– Да… Откуда у вас эта запись? Вам Инга Яковлевна выслала?
– Как же она вышлет, – придав голосу максимум беззаботности, ответил сыщик. – Ее же убили вскоре после вашей оргии. Недолго она праздновала победу. Прыснули в лицо какую-то гадость, от которой у нее развился анафилактический шок!
– Тогда я тем более не понимаю… Как это видео оказалось у вас?
Петр решил, что открывать секрет не стоит, и, сделав загадочное лицо, прошептал:
– В шкафу во время вашей оргии прятался еще один оператор – это домашняя заготовка Инги. Зовут его Антоша Сбитнев, он по совместительству работает урологом в вашей медсанчасти. По заказу краевого телевидения он вел прямой репортаж…
– Прямой репортаж ночью вестись не может, – заметила Монро, кое-как совладав со своими эмоциями. – Нет телетрансляции.
– Молодец, раскусила… Итак, продолжай. Что произошло после того, как вы отсняли эту порнографию? Оператором выступала, насколько я понимаю, Инга?
Анжела вяло кивнула:
– Она. Отснятый материал я не видела… Да мне и ни к чему. По доброй воле я бы никогда не согласилась, просто Инга Яковлевна мне заплатила. И Валерке. У него-то вообще главная роль.
– Интересно, – сыщик поднял глаза к потолку. – Чей гонорар оказался больше?
– Я не сравнивала. Она договаривалась индивидуально с каждым. Лично меня мой устроил.
– Продолжай. Что было дальше?
– После съемки мы его снова переодели, костюм Инга Яковлевна унесла с собой. Когда все разошлись, Стас проспал очень недолго. Что его разбудило, я не поняла. Я должна была изображать сонливость, словно ничего не произошло. Но все закрутилось по-другому. Словно он все видел, все чувствовал, все знал. Вдруг вскочил, меня отбросил, оделся, куда-то убежал. Я, кажется, неудачно упала, ударилась затылком и ненадолго потеряла сознание. Когда пришла в себя, его еще не было. Я быстро по телефону хотела сообщить обоим, что пациент вышел из-под контроля, но ни Валерка, ни Инга Яковлевна не отвечали. Тогда я не на шутку испугалась. Подумала, расквитавшись с ними, он примется и за меня.
– А как вышло на самом деле?
– Стас вернулся где-то через час… Ну, когда я пришла в сознание. На плече у него болтался кейс «Скорой помощи»… Откуда он у него взялся, я не знаю. Он достал оттуда ампулы, одноразовые шприцы, спиртовые салфетки, жгут. Сказал, чтобы я, как он вырубится, отнесла кейс подальше в лес и выбросила там. Дальше – все, как обычно: вскрыл ампулу, набрал, перетянул себе плечо, вкололся. Короче, через пять минут он вырубился. Когда я взглянула на ампулу – обомлела. Два кубика транквилизатора! Остальное вы все знаете.
– Знаю, знаю, – кивнул Петр, подходя к ок-ну. – Только вопросы остаются. Где наш травматолог взял пульверизатор?
– На этот вопрос я ответить не могу. Это для меня – темный лес, у меня голова до сих пор болит после того падения.
– Хорошо, допустим, – Петр вернулся за стол, достал сигареты, но закурить не осмелился. – А с Лунеговым у вас из-за чего сыр-бор вышел? Что патологоанатом хотел со Стасом выяснить?
Монро округлила свои серо-зеленые глазки:
– Макс почему-то сразу решил, что убийца – Стас. Как уж он догадался, я ума не приложу. Забарабанил в дверь так, что стекла задрожали. По-моему, убить его собирался. Во всяком случае, покалечить – точно. Я едва успела халатик накинуть.
Петр вспомнил, как завязывал пояс на том самом халатике, и смущенно улыбнулся:
– Да, накинуть накинула, а пояс завязать забыла. Опасная забывчивость. Я бы сказал – подозрительная.
– Что вы имеете в виду? – насупилась девушка.
– Не важно. Продолжай. Почему ты так рьяно принялась защищать его? Ведь, насколько я понял, на тот момент можно было уже выйти из роли влюбленной пары?
– Это еще почему? – серьезно поинтересовалась Анжела. – Тогда я еще не знала, что Валерка с Ингой Яковлевной убиты. Лунегов стал ломиться, ничего не объяснив. Для всех все должно было продолжаться так, как будто ночью ничего не произошло.
– Как? Буйкевич мог вспомнить, прозреть, так сказать.
– У Инги Яковлевны на данное прозрение был припасен железобетонный аргумент: видео появится во всех соцсетях сразу же, как только Буйкевич что-то предпримет против кого-либо из участников съемки. Насколько я в курсе, видео он до сих пор не видел, так что у вас есть эксклюзивный шанс неплохо заработать. – Анжела показала глазами на смартфон сыщика.
– Думаешь, стоит продемонстрировать? – неуверенно поинтересовался Петр. – Зачем лишний раз унижать человека?
– Вы его называете человеком? Это извращенец, каких мало. Впрочем, как хотите, дело ваше. Я могу идти? Его, надеюсь, назад не отпустят? Мне бы не хотелось…
Петр какое-то время смотрел на девушку, пытаясь ответить на вопрос: а смог бы он сам за деньги пойти на такое? Каким безбашенным должно быть поколение, чтобы разыгрывать такие, с позволения сказать, «спектакли»! Есть хоть какая-то черта, через которую они не смогли бы переступить?
– Не знаю, скорее всего, он вернется. Его вина пока не доказана.
– А мои показания, что же, – обиженно вскрикнула Анжела, – ломаного гроша не стоят?
– Прекрати, – Петр поднялся из-за стола, доставая сигарету. – Я пошел курить, а ты возвращайся к себе. Да не трясись ты как осиновый лист!
Глаза в траве
Он решил не курить на крыльце, а прогуляться. Очень скоро отыскал незаметную тропинку и очутился под кронами деревьев. Успел еще подумать, что в этих местах в августе-сентябре наверняка бывает много грибов.
Причисляя себя к опытным грибникам, он и сейчас невольно начал рыскать глазами по траве – а вдруг повезет? Но грибы не попадались. Попалось другое.
Глядя себе под ноги, сыщик наткнулся на… другие ноги. Так увлекся поиском грибов, что не заметил висячих ботинок! Когда поднял голову – своих ног не почувствовал.
На толстом суку висел уролог Сбитнев и смотрел, выпучив глаза, прямо на него. Петр от неожиданности вскрикнул и попятился. Хорошо, что сзади оказался ствол сосны, на который обессиленный сыщик смог навалиться и не упасть, поскольку собственные ноги его не держали.
Висельник смотрел на него немигающим взглядом, насыщая адреналином кровь, взвинчивая сердечный ритм. Глаза Антона норовили выкатиться из орбит и упасть в траву.
Немая сцена продолжалась не меньше минуты. Когда ступор начал понемногу проходить, Петр проследил за веревкой, на которой висел коллега, и в следующую секунду метнулся к поваленной березе, за которую веревка была привязана.
Тот, кто сотворил такое, должен был обладать нечеловеческой силой. Оторвать тучное тело Сбитнева от земли – задача для крутых тяжеловесов, а поднять его на веревке – пусть и толстой, напоминающей канат, – здесь требовались усилия не одного человека.
«Это я виноват! – твердил себе Петр, возвращаясь на турбазу после того, как удалось спустить покойника на землю и ослабить петлю на его шее. – Если бы не проболтался ему про то, что знаю о его туалетных съемках, он бы не скрывался по лесам и наверняка был бы жив. Ну сыщик, ну головотяп! Решил блеснуть своей проницательной интуицией, видите ли! Рубишь с плеча, только щепки летят. Где теперь найдешь пакет с уликами? Все, можно считать, нет их. Или все же прочесать лес? Без подмоги на это уйдет уйма времени. Все летит к чертям собачьим!»
Как в таком состоянии он не потерял направление и вышел к автостоянке – остается удивляться.
Хозяйка турбазы, побывав в очередной раз в предобморочном состоянии, припоминая все мыслимые и немыслимые собственные грехи, наконец, снизошла до того, что приказала все тем же Леонтию и Дамиру на импровизированных носилках принести труп Сбитнева в здание турбазы.
– Всех уложим в одну комнату, – решила она, стоя на крыльце, – хорошенько проветрим… Даст бог, когда-нибудь доедут полицейские до нашего медвежьего угла.
Услышав про Сбитнева, больше всех разрыдалась, как ни странно, Элла. Ее, стоящую на коленях в их с Петром комнате, в прямом смысле колотил озноб. Она то и дело причитала:
– Прости меня, Господи, за то, что извращенцем называла его, что убить хотела, прости, Господи… Это я не со зла – бес попутал, заслонил здравый ум…
Будучи не в состоянии слышать подобное, Петр вышел в коридор и буквально столкнулся лицом к лицу с Максом Лунеговым.
– Скажи, у тебя уже есть на примете кто-нибудь? – огорошил его вопросом патологоанатом, хватая за плечо. – Подозреваемый, я имею в виду. Наверняка есть, колись!
– А как же, – размеренно ответил сыщик, отталкивая руку Барда. – Вот соберу всех в кают-компании, тяпну сто пятьдесят твоего армянского и доложу по форме. Потерпи, недолго осталось. А пока займись трупом Сбитнева. Меня интересует, смерть наступила именно от асфиксии или он был убит как-то иначе до того, а потом, когда был уже мертвым, его вздернули.
– Это важно? – оторопев, Макс зашатался на ногах. – Какая разница сейчас, как его убили. Он – мертв, и это главное. И мы все скоро будем здесь того… Нас всех поодиночке либо здесь, либо в лесу на дереве…
Петр схватил патологоанатома за грудки:
– Слушай, я понимаю, выпито много, коньяк качественный. Но, черт возьми, ты – профессионал или… так себе – плевок на туалетной стенке?
Выдав экспромт, Фролов задумался: «Кстати, про туалет-то я и забыл! Вот где следовало искать следы пребывания инопланетной цивилизации!»
Лунегов тем временем отстранился, поправил рубашку, прокашлялся и серьезно взглянул на сыщика:
– Извини, что-то расклеился… Обещаю впредь не позволять себе. Надеюсь, меня ты ни в чем не подозреваешь? Со мной можешь делиться любыми своими мыслями. Я – могила, ты знаешь…
– Вот так-то, другое дело. – Петр похлопал коллегу по плечу. – Давай, времени мало, за работу.
На него вдруг снизошло какое-то вселенское спокойствие – и откуда что взялось?! Возможно, там, наверху, решили, что хватит уже треволнений на его долю, пора тормозить.
Направляясь в сторону женского туалета, он подумал, что на «Бекетове» тоже было именно четыре трупа. Значит ли это, что Сбитневу суждено стать последним в этой череде смертей? Или счет жертв продолжится и турбазе «Макарьево» суждено поставить новый мрачный рекорд?