Героями запретного фильма были сегодняшние коллеги: Стас Буйкевич, Макс Лунегов, Инга Ревенчук… Только моложе на год.
Живая Инга смеялась, кокетничала, дурачилась. Петр почувствовал, что его глаза наполняются слезами, и отвернулся. Антон уловил деликатность момента.
Когда камера поймала Олесю Пресницкую, Петр с трудом подавил непроизвольный возглас удивления. Гинеколог была на костылях и с загипсованной ногой. Когда час назад он разговаривал с Пресницкой, она заикалась про гипс, но он не придал этому значения. Сейчас же, во время просмотра, уже не скрывал эмоций.
– Да, вот так, – без труда прочитав его мысли, кивнул Энтони. – Любовь творит чудеса. Правда, про любовь мы позже узнали, уже после праздника. Но сейчас, задним числом, если пристально всматриваться, можно заметить первые проблески.
Петр поднялся, прошелся по комнате.
– Насколько я в курсе, тогда у Лунегова с Ингой был роман.
– Заканчивался, хотя внешне как бы все было нормально. С соблюдением приличий. Я же говорю, если всматриваться…
– Может, и Инга тоже присмотрелась и заметила что-то! – догадался Петр. – Сама будучи в кадре, этого не замечала, а со стороны увидела. Со стороны-то видней!
– Верно мыслишь, это самое очевидное, – уролог сделал несколько щелчков пальцами в воздухе. – А дальше-то что? Увидела, как Пресницкая любезничает с Лунеговым за ее спиной… Ингу же и убили! Вот если бы убила она – другое дело.
– Можно нанести упреждающий удар, – возразил Петр. – Или произойдет трагическая случайность и убийца превратится в жертву.
– Интересный поворот, – кивнул Энтони, будучи настроен развивать мысль. – Еще бы алиби соответствующее обеспечить – и дело в шляпе.
«Э нет, дорогой! – мысленно одернул коллегу Петр, остановившись у окна. – Ни капитаном Гастингсом, ни доктором Ватсоном ты не будешь. Сначала расскажешь, что за придурь у тебя с телефоном. Что за странные сигналы то и дело к тебе приходят. А уж потом я решу, посвящать тебя в тайны следствия или нет».
– Она могла попытаться как-то отомстить за то, что они шуры-муры за ее спиной во время праздника… Но это абсолютно нереальная версия.
– Почему?
– Потому что все говорит о том, что убийство планировалось задолго до сегодняшнего утра. Был приобретен необходимый реквизит. Чтобы никто не мешал, всех усыпили. О спонтанном убийстве тут речи быть не может.
Рука на плече соперницы
Петр попросил коллегу уступить ему место за монитором. На самом деле он не был уверен в том, что говорил. Вот камера скользит по плечу Лунегова, потом упирается в профиль Стаса. Они о чем-то оживленно беседуют. Травматолог оживлен, что-то доказывает, до зрителей долетают отдельные звуки, но понять смысл разговора невозможно.
Если ориентироваться на выражение лиц, то Лунегову не нравится то, о чем говорит Стас. Лунегов, похоже, что-то предлагает, а Стас – против этого. Причем категорически.
Камера скользит дальше. Инга подходит к Максу, обнимает его за плечи. Мужчины, как по команде, замолкают. Лунегов улыбается Инге, отвечает на объятие.
Они не скрывают своих отношений…
В этот момент камера выхватывает лицо Пресницкой. Травмированная явно ревнует патологоанатома! В ее взгляде сквозит досада. Если бы не костыли, Макс был бы ее, несомненно.
– Короче, в отношениях этого треугольника – Лунегов, Пресницкая, Ревенчук – на том празднике произошла необъяснимая ротация, – подытожил уролог, тяжело прохаживаясь по комнате. – Макс, попросту говоря, переключился с Инги на Олесю.
– Почему необъяснимая? – Петр прикинулся непонятливым, хотя давно все заметил сам.
– Макс сделал выбор в пользу загипсованной Олеси. Та сломала ногу буквально накануне Дня медицинского работника. Я уж думаю, не стало ли это пусковым механизмом их любви? Здесь, мне кажется, самое время психиатрию подключать.
– Любовь не выбирает, – философски изрек Фролов, ткнув указательным пальцем в потолок. – Если это настоящая любовь, конечно. Хотя, согласен, все выглядит странно и подозрительно.
В этот момент камера поплыла в сторону, кадр сменился. И вот уже чья-то рука лежит на плече Олеси. Судя по рубашке, это Макс. Пока Инга не видит, он делает знаки внимания своей новой пассии!
Петр понял, что ему надо подумать в спокойной обстановке. В голове мелькали разные мысли, их требовалось как-то «устаканить».
– Ты не хочешь на перекур? – вскочив со стула, Петр направился к выходу, нащупывая в кармане изрядно похудевшую пачку.
– Я, кажется, немного перекурил, – Антон развел руками. – Если ты не возражаешь, я хотел бы здесь посидеть. Не забывай, ты просмотрел не всю запись, есть еще следующий день.
– Сейчас покурю и досмотрю! – пообещал Петр, выходя за дверь.
Двигаясь по коридору, он попытался представить себя на месте Инги, просматривающей спустя почти год видео праздника. Итак, рука Макса на плече Олеси, гипс, костыли… Гипс, костыли…
Петр остановился между спуском на первый этаж и продолжением коридора, не в силах сообразить – куда идти дальше. Все мысли из головы вытеснила одна догадка.
