Семья По была одной из самых уважаемых в Балтиморе. Дед поэта по материнской линии во время Войны за независимость служил генерал-квартирмейстером, и Лафайет[39] очень высоко ценил его, считая своим другом. Во время своей последней поездки в США маркиз пожелал встретиться с его вдовой, чтобы выразить благодарность и признательность за добрую службу, которую ему сослужил ее муж. Прадед Эдгара женился на дочери английского адмирала Мак-Брайда, состоявшего в родстве с самыми знатными и благородными домами Англии. Давид По, отец поэта и сын генерала, воспылал неистовой страстью к английской актрисе Элизабет Арнольд, известной своей красотой, бежал с ней и вступил в брак. Чтобы теснее связать с ней свою судьбу, он тоже стал актером и вместе с женой выходил на подмостки различных театров в главных городах Юниона[40].
Супруги умерли в Ричмонде практически одновременно, оставив на произвол судьбы трех малолетних детей, в т. ч. Эдгара, и лишив их каких-либо средств к существованию.
Эдгар По родился в Балтиморе в 1813 году. Эту дату я привожу с его собственных слов, которыми он опровергает утверждение Грисуолда о том, что появился на свет в 1811 г. Если романический дух, по выражению самого поэта, когда-то и председательствовал при рождении человека, – причем дух беспокойный и буйный, – то Эдгар По именно таким человеком и был. Это было истинное дитя авантюры и страсти. Г-н Аллан, живший в городе богатый торговец, проникся любовью к этому очаровательному, симпатичному мальчонке, и поскольку своих детей у него не было, усыновил его. С тех пор того стали звать Эдгаром Алланом По. Таким образом, он воспитывался в достатке и законной надежде на одно из тех состояний, которые придают характеру горделивую уверенность. Приемные родители взяли его с собой в путешествие по Англии, Шотландии и Ирландии, а перед возвращением домой оставили у доктора Брэнсби, содержавшего престижный пансион в Стоук-Ньюингтон неподалеку от Лондона. Сам По описал этот странный, построенный в старинном елизаветинском стиле дом, равно как и свою школьную жизнь, в рассказе «Вильям Вильсон». В 1822 году он вернулся в Ричмонд и продолжил учебу в Америке, под руководством лучших в тех краях преподавателей. В университете Шарлотсвилля, куда По поступил в 1825 году, он отличался не только почти фантастическим интеллектом, но и пагубным кипением страстей – типично американское преждевременное взросление, которое в конечном счете стало причиной его отчисления. По ходу следует заметить, что По уже в Шарлотсвилле проявил исключительные способности к физике и математике. Позже, в своих сюрреалистичных рассказах, он будет широко ими пользоваться, превратив в самые неожиданные средства выражения. Однако у меня есть все основания полагать, что главное внимание он уделял отнюдь не таким произведениям и был недалек от того – может, как раз в силу этих своих способностей, заявивших о себе слишком рано, – чтобы считать их, по сравнению с творениями чистого воображения, чем-то вроде не требующего особых усилий фиглярства.
Злосчастные карточные долги привели к временному разрыву с приемным отцом, и Эдгар – факт весьма курьезный и указывающий, кто бы что ни говорил, на изрядную толику рыцарства в его впечатлительном мозгу – задумывает принять участие в Войне за независимость Греции и отправиться бить турок.
Что с ним стало на Востоке? Чем он там занимался? Может, изучал ставшие классикой берега Средиземного моря?
Почему мы обнаруживаем его в Санкт-Петербурге, без паспорта, опороченного, впутавшегося в какие-то сомнительные дела и в силу этого вынужденного апеллировать к американскому послу Генри Миддлтону, чтобы избежать наказания со стороны русского правосудия и вернуться домой? Этого не знает никто; здесь налицо пробел, заполнить который мог бы только он сам. Американские газеты в течение долгого времени обещали рассказать о жизни Эдгара По, о его юности, о похождениях в России, сулили опубликовать его переписку, но так ничего и не напечатали.
Вернувшись в 1829 году в Америку, он изъявил желание поступить в военную школу Вест-Пойнт. Его туда и в самом деле приняли, и там молодой человек, как и раньше, проявил признаки крайне одаренного, но при этом недисциплинированного ума, и через несколько месяцев был исключен. Одновременно с этим в его приемной семье произошло событие, которому суждено было повлечь за собой самые серьезные последствия и оказать влияние на всю его жизнь. Г-жа Аллан, к которой он, по всей видимости, питал неподдельную сыновнюю любовь, умерла, и г-н Аллан женился на совсем молодой женщине. При этом вспыхнул семейный скандал – странная и туманная история, которую я не могу здесь привести в силу того, что в ней толком не разобрался ни один биограф. Поэтому неудивительно, что Эдгар окончательно рассорился с г-ном Алланом и что тот, имея детей от второго брака, полностью лишил его наследства.
Некоторое время спустя после отъезда из Ричмонда По опубликовал небольшой поэтический сборник; это на самом деле была восходящая звезда. Для того, кто способен чувствовать английскую поэзию, в ней изначально заложен какой-то внеземной оттенок, меланхоличное спокойствие и слишком рано приобретенный опыт – кажется, я собирался сказать опыт сокровенный, – словом, все то, что характеризует великих поэтов.
Нужда на какое-то время заставила его сделаться солдатом, и По, по всей видимости, пользовался суровыми часами гарнизонного досуга для подготовки материалов своих будущих произведений – произведений причудливых, словно созданных для того, чтобы показать, что странность представляет собой неотъемлемую часть Красоты. Войдя в литературную жизнь, единственную стихию, где могли дышать отдельные маргиналы, По прозябал в крайней нищете, но тут ему представился счастливый случай. Владелец одного журнала учредил две премии – одну за лучший рассказ, вторую за лучшую поэму. Чей-то необычайно красивый почерк привлек внимание г-на Кеннеди, председателя жюри, и он решил самолично просмотреть рукописи. Получилось так, что лауреатом обеих премий стал По, хотя дали ему только одну. Председателю комиссии из любопытства захотелось встретиться с незнакомцем, и редактор журнала привел к нему молодого, поразительно красивого, скверно одетого молодого человека, застегнутого на все пуговицы, вплоть до подбородка, и имевшего вид насколько горделивый, настолько и голодный. Кеннеди повел себя благородно и познакомил По с неким Томасом Уайтом, учредившим в Ричмонде «Саузен Литерари Мессенджер». Г-н Уайт был человеком смелым, но начисто лишенным литературных дарований и поэтому нуждавшимся в помощи. Так, совсем еще в юном возрасте – когда ему было двадцать два года – По стал директором журнала, судьба которого теперь всецело зависела от него. И добился процветания – «Саузен Литерари Мессенджер» впоследствии признавал, что своими читателями и прибыльной славой был обязан этому нечестивому сумасброду и неисправимому пьянице. Именно в этом журнале было впервые опубликовано «Необыкновенное приключение некоего Ганса Пфааля», равно как и многие другие рассказы, действие которых будет разворачиваться на глазах наших читателей. В течение почти что двух лет Эдгар По, проявляя поистине фантастическое рвение, удивлял публику вереницей произведений совершенно нового жанра и критическими статьями, ясность, живость и обоснованная суровость которых неизменно приковывали к себе внимание. Эти статьи относились к самым разным произведениям, и полученное молодым человеком прекрасное образование немало тому поспособствовало. Здесь следует заметить, что за столь огромную работу ему платили пятьсот долларов, то есть две тысячи семьсот франков, в год. Он тут же, сказал Грисуолд, что в его устах означало: «Этот идиот считал себя достаточно богатым», женился на молоденькой девушке, очаровательной, прекрасной, обладающей приветливым и смелым характером, но при этом не имеющей за душой ни гроша, с ноткой презрения добавил тот же Грисуолд. Это была его кузина, девица Вирджиния Клемм. Не прошло и двух лет, как г-н Уайт рассорился с По, несмотря на все услуги, которые тот оказал его газете. Вполне очевидно, что причина их разрыва кроется в приступах ипохондрии и запоях поэта – типичных для него явлениях, затмевавших его духовный небосвод словно свинцовые облака, неожиданно придающие даже самому романтичному пейзажу унылый и безнадежно загубленный вид. С тех пор несчастный, словно степной кочевник, будет переносить свой шатер с места на место, налегке обустраивая жилище в главных городах Юниона. И повсюду он будет либо стоять во главе журналов, либо сотрудничать с ними, неизменно обращая на себя внимание и становясь предметом повышенного интереса. Он с головокружительной скоростью будет публиковать критические и философские статьи, а также пропитанные магией рассказы, которые выйдут в свет под общим названием «Гротески и арабески» – названием замечательным и выбранным преднамеренно с учетом того, что гротескные орнаменты и арабески отталкивают человека, и вскорости станет ясно, что литература По во многих отношениях является над– или сверхчеловеческой. Из оскорбительных и скандальных заметок в газетах мы узнаем, что г-н По и его жена серьезно больны и прозябают в полной нищете в Фордхеме. Некоторое время спустя после смерти мадам По поэт подвергается первым приступам белой горячки. Неожиданно в одной из газет появляется новая заметка, более чем жестокая; в ней, основываясь не столько на действиях и поступках, сколько на намерениях, Эдгару По инкриминируют презрение и отвращение к миру, выдвигая подлинное обвинение со стороны общественного мнения – из числа тех, с которыми ему постоянно приходилось бороться, ведя одно из самых бесплодных и изматывающих известных мне сражений.
Конечно же он зарабатывал, и литературные труды практически обеспечивали его жизненные потребности. Но у меня есть доказательства того, что ему постоянно приходилось преодолевать трудности, не вызывающие ничего, кроме отвращения. Подобно многим другим писателям, он мечтал о собственном журнале и хотел быть у себя дома; истина заключается в том, что он страдал достаточно для того, чтобы желать для своей мысли подобного незыблемого убежища. Чтобы добиться этого результата и раздобыть достаточную сумму денег, он прибегал к публичным чтениям. Что представляют собой подобные лекции, знают все, – что-то вроде размышлений вслух; благодаря Коллеж де Франс они стали доступны всем литераторам, и их материалы авторы публикуют лишь после того, как извлекут из них все мыслимые и немыслимые доходы. По уже когда-то устраивал в Нью-Йорке публичное прочтение своей космогонической поэмы «Эврика», которое даже стало предметом ожесточенных споров. На этот раз он задумал появиться перед публикой в своем родном штате Вирджиния. В письме Уиллису он писал, что собирается объехать с лекциями запад и юг, надеясь на помощь со стороны друзей из литературной среды и старых знакомых по военной школе Вэст-Пойнт. Таким образом, он посетил главные города Вирджинии, и Ричмонд вновь увидел того, кого когда-то знал таким юным, таким бедным и таким жалким. Все, кто не видел По с тех пор, когда он был никому не известен, толпой бросились, чтобы лицезреть своего прославленного соотечественника. И он предстал пред ними красивый, элегантный и благообразный, как гений. Я даже полагаю, что в своей снисходительности он дошел до того, что незадолго до этого вступил в общество трезвости. Тему он выбрал сколь пространную, столь и возвышенную: