либо сказать, я объяснила ситуацию Джулии.
– Это объясняет то, что говорит Лео, – ответила она. – Как жаль, что Оскар должен уехать. Он привык к вам, и мальчики так хорошо общаются. Но, я полагаю, лучше жить с семьей. Конечно, мы будем оставаться на связи.
Это привело обоих мальчиков в восторг, и по возвращении домой Оскар сказал Пауле, Люси и Адриану, что он и Лео по-прежнему будут друзьями, когда он уедет.
Однако Оскар оставался спокойным недолго – благодаря его матери. Когда перед следующим контактом мы вошли в комнату, Роксана проприветствовала меня словами:
– Вы знали, что Эндрю сейчас у Дол и Ивана?
– Нет, я не знала, – ответила я.
– Он начал их оценку. Мой адвокат сказал, что это должно ускорить процесс.
Оскар осуждающе посмотрел на меня, словно я скрыла это от него.
– Как давно Эндрю уехал? – спросила я Роксану.
– Несколько дней назад. Ему нужно познакомиться с моей сестрой и ее семьей и увидеть их дом и школу, в которую будет ходить Оскар. – Это была стандартная практика оценки тех, кто подает заявку на получение постоянной опеки над ребенком. Но я подумала, что очень жаль, что Эндрю не сказал об этом мне и я не смогла подготовить Оскара.
– Я уверена, Эндрю сообщит нам, когда у него будут какие-то новости, – сказала я Оскару. Затем попрощалась и оставила их.
Так часто случается в работе временного приемного родителя, что его не держат в курсе происходящего или биологический родитель знает больше, чем приемный. И это может поставить последнего в неудобное положение. Я догадывалась, что Эндрю так быстро организовал визит к Дол и Ивану, торопясь провести их оценку до финального судебного заседания, но мне хотелось услышать это от него и убедиться, что Роксана не ошиблась. Пока я ждала в машине, я написала Эндрю по электронной почте с телефона о том, что нам с Оскаром рассказала Роксана, и спросила, может ли он подтвердить это, чтобы я могла поговорить с Оскаром и объяснить ему ситуацию. Эндрю ответил через пять минут: «Да, я здесь. Пожалуйста, сообщите Оскару».
Когда я забирала Оскара из Семейного центра, я сказала ему, что его мама была права и Эндрю навещает его тетю и дядю, но это не означает, что Оскар обязательно поедет жить с ними. Пока речь идет только об их оценке. Эндрю нужно было быть уверенным, что они подходят для того, чтобы постоянно заботиться о племяннике.
– Они подходят, – ответил Оскар возмущенно. – Они заботятся о Луке. – Я догадалась, что так говорила ему Роксана.
Неудивительно, что, когда его будущее стало казаться столь неопределенным, поведение Оскара в школе вновь ухудшилось. Я не очень часто общалась с его нынешней учительницей, миссис Уильямс, с начала семестра, однако теперь нам приходилось делать это чаще. Она пришла на детскую площадку, желая рассказать мне об инцидентах, в которых был замешан Оскар. Хотя мы понимали причины его плохого поведения, миссис Уильямс справедливо указала на то, что он все равно должен выполнять задания, которые ему дают в школе, и вести себя как следует, так же как другие дети, а не кричать на нее злобно, когда его просят делать что-то, чего ему делать не хочется. Я извинилась за все его выходки и пообещала поговорить с ним.
– Я не люблю миссис Уильямс, – простонал Оскар, когда мы уходили с детской площадки после третьего такого разговора. – Она сказала, что, если я буду снова плохо вести себя в классе, мне не разрешат ходить на плавание.
– Мне кажется, это справедливо, – сказала я.
– Я не люблю тебя тоже. – Он нахмурился.
– Думаю, на самом деле любишь, – сказала я. – Я люблю тебя, и Адриан, и Люси, и Паула.
По дороге домой он был тихим, очевидно, погруженным в свои мысли, а когда я парковалась у нашего дома, сказал негромко:
– Я действительно люблю тебя, и Адриана, и Люси, и Паулу. Я буду скучать по вам, если уеду.
– Я знаю, милый, – сказала я, поворачиваясь, чтобы посмотреть на него. Он был таким растерянным, почти таким же, как был, когда впервые появился у нас. – Мы тоже будем скучать, но если ты на самом деле уедешь жить со своей тетей, мы продолжим общаться.
– Всегда-всегда?
– Да, если хочешь.
Эндрю вернулся в Великобританию и написал мне электронное письмо, чтобы сказать, что он будет наблюдать за следующим контактом, и попросил предупредить Оскара. Социальный работник ребенка наблюдает за контактом время от времени, и обычно приходит на него перед судебным слушанием по делу об опеке.
– Он будет играть со мной? – спросил Оскар, когда я сказала об этом ему.
– Возможно, – сказала я. – Хотя на самом деле он будет там, чтобы наблюдать за тобой и твоей мамой.
– Зачем?
– Чтобы увидеть, как вы с ней ладите и как играете вместе.
– Она не играет, – сказал Оскар. Он уже говорил мне об этом.
Придя на контакт, Эндрю оставался с Роксаной и Оскаром от начала до конца, почти целый час. После контакта Оскар рассказал мне, что Эндрю играл с ним и показал ему, как сделать бумажный аэроплан, пока его мать была занята перепиской в телефоне. Я знала, что это не произведет хорошего впечатления. Роксана виделась с Оскаром только два часа в неделю, и как от родителя от нее ожидалось, что во время контакта она будет взаимодействовать с ребенком. Однако отчет Эндрю, который он представит судье, на данном этапе не имел для нее особого значения, как и результат судебного заседания в целом, поскольку Роксана не боролась за то, чтобы Оскар вернулся к ней; она согласилась, чтобы он жил с ее сестрой.
Оскар не знал, когда именно состоится финальное судебное слушание, но и я, и его мать знали. По мере неуклонного приближения этой даты я пыталась сохранить все настолько нормальным, насколько это было возможно, понимая, что впереди у Оскара важное решение, которое изменит его жизнь. Оскар продолжал видеться с матерью дважды в неделю, звонить ей в остальные дни и также звонить Дол по субботам. Будучи чутким человеком, она не упоминала о суде. Оскар ходил на арт-терапию по средам, в спортзал по субботам, и, несмотря на то что шалил в школе, ему по-прежнему было разрешено ходить на плавание, хотя я все-таки запретила ему смотреть телевизор в один вечер, когда он наорал на миссис Уильямс.
Судебное заседание первоначально должно было продолжаться четыре дня, но, так как Роксана больше не боролась за возвращение опеки над Оскаром, его сократили до двух. Заседание состоялось в понедельник и вторник второй недели октября, и в среду утром судья должен был вынести решение.
Роксана взяла выходной на работе, чтобы прийти на слушание, и контакт во вторник был отменен. Я отвела Оскара в школу утром в среду, как обычно, и принялась мучительно ждать известий из суда. В полдень позвонил Эндрю. «Суд согласился, чтобы Оскар жил со своими тетей и дядей», – сказал он.
Я не была удивлена. Что меня шокировало, так это временные рамки. Я предполагала, что все оценки и организация переезда займут месяцы, и на Рождество и часть следующего года Оскар будет с нами. Однако Эндрю сказал, что он планирует, что Оскар переедет в ноябре. Ускорить все процессы помогло то, что Дол и Иван уже хорошо себя показали, ухаживая за Лукой. Была подана заявка на проверку в полиции, в местной школе нашлось место для Оскара, у него уже был паспорт, и Эндрю поддерживал связь с тамошними детскими службами.
– О, – сказала я.
– Я приду к вам сегодня днем в пять часов, чтобы сообщить Оскару о решении суда и о том, когда он переезжает.
Я знала, что социальные работники любят сами приносить детям важные новости, так что, когда я забрала Оскара из школы в тот день, я скрыла свои чувства по поводу нашего будущего расставания и просто сказала:
– Эндрю придет к нам в пять часов.
– Опять, – проворчал Оскар. – Я хочу поиграть.
– Ты можешь поиграть до того, как он придет, – сказала я.
– У меня есть домашняя работа.
– Хорошо. Мы сначала сделаем домашнюю работу.
– Нет, я хочу поиграть.
Я никак не отреагировала на его грубость и просто продолжила идти к моей машине. Я понимала, почему он так себя ведет.
– Ты тихая, – заметил он спустя несколько минут, пока мы ехали домой.
– Да? – спросила я, бросая на него взгляд в зеркало заднего вида.
– Да. Ты не такая, как обычно. Обычно ты много разговариваешь, – сказал он с нахальной ухмылкой. Я вернула ему улыбку в зеркале.
Он так далеко продвинулся с тех пор, как впервые появился: молчаливый, замкнутый и напуганный. Теперь у него был характер, личность, с симпатиями и антипатиями, и восхитительное нахальство шестилетнего мальчишки.
Мы стали очень близки за то время, что провели вместе, и я знала, что буду ужасно скучать по нему, хотя я на самом деле считала, что отправить его жить с братом, тетей и дядей было верным решением.
Когда мы приехали домой, я приготовила Оскару попить и поесть и затем помогла ему с домашней работой.
– Миссис Уильямс сказала, что я сегодня хорошо проявил себя, – сказал он мне, пока мы работали.
– Прекрасно, – сказала я. – Ты молодец. Я рада.
– Миссис Уильямс тоже рада. Она все время говорила, что довольна мной, а потом дала мне дополнительное золотое время. Лео сказал, что это нечестно, так как он всегда хорошо себя ведет, но не получает дополнительного золотого времени.