– Эндрю звонил. Он рассказал мне, – сказала она.
Я надеялась, что она не начнет плакать.
– Мне жаль, что у вас и у вашей матери не получилось с Оскаром, – сказала я, легко касаясь ее руки.
– Нет, все хорошо, я понимаю, – ответила она с долей оптимизма. – Эндрю предложил моей матери и мне подумать о временном приемном родительстве. Мы планируем прийти на ознакомительную встречу.
– Чудесно, – сказала я. – Я рада. Я уверена, что вы прекрасно справитесь с этим.
– Спасибо. Я никогда бы не подумала о приемном родительстве, если бы не встретила вас и Оскара. Мама тоже очень взволнована. Мы знаем, что нас обеих нужно будет оценить, но если мы пройдем дальше и нас примут, через шесть месяцев мы сможем стать временными приемными родителями.
– Фантастика! Вы молодец.
В субботу мы с Оскаром в первый раз позвонили Дол по скайпу. Сначала я написала ей, чтобы убедиться, что это удобно, а потом мы позвонили с моего компьютера в передней комнате, так как там экран был больше. Оскар был знаком со скайпом, так как его мать иногда использовала это приложение на телефоне, когда звонила своей сестре. Дол ответила на звонок. Она стояла у себя в кухне, спиной к раковине, улыбаясь и приветствуя нас. Хотя я видела ее фотографии и говорила с ней по телефону, теперь я могла видеть ее в реальном времени, вживую, и мне немедленно сделалось очевидно, насколько она теплый и душевный человек. Я принялась спрашивать, как дела у нее и ее семьи, а потом она спросила о моей семье, как происходило обычно, когда я звонила. Затем я передвинулась, чтобы Оскар мог сесть в центре и поговорить с ней.
– Привет, тетя Дол! – сказал он, улыбаясь и маша рукой. – Твои волосы выглядят по-другому.
Она рассмеялась.
– Им нужна хорошая стрижка, но на это нужно найти время.
О, как я ее понимала!
– Я точно еду жить с вами, – сказал ей Оскар в восторге.
– Я знаю, милый, мы все ждем с нетерпением, когда ты приедешь. Твой дядя кое-что меняет на втором этаже, так что у тебя будет своя комната.
– Я могу спать в комнате Луки, как на Рождество, – сказал Оскар.
– Нет. Это нормально, когда ты приезжаешь на несколько дней, но мы будем беспокоить тебя, если нам нужно будет прийти к Луке ночью. Не беспокойся. Иван все спланировал. Здесь Лука, он хочет поговорить с тобой.
Она повернула телефон, чтобы камера смотрела на дверь, и на экране возник Лука в кресле на колесах. Оно было старым, и его изношенные колеса скрипели по плитам кухонного пола. Дол передала Луке телефон и исчезла из виду. Я осталась там, где была – сбоку от монитора, – так что могла видеть Луку. Мальчики погрузились в разговор, болтая и смеясь, как если бы были в одной комнате. Радость и преимущество такой технологии! – подумала я. Оскар заставил Луку смеяться в голос, придвинувшись близко к камере, и затем Лука сделал то же самое. Внезапно во весь экран возник открытый рот Луки, и Оскар чуть не упал со стула от хохота. Я тоже смеялась. За пределами видимости лаяла собака, а затем, появившись в поле зрения, она прыгнула прямо на колени Луке, оказавшись спиной к камере.
– Я вижу его зад! – прокричал Оскар, истерически смеясь.
Лука придвинул телефон близко к собачьей морде, и большие влажные ноздри пса заполнили наш экран. Собака лизала телефон и залила его слюной.
– Фу! – закричал Оскар, когда Лука вытер его, и мальчики снова засмеялись. Паула, проходившая через холл в кухню, подошла посмотреть, что происходит.
– Кто это? – спросил Лука, когда она подошла и оказалась в поле зрения камеры.
– Это Паула, дочь Кэти, – сказал Оскар, представляя ее. – Она мне как сестра и Люси тоже. – У меня немедленно сжалось горло.
– Привет, – сказал Лука. – Как дела?
– Хорошо, спасибо. Приятно познакомиться. Как ты?
– Я живу с моими двоюродными сестрами, Сэби и Тэми, – сказал Лука. – Они мне как родные сестры. Вот они идут поговорить с Оскаром.
Появились девочки, сражаясь между собой за место перед камерой. Паула помахала им и поприветствовала их и затем оставила их с Оскаром. Пока они болтали и смеялись, я чувствовала себя так, словно мы все – одна большая семья. Кроме того, что мы увидели их, мы смогли посмотреть некоторые комнаты в их доме на цокольном этаже, пока они ходили по первому этажу, что было хорошо для Оскара, так как помогало ему познакомиться с его новым домом. Прошло больше десяти месяцев с тех пор, как он был там. Судя по тому, что я видела, дом был простым, с простой мебелью и без излишеств. Я знала от Эндрю и Роксаны, что Дол с Иваном живут довольно скромно и после оплаты счетов у них почти ничего не остается. Роксана посылала деньги на содержание Луки, но не могла помочь больше, так как выплачивала большой долг.
Телефон в конце концов дошел до Ивана, и Оскар спросил, может ли тот показать ему, что делает на втором этаже.
– Нет, пока оно не закончено, нельзя, – сказал Иван. – Но я покажу тебе мою мастерскую.
Он провел нас через заднюю дверь, через двор, в помещение, выглядевшее как старый коровник. – Это место было фермой, – сказал он мне. – Но все животные ушли много лет назад. – Я кивнула.
Коровник был весь забит кусками дерева разных форм и размеров. «Здесь должна быть часть стены для спальни Оскара, – сказал Иван, указывая на большой лист фанеры в деревянной рамке. – Я отделяю часть основной спальни, – сказал он Оскару. – Не волнуйся, у нее будет свой собственный вход.
Я подумала о том, как мило с его стороны взять на себя все эти хлопоты, когда у него и без того много работы на стройке.
Мы снова вышли наружу, а, вернувшись в дом, увидели другие хозяйственные пристройки тех времен, когда это место было действующей фермой, но все они сейчас были в запущенном состоянии. Я спрашивала себя, как Лука ездит там на своем кресле на колесах, в засыпанном гравием грязном дворе.
Иван вернул телефон обратно Луке, и мальчики еще немного поговорили. Лука теперь был в гостиной, где горел камин в каменной облицовке. Час спустя Дол сказала Луке, чтобы он пожелал Оскару спокойной ночи, так как Луке и его двоюродным сестрам пора было ложиться спать.
– У нас на два часа позже, чем у вас, – напомнила она нам, и мы все попрощались. Прежде чем завершить звонок, я спросила Дол, будет ли нормально позвонить по скайпу завтра, как предложил Эндрю.
– Да, конечно, но мы можем быть вынуждены ограничить разговор в среду, так как это будний день.
– Согласна, – сказала я.
Закрывая скайп, я подумала, что впервые за все время, что я его знаю, вижу Оскара таким счастливым.
– У тебя милая семья, – сказала я.
– Я люблю их, – заявил он. Но затем его лицо вытянулось. – Я люблю и мамочку тоже. Я хотел бы, чтобы она могла поехать со мной.
– Я знаю. Ты будешь скучать по ней, но ты ведь сможешь ей звонить. Это было единственным утешением, которое я могла предложить ему. Я знала, что в следующие несколько недель, прежде чем он уедет, он будет разрываться, с нетерпением ожидая отъезда, когда он сможет жить со своим братом, и в то же время беспокоясь о том, что оставляет свою мать. Я буду делать так, чтобы он был занят, оставался оптимистичным и утешать его так сильно, как я смогу. Хотя Эндрю сказал, что он намерен перевезти Оскара в середине – конце ноября, я знала по опыту, что задержки случаются, и это очень сильно тревожит и ребенка, и его семью.
В первую неделю ноября похолодало, и подул резкий северо-восточный ветер. Эдит навестила нас согласно своему расписанию. Она пробыла у нас недолго, так как опаздывала и у нее была следующая встреча сразу после нашей. Мы говорили о том, как Оскар справляется с происходящим и что я делаю для того, чтобы смягчить его переезд домой. Она упомянула несколько тренингов по приемному родительству в следующем году, которые предложила мне вести. Принципиально я была согласна, но указала, что это будет зависеть от того, кого я буду воспитывать. Если это будет маленький ребенок с контактом каждый день, я буду вынуждена выполнять свои собственные обязательства, а не планировать и проводить тренинги. Эдит, тем не менее, внесла мое имя в список, проверила и подписала мои дневниковые заметки, затем, коротко осмотрев дом, сказала, что увидит меня на обзоре Оскара на следующей неделе, и ушла. Как обычно, я ничего не могла с собой поделать, вновь подумав о своем предыдущем супервизоре, Джилл. И между ними не могло быть никакого сравнения! Социальные работники – супервизоры отличаются в их страсти к своему делу, и если Джилл одна из лучших, то Эдит – всего лишь хорошо для него подходит. Я иногда чувствовала, что в действительности она не отдается этому всем сердцем, так, как это было с Джилл.
Прибыли анкеты для третьего обзора Оскара. Обзор был назначен на понедельник на два часа в его школе. Я заполнила свою анкету сразу же, как у меня появилась такая возможность, констатировав, какой большой прогресс проделал Оскар на протяжении своего пребывания у нас и каким милым мальчиком он был, хотя иногда и демонстрировал свое разочарование и боль, впадая в ярость, что можно понять.
Вечером я села с Оскаром, пока он заполнял свою анкету, чтобы помочь ему с написанием некоторых слов. Его ответы ожидаемо представляли собой сочетание счастья, грусти и гнева. Он сказал, что хочет жить с его братом и матерью, хотя знал, что это невозможно.
В пятницу, пятого ноября, была ночь костров, и мы с Паулой отвели Оскара на представление с фейерверками в его школе. Адриан и Люси тоже ушли на праздничные шоу со своими партнерами. Представление в школе Оскара было организовано на игровом поле, и кроме фейерверков и ревущего костра там были еда и напитки. Лео не было видно, но присутствовали многие одноклассники Оскара, и пока мы были там, то один, то другой ребенок выныривал из темноты в сопровождении родителя, чтобы поздороваться с Оскаром. Сейчас Оскар был намного более общительным, чем когда впервые появился у нас, и я была уверена, что он заведет друзей в своей новой школе, как только освоит язык. Я отметила это для Дол, когда мы говорили по скайпу, поскольку я всегда слышала только как Оскар говорит по-английски. Они все были билингвами, и Дол не видела проблемы в языке. Она была уверена, что, когда Оскар будет жить с ними и станет посещать школу, он скоро станет снова бегло говорить на языке, который выучил, будучи совсем маленьким ребенком. Она сейчас иногда переключалась между языками, когда они говорили по телефону, чтобы помочь ему привыкнуть к старому языку, что смущало меня, так как я говорю только по-английски.