Отыскав взглядом Лунегова, сыщик сделал жест, предлагая коллеге выйти на несколько минут. Чагин запротестовал, ему пришлось долго объяснять, что Макс – патологоанатом, он должен сообщить Петру результаты осмотра тела повешенного Антона Сбитнева.
– Я не нашел ничего, кроме асфиксии, – сбивчиво объяснял Бард, нервно разминая сигарету, когда они вышли на крыльцо турбазы. – Возможно, он его сначала удавкой обездвижил, потом уже вздернул. Вообще, страшный человек – этот Дамир…
– С чего ты взял, что это он? – давая Максу прикурить, Петр пристально наблюдал за его движениями. – До сих пор ни у кого нет такой уверенности, только у тебя.
Сделав затяжку и выпустив струю дыма, коллега криво усмехнулся:
– Если ты прикинешь силенки оставшихся на турбазе мужиков, то поймешь, что больше с телом Антона никто бы не справился. Физически, я имею в виду. И прекрати наводить тень на плетень.
– Значит, только асфиксия, говоришь?
– Говорю… Ничего другого. По крайней мере, я не нашел.
Повернув голову, сыщик увидел двоих оперативников у полицейского «уазика», потом достал сигарету, но так и не решился закурить. Вдруг неожиданно посмотрел на Лунегова и спросил:
– Скажи, ты по-прежнему Буйкевичу что-то должен? Или уже расплатился с долгами? Мне бы не хотелось лишний раз муссировать сейчас эту тему… А придется, если не узнаю сию минуту.
Макс поперхнулся дымом, закашлялся.
– А ты спроси… у него, – ответил он, когда приступ прошел. – Я бы тоже хотел услышать окончательный ответ.
– Ладно, – Петр положил сигарету обратно в пачку. – Докуривай и возвращайся, так и быть, спрошу.
В кают-компании Чагин о чем-то беседовал с Антониной Ильиничной. Увидев Петра, капитан несколько раз хлопнул в ладоши:
– Итак, все оставшиеся в живых в сборе, работники турбазы – тоже. Меня зовут Дмитрий Александрович Чагин, я – капитан убойного отдела ГорУВД. Мне бы очень хотелось поздравить вас с профессиональным праздником, но думаю, что для вас он стал самым жутким днем в вашей жизни. Убедительно прошу выслушать, что нам доложит ваш коллега Петр Фролов, у него есть что сказать, уж поверьте мне.
– Прямо как в романах Агаты Кристи! – вырвалось у Буйкевича.
Сыщик поднялся, взгляды коллег устремились на него. Кто-то смотрел не мигая, кто-то отвел глаза в сторону.
– Думаю, здесь не все присутствующие, – заметил Петр, косясь на только что вошедшего Барда. – Дамира тоже следовало бы привести сюда.
– Ты отдаешь себе отчет? – нахмурившись, спросил одноклассник. – Он очень опасен! С ним все ясно…
Сыщик был непреклонен:
– И тем не менее. Зато неясно с остальными! Это необходимо сделать. Пусть присутствуют все.
Скрепя сердце, Чагин отдал необходимые распоряжения. Вскоре привели мрачного Дамира, пристегнутого наручниками к запястьям двоих оперативников.
Появление «окольцованного» охранника вызвало целый шквал эмоций. Хозяйка всплеснула руками, ноги ее подкосились, и если бы не своевременная поддержка оказавшегося поблизости Лунегова, она растянулась бы на паркете посреди кают-компании.
Макс заботливо усадил ее на диван и привел в чувство.
Дамир старался не глядеть ни на кого, устремив глаза в пол.
Видео, на котором все живы
Когда наступила тишина, Петр прокашлялся и начал:
– Теперь вроде все. Уважаемые коллеги, я выражаю всем вам глубокое сочувствие по поводу испорченного праздника. Вчера вечером я поднимал тост, вы помните, совсем за другое… Но, раз так вышло, я осмелился взять на себя расследование этого запутанного дела.
– А кто тебя уполномочил это делать? – вновь подал голос Буйкевич. – Насколько я в курсе, у тебя медицинское образование, а не юридическое. Ты людей должен лечить, а не расследовать…
– Я его уполномочил, – твердо заявил Чагин, крутя в пальцах зажигалку. – Мы общались с ним по телефону. Так как добраться к вам вовремя мы не смогли по не зависящим от нас обстоятельствам… а людей продолжали убивать. Я его проинструктировал, что и как делать. Заявляю со всей ответственностью.
Услышав сказанное, Буйкевич развел руками и отвернулся к окну.
Петр не спешил, подолгу задерживая взгляд на каждом из присутствующих, словно пытаясь понять, о чем думают коллеги в эти минуты. Внезапно он почувствовал страшную сухость во рту, подошел к столику, на котором стоял графин с водой, налил полный стакан и залпом осушил его.
– Сейчас мы все как бы подозреваемые… Мне бы хотелось, чтобы, когда я закончу, подозреваемым остался один, а с остальных свалилось это бремя.
– Может, хватит нагнетать? – капризно вскрикнула Анжела. – У нас и так нервы на пределе, а вы словно решили поиздеваться.
– Извольте… Сегодня утром я проснулся, разбуженный Антоном Сбитневым. Он первым обнаружил труп Инги в комнате на втором этаже. Представляете, он отправился мазать ее, как в пионерском лагере, зубной пастой. Пришел, а она под простыней, с приколотыми к соскам пионерскими значками. – По кают-компании после сказанного пронесся нервный вздох. Петр замолчал, давая коллегам возможность переварить услышанное. Потом продолжил: – Спустя примерно полчаса был обнаружен труп Цитрусова… в комнате на первом этаже. Причем, как утверждал Энтони, ранним утром, когда он отправлялся к Инге, Валерия еще не было в комнате. Кто-то принес труп за то время, что мы находились наверху у Инги. Таким интригующим было начало дня.
– Это я его принес, – раздалось в полной тишине. Все в ужасе повернули головы в сторону Дамира. Охранник невозмутимо продолжил: – И гликозид ему в подключичку вкатил тоже я. По своей первой специальности я – фельдшер, на войне был санинструктором.
– Господи, – вскрикнула Монро, схватившись за голову. – Зачем вам это понадобилось? Чем Валерка-то не угодил?
– Прошу не перебивать! – крикнул Петр, резанув рукой по воздуху. – И не уводить следствие в сторону.
– Может, уберем его, пока не поздно? – предложил Чагин.
– Нет, пусть остается, – успокоившись, буркнул сыщик, собираясь с мыслями. – Тем более что он этого и добивается. Не будем доставлять ему такой радости.
Дамир воспользовался паузой, чтобы ответить на вопрос Анжелы:
– Он у меня байк увел, этот ваш… Валери. Классный байк – «Судзуки». Это все равно… что женщину…
Услышав последние слова охранника, Петр мысленно припер себя к стенке: «Вот тебе, сыщик, еще одна версия, которую ты упустил в процессе расследования! Сколько их еще ждет тебя впереди? Но отвлекаться не будем, пора приструнить этого выскочку».
– Принести-то ты мог, но убить – вряд ли, – сказал он вслух, поймав на себе скользнувший взгляд Дамира. – Тебя нет на том видео, которое снимала Инга. Ты не планировался на этот спектакль ни зрителем, ни участником. Поэтому не пытайся взять на себя чужой грех.
– На каком еще видео? – встрепенулся Буйкевич, до этого словно дремавший возле окна. – Почему мы про него ничего не знаем?
Петр слегка нахмурился, изображая негодование, что его перебили. На самом деле он ждал этой реплики Ковбоя. Причем абсолютно искренней, никак не подготовленной. Значит, все идет по плану.
– Теперь я вижу, Стас, что тебе не по барабану услышанное. Но твой поезд ушел, остается лишь слушать. Готовься, узнать тебе предстоит много чего. Я говорю про то самое видео, где пока еще все живы. И Инга, и Валери. Правда, в кадре нет Светланы Вакульчик, которую Дамир искромсал кухонным ножом чуть ли не в клочья… Как в фильме ужасов.
– Не может быть, – воскликнула Хозяйка турбазы, прикусив губу. – Не могу поверить. Дамирка, вы ведь с ней… Я смотрела, нарадоваться на вас не могла.
Свирепый взгляд охранника, брошенный на сыщика, лучше всяких слов свидетельствовал о том, что «точка невозврата» вот-вот будет пройдена… О том, что будет потом, Петр старался в эти секунды не думать.
– Так вот, Светланы на том видео нет, – продолжил он спустя пару секунд. – Хотя она участвовала в подготовке спектакля. Как шеф-повар, имея возможность добавить снотворное в алкоголь и морс. Но пили эти напитки не все. Участникам ночного спектакля необходимо было сохранять работоспособность и трезвый ум. Особенно если у человека низкое давление… Чем можно простимулировать себя ночью? Конечно, кофе… Причем натуральным, не растворимым, заваркой от которого наутро засорится раковина в женском туалете. А банку с таким кофе я видел только в одной комнате…
Анжела вскочила с места. В первый момент она не знала, что сказать, только отчаянно жестикулировала.
– Ну, я пью… такой кофе, и что? Раковину засорила? Прошу простить… Я действительно очень плохо переношу бессонные ночи, мне нужен стимулятор, потом голова как чумная весь день.
– Что помешало тебе уснуть в ту ночь? – поинтересовалась Пресницкая загадочным голосом. – Конкретно в ту!
Петр сделал предостерегающий жест рукой:
– Олеся, можно… мне все по порядку. Если я запутаюсь, то не распутает никто, – он потер виски, помассировал затылок, но «колокольный звон» в ушах не стихал. – На чем мы остановились? На кофе… Думаю, кофейком в эту ночь баловались три человека, и двое из них мертвы. Анжела, слава богу, жива и только что призналась в том, что это она засорила раковину.
В том, что ночью должно что-то произойти, я понял вчера вечером, когда меня начало неожиданно клонить в сон. Эти же симптомы наблюдались у большинства. Кроме той троицы, о которой я только что сказал. Это говорит о преступном умысле, о подготовке преступления заранее. Спланировала все, бесспорно, Инга Ревенчук.
– Именно поэтому она сменила комнату? – возмущенно заметила Пресницкая. – Чтобы все провернуть? Но что именно? Не говорите загадками, хватит загадок на сегодня.
– Инга не только спланировала, – продолжил Петр, не обращая внимания на слова гинеколога. – Она исполнила, претворила в жизнь задуманное. Довольная, вернулась к себе в номер. Вскоре туда пришел убийца и брызнул ей в лицо смесь, от которой у Ревенчук случился анафилактический шок. Когда все было кончено, убийца раздел ее донага, уложил на кровать, приколол к соскам пионерские значки, вложил в руки перевернутый сборник стихов Буйкевича, накрыл тело простыней… Он даже попытался изобразить пионерский салют, но у него не получилось. Это не так важно…