Инге в парке случайно попался на глаза ортопедический салон. Увидев его, она тотчас вспомнила про гипс и костыли на видео.
Вот она, связка!
Получается, главный ее враг или враги на тот момент – Лунегов с Пресницкой. Макс – потому что фактически изменял ей, а Пресницкая – потому что лучшая ее подруга. Потому что знала, что у Инги с Максом любовь. Они любезничали друг с другом в те моменты, когда Ревенчук не могла их видеть. Это уже конкретная обида!
Закуривая на крыльце, Петр представил себя на месте Инги. Каково это – спустя год узнать, что тебя так красиво развели на глазах у всех! Потом наверняка последовало объяснение: дескать, извини, я полюбил другую… Извини, подруга, но у нас с Максом… Так получилось… Сердцу не прикажешь…
Но объяснения оказались немного опоздавшими! Если бы раньше, перед праздником. А так, вслед веселью – это подло.
Петр вспомнил слова Олеси о том, что Макс был на том празднике не свободен и им пришлось скрывать свои отношения. От Инги они скрыли, но от камеры не получилось, уж слишком въедливый оператор попался!
И благодаря камере Ревенчук увидела это спустя год!
Увидела, воспылала ненавистью, решила взять реванш. В чем он заключался?
Петр вспомнил свои вчерашние наблюдения, как подруги приехали на крохотном «Шевроле». Как они мило болтали, пока шли по стоянке. Получалось, Инга – прекрасная актриса?
Уверенности не было. Петр потушил сигарету и отправился досматривать видео. Возможно, когда он увидит все, уверенности будет больше. Или, наоборот, она пропадет совсем.
– Итак, вторая серия, – объявил Энтони, запуская ролик. – Это завтрак, все сонные, опухшие… Оно и понятно, все-таки не студенты уже. А выпито было много.
– Все в сборе, только нет Инги, – произнес Петр, всматриваясь в монитор, словно в снимок легких, пытаясь обнаружить там крохотный метастаз. – Я правильно понял? Где она, по-твоему?
– Припоминаю, – напрягся Сбитнев. – Она задержалась, явилась какая-то озабоченная, как будто не от мира сего. Вот, сейчас появится…
Инга действительно появилась, но ее было трудно узнать. Было заметно: что-то ее мучило, терзало. Макс пытался ее отвлечь, она реагировала скупо, односложно, вновь и вновь уходя в свои размышления.
Камера не акцентировала внимание на Ревенчук, снимала все подряд, и это раздражало. Петру хотелось наблюдать исключительно за Ингой, но высказывать претензии оператору сегодня, спустя год, было бы глупо.
– А что-то еще интересное помнишь? Как она вела себя?
– В конце у нее словно крыша поехала. Она что-то все искала, выспрашивала у девчонок…
– Что она потеряла? О чем спрашивала?
– А я знаю? – уже в который раз за утро обиделся Энтони. – Мое дело – съемка, кадр, композиция… Для потомков отснять и сохранить. Жаль, тебя там не было. Ты бы сразу все выяснил.
– Зачем жалеть о том, чего мы не в силах изменить? – философски изрек сыщик. – Лучше думать, как исправить сегодняшние ошибки.
– Ты прав, – уролог зачем-то полез в карман. – Кстати, я тебе обещал, вот, смотри на здоровье. Пока ты курил, я сбегал за ней.
С этими словами Антон протянул Фролову флешку с голубой каемочкой.
Робот без электропитания
В дверях Петр столкнулся с возмущенной Эллой.
– Ты чем тут занимаешься? – накинулась на него бывшая супруга. – Скоро завтрак…
– Вот именно, – перебил он ее, увлекая в коридор. – Скоро завтрак, а я не продвинулся в следствии ни на шаг! Столько деталей, ребус на ребусе, а разгадывать – времени нет.
– Я же говорю – используй меня, женский мозг отличается от мужского, мы видим окружающее по-другому. У нас ассоциации другие, нетривиальное мышление, опять же…
– А я что делаю? – притворно «вскипел» сыщик. – Разве я не пытаюсь использовать? Уже в который раз у тебя спрашиваю: ты вспомнила, кому отдала вчера свой сборник, подписанный Буйкевичем?
– Вспомнила! – подпрыгнула от радости Элла. – Инге дала почитать! Она подошла, попросила так, чтобы никто не слышал. Дай, говорит, гляну, что пишет эта падаль.
– Так и сказала «падаль»? – уточнил Петр.
– Именно! Я к тому времени успела полистать. Особо ничего не приглянулось, на, говорю, читай на здоровье.
Решив использовать интуицию супруги, Петр вначале окинул взглядом коридор. У комнат, где были обнаружены трупы, по-прежнему дежурили работники турбазы. Это почему-то его успокоило.
– Как ты думаешь, – он перешел на шепот, – почему книжка в руках мертвой Инги была перевернута? Что нам этим хотел сказать убийца? Здесь наверняка что-то зашифровано!
Он думал, раскрытие такой интригующей детали повергнет Эллу в шок или хотя бы заставит задуматься. Супруга же ответила практически мгновенно:
– Ничего тут не зашифровано. Тот, кто вкладывал в мертвые руки книжку, мог плохо видеть. Он просто не разглядел! Ну или она… Это уж сам смотри.