детель призвал его к себе и… дальше всё как в первой истории. Так он и бродит до сих пор по Глухолесью, будучи не в силах найти путь к людям. Для того Владетель и наслал туман, чтобы не мог он найти дорогу, а границу прочертил, чтобы люди не ходили в его лес. Ибо если кто войдёт в лес, не сможет уже Владетель помочь ему, ибо сам он свой выбор сделал, — закончил Валек словами, будто из детской сказки. Возможно, одну из таких в детстве ему рассказывали на ночь.
— Почему же никто не считает, что хозяин дома — и есть Владетель Леса и то самое чудовище из сказок?
К удивлению Морена, Валек рассмеялся.
— Потому что Владетель был всегда! — он кивнул на идола у двери за спиной Морена. — Их ещё до Чёрного Солнца ставили. Те, что в деревне, единоверцы пожгли, а эти испокон веков стоят.
— Вот как, — в задумчивости протянул Морен. — Хорошо. Только будь добр, если мы всё же встретимся с Владетелем Леса, на всякий случай беги от него.
Валек нахмурился и неуверенно кивнул.
Он так и не ушёл ночевать в дом — рядом с другим человеком ему явно было спокойнее, но всё равно долго не мог заснуть и ворочался, то и дело ворча или тяжело вздыхая. Затих он лишь под утро, а Морен так и сидел у костра, время от времени вглядываясь в чащу и прислушиваясь. За ночь он ни разу не снял руку с меча. А когда солнце взошло достаточно высоко, поднялся, чтобы осмотреться. Валек ему не был нужен, и он не стал будить его.
Земля ещё оставалась жёсткой, промёрзлой, не успев прогреться за первые дни весны, но те, кто побывал здесь накануне, оставили столько следов, что и новичок разобрался бы. Морен растормошил спутника и, едва тот продрал глаза, приказал ему:
— Седлай коней, нужно спешить.
— Что, что такое? — тот хоть и поднялся, всё ещё оставался сонным.
— Есть шанс, что твоя сестра жива.
Валек тут же очнулся, вскочил, точно его ледяной водой окатили, и кинулся к лошадям, позабыв про всё остальное. Морен же бросил взгляд на костёр — тот давно догорел, но он всё равно засыпал его землёй, а только потом принялся собирать их немногочисленные вещи.
— Что ты нашёл? — спросил Валек, отвязывая поводья в такой спешке, что руки его не слушались.
— Следы копыт. Не меньше четырёх лошадей, неслись галопом, вероятно, что-то напугало их. Будь они сами по себе, каждая бросилась бы куда глаза глядят, но они скакали точно по прямой, держась группой. Значит, на них были всадники.
— А моя сестра?
— Один всадник остался здесь, — Морен кивнул за залитую кровью ель. Валек побледнел, проследив направление его кивка, — видимо, уже и забыл об умершем. — Кто-то должен был править его лошадью. И даже если твоя сестра не с ними, они могут знать, что с ней произошло. — Морен не хотел признаваться, что волнуется за всадников куда сильнее, чем за девушку. Ведь если она не с ними, то либо в безопасности, либо её уже не спасти. — Главное, найти их раньше Владетеля Леса.
— Почему именно его?
— Потому что следы ведут в лес.
Как только Валек подвёл коней, Морен привязал к его седлу забытую им же сумку. И, игнорируя, как тот покраснел от стыда, забрался на лошадь. Не желая терять ни минуты, он сразу же пустил её рысью, но не успел сделать и десятка шагов, как Валек обогнал его, преградив путь. Возмущённая кобыла едва не встала на дыбы, но Валек словно не заметил этого.
— Стой! — на его лице читались сомнения и неверие в то, что происходит. — Мы же не можем просто так уехать!
— Что? — Морен искренне не понимал, о чём он.
— Мы должны его похоронить. Нельзя его так оставлять.
Он указал на мертвеца, что всё ещё висел нанизанный на сучья, будто в назидание им. Морен успел позабыть о нём, но тряхнул головой, отказываясь.
— У нас нет на это времени. Весна, земля промёрзла, могилу не выкопать, если хочешь найти сестру живой, нужно ехать сейчас.
— Давай его хотя бы с дерева снимем!
Морен прикрыл глаза и глубоко вдохнул, проклиная Валека в мыслях. Спрыгнув с лошади, он в несколько широких шагов подошёл к нему и сорвал топор с его седла. Серый жеребец при этом заржал, переставляя задними, угрожая лягнуть, если Морен замешкается, но тот был слишком зол, чтобы осторожничать. Подойдя к ели, на которой висел мертвец, он сунул ручку топора за пояс и, ухватившись за нижние сучья, легко подтянулся, забираясь на дерево. Кровь уже застыла, но всё равно скользила под подошвой сапог, поэтому он старался не касаться её. Поднявшись над телом, Морен выбрал ветвь покрепче, чтобы держаться, и со всей силы рубанул сук, на котором висел покойный. Уже через пару ударов тот накренился и обломился под тяжестью. Мертвец рухнул на землю, и Морен спрыгнул рядом с ним, отдавая топор ошалевшему Валеку.
— Едем, — бросил он, возвращаясь к своей лошади.
— Но…
— Едем! Волки сделают остальное.
Больше Валек не спорил, но какую-то часть пути ещё оглядывался назад. Будто бы ждал, что покойник в самом деле поднимется.
Морен с радостью пустил бы лошадь галопом, но она могла запросто переломать ноги, не заметив торчавшие над землёй корни, мелкий овраг или камень. Приходилось идти шагом, пристально вглядываясь в следы. Однако убегающих всадников подобное не волновало, что означало одно — они были слишком напуганы. А лес сгущался, деревья словно жались, теснились друг к другу, и всё реже и реже встречался подлесок. В таких тёмных лесах он попросту не выживал, молодняк умирал от нехватки света, а древние старцы тянулись всё выше, забирая солнце, и крепчали день ото дня.
Когда они добрались до границы, Морен остановил лошадь, спрыгнул с неё и, перебравшись один на другую сторону, осмотрел землю на много шагов вперёд. Он желал убедиться, что они правильно держат путь, ведь впереди белела пелена тумана, в который Морен никак не хотел углