– Переведите, – потребовала я.
– Так говорю, видно, что ты девка богатая, при деньгах. Я тебе расскажу, что знаю. А дальше ты сама думай, что да как. Но ты меня за это отблагодари, жене моей денег перешли.
– Сколько?
– Тридцатничек косых.
– Это сколько?
Павел Ильич покачал головой, что означало, что я безнадежна, раз даже этого не понимаю:
– Так тридцать тысяч.
– Ничего себе. А информация того стоит?
– Спрашиваешь!..
– Хорошо. Как мне переслать деньги?
– Можно на карточку Нинке.
– Номер карточки знаете?
– А то? Вот! – он подтянул рукав и продемонстрировал наколку с цифрами.
Оригинал! Нет, чтоб просто запомнить. Хотя если он русский язык почти забыл, то куда ему такой набор цифр запомнить?!
– Зачем же наколку делать? Карточка может смениться! Потом что, другие цифры набьете?
– Карточка давно у нее одна и та же. Она баба аккуратная. Я на нее бабло шлю, которое в зоне зарабатываю.
«Какой примерный муж!» – подумала я.
Я попробовала выйти с телефона в интернет. Получилось.
– Я сейчас переведу, – сказала я ему.
– В натуре?! – удивился он.
Я строго приподняла бровь и сурово посмотрела на него.
– В самом деле? – поправился он.
Я перекинула тридцать тысяч со своей кредитной карточки на номер, наколотый на руке. Надеюсь, эти деньги развяжут Ильичу язык.
– Хотите поговорить с женой?
Он вытаращил глаза.
– Можно?
– Говорите номер.
Павел продиктовал:
– Восемь, девять, восемь, семь, три-один-три, пятнадцать, четырнадцать.
Надо же, сколько цифр запомнил! Значит, еще не все потеряно.
Послышались гудки. Потом ответил женский голос:
– Алле!
Я передала трубку.
– Нина! Это я, Паша!
– Пашенька! Откуда ты? – изумилась женщина. Ее было хорошо слышно.
– Так отсюда, с зоны, в больничке сейчас опять, мотор барахлит.
– Пашенька, береги себя! У тебя же сердце совсем больное. У нас все по-старому: Дашутка в первый класс пошла, такая умненькая! Тебя все вспоминают. Маринка свитер тебе связала и носки. В следующий раз привезу тебе. Ты не куришь?
– Да куда там, Нинок! Говорю же, мотор совсем чахлый.
– Вот же ж горе! Пашенька, ты крепись, мы тебя любим, ждем. Ты апелляцию подай! Может, уменьшат тебе срок по состоянию здоровья?
– Да я уже подал, Нинуль, не волнуйся!
Павел посмотрел на меня и вспомнил:
– Я вот чего звоню, Нинок, я там вам денег перевел на карточку. Проверь, пришли?
– Так каждый месяц приходят исправно, чего их проверять?
– «Эти» проверь! Только сейчас перевел.
– Мне ж эсэмэски приходят из банка, когда счет пополняется. Сейчас посмотрю. А ты сможешь перезвонить через несколько минут?
Он вопросительно посмотрел на меня, я кивнула.
– Да, смогу!
Он отключил телефон.
– Вас дома любят… – подытожила я.
Павел гордо хмыкнул.
Я еще раз набрала номер.
– Паша, – запричитала Нина, – где ты взял такие деньги? Что ты натворил?
– Не боись, Нинок, все законно. Сколько пришло?
– Я даже вслух сказать боюсь, такие деньги! Тридцать тысяч. Я даже не поверила сначала, ноли несколько раз пересчитывала. Правильно я посчитала?
– Верняк! Все, ата! Обнимаю.
И он совершенно счастливый положил трубку.
– Так. Теперь рассказывайте! – скомандовала я.
– Угу. Значится так: как я и говорил, Серому недосуг было академию заканчивать. Он решил Ваньку свалять, так и прыгнул на кичу. Тут у нас один балдежный тип парился, совсем бацилльный. Он всю дорогу дохал, и его в город перекинули, а он потом дуба дал. Вот с его биркой Серый и отчалил, а тот типок с Серегиным векселем под холмиком почивает. Серый не хотел чалиться, а умел басровать. Тут с ним безнесчастье случилось. Нашел блатованного и гульдены ему всучил. Вот так он динаму прокрутил и на воле оказался. Все в ажуре.
Я прямо застыла от услышанного. Только не от смысла, а от того, как была рассказана эта история. Это ж надо же! Человек выдал такую тираду, а я только пару слов поняла. Кажется, я зря деньги перевела.
– Ну и мастак же Вы, Павел Ильич, красиво изъясняться, – похвалила я его, – красиво, только непонятно. А теперь по-русски слабо, братан?
– Сейчас покумекаю. Значит так, Сергей, – начал он медленно, с трудом подбирая слова, – в тюрьме засиживаться не собирался, он симулировал болезнь и в медчасть попал. Здесь у нас один мужик лежал. У него тубик был, то есть туберкулез запущенный. Его в город в районную больницу перевели, он уже не жилец был. Так вот Сергей за ним увязался, веревки себе вскрыл, то есть вены, чтоб и его в районку перекинули. Там он смог взятку дать кому следует. Тот бацилльный вскоре помер, и его похоронили, как Павлова. А Серега с его документами на воле оказался.
– Да вы что!?… – я опешила. – А как Сергея выпустили, пусть и с чужими документами?
– Так у того типка срок отсидки вышел, он уже последние деньки досиживал, а вот же не повезло братку: «невеста» за ним пришла.
– Какая «невеста»?
– Так смерть же. Умер он, значится.
– Ага. Вы говорите, Сергей взятку дал, а деньги где взял?
– Так про то мне неизвестно. Но приезжал к нему жирный бобер, при нем барашки дзынькали.
– Так «бобер», «барашки» – что это?
– Сейчас растолкую. «Бобер» – богатый мужик, «барашки» – деньги.
– Ну теперь понятно! Когда приезжал, как выглядел?
– Когда приезжал – не припомню. Где-то может за пару месяцев, как Сергей в медчасть попал. Как выглядел – про то неизвестно.
– Как можно симулировать пневмонию? Это ведь болезнь серьезная. Она или есть или ее нет?
– Так порошок есть специальный. На зоне можно достать, он бронхи раздражает и легкие. От него дохаешь, то есть кашляешь так, что оглохнуть можно. Но он дорого стоит. Не каждому по карману.
– А Сергей значит смог достать?
– Сергей в общак щедро гульденов выкинул, чтоб у него все фартово сложилось. Вот ему и помогли.
– А откуда вы все это знаете? – возник резонный вопрос.
– Так по нашему радио и передали, как Серый ловко спрыгнул. Хорошо, когда башли есть.
– Что, прямо по радио, а может, по телевизору показали? И о его побеге, и о взятке и подмене? – я начала сомневаться в умственной полноценности своего собеседника.
– Ну не по обычному радио, а по нашему, зэковскому, молва значит тюремная.
– Значит, зэковская молва, говорите? Но это может быть вымыслом, басней. Где подтверждение?
– Не-а, если зеки передали и про общак, и про то, как Серый свалил – значит так оно и есть, не сомневайся!
– Под каким именем он свалил? – на жаргоне спросила я.
– Мазаев Петр.
– Где он может быть?
– Там, где сейчас Серега – воля, а мы в тюрьме. Разницу понимаешь?
– В общем, вы не знаете?
– Нет.
– Надеюсь, эту интересную историю вы не придумали?
– Мамой клянусь – чистая правда! Зуб даю!
Надеюсь, этой клятве стоит верить, да и выбора у меня нет. В любом случае то, что рассказал Павел, просто невероятно.
– Смотрите, Павел Ильич! Если соврали мне, я в банк пожалуюсь, что деньги случайно перевела и попрошу обратно их вернуть. Но если вы со мной честны, деньги останутся у Нины.
– Не боись, сестренка! Все чин чинарем, – успокоил он меня, – сделка верняк!
Я уже почти понимала жаргон Павла, поэтому ответила:
– Хорошо бы. Удачи вам!
– Ну давай, ата!
Я попросила историю болезни Сергея Павлова. Поступил он в июне с подозрением на пневмонию, потом – попытка суицида, после которой его перевели в областную больницу. Там должны были подлечить его и вернуть обратно. Но из больницы пришло сообщение, что Сергей не выжил.
Больше оставаться в медчасти не было смысла. Нужно было бежать по следу Сергея, пока еще что-нибудь не произошло. Пообещав начальнику колонии выслать статью, я уехала.
В поезде в Москву я размышляла. Если Сергей на свободе, под чужим именем, найти его будет непросто. Также меня беспокоила одна нестыковка: почему у компаньонов информация, что Сергей «умер» десять месяцев назад, хотя это якобы произошло три месяца назад? Зачем скрывать истинную дату «смерти»? Какой в этом смысл или выгода? О том, что Сергея не стало в январе, я знаю от Виталия, а он – от Максима. Что из этого следует? Что кто-то из них соврал. Но зачем? Так очевидно же, чтобы побыстрее распределить акции Сергея. А у кого из них сложное финансовое положение? У Виталика! Потому что Алена «дожимала» его, но теперь Виталию нет необходимости врать, так как нет финансовой зависимости от бывшей жены. А кто у нас трепетно относится к акциям?! Может, это Максим ввел всех в заблуждение, чтобы получить акции? Но что ему это даст? Он и так полноправный компаньон. Нужно покопаться в делах компании. Найду причину вранья – найду и «темную лошадку». Может, и выйду на след человека, покушавшегося на Антона. А потом, может, и его найду… Выстраивая эту цепочку, я уснула.
По прибытию на Ленинградский вокзал вдруг зазвонил мой сотовый.
– Настя, это Иван Павлов. «Дед Иван» при смерти, – сообщил он.
– Как?! Он ведь два дня назад нормально себя чувствовал!
– Не знаю, может, переволновался? Вот и стало плохо. Наши говорят, что к нему приезжал кто-то.
– Кто?
– Не знаю. Но вроде бы видели человека, который к нему шел.
– Ванечка, прошу тебя, умоляю, узнай все что можно! Кто приезжал, когда, как звали, как выглядел? Если «дед Иван» умрет, мы не сможем найти этого человека! Возможно, он преступник. Прошу тебя!..
– Хорошо, Настя! Я узнаю, что смогу. Потом позвоню.
– Спасибо тебе!
Вот это да! События развиваются все активнее. Видимо, не зря я Сергеем заинтересовалась, раз сколько грязи выплывает! Наверное, не придется мне погулять на свадьбе Алены и Виталия. Сдается, Виталий в этом деле увяз по уши. Ведь только он знал от меня об отце Сергея. Хотя нет! Еще и Анна. Но Анна-то здесь причем? Может, она за мать свою отомстить решила? Или вообще за детдомовское детство? На нее не похоже. Хотя в тихом омуте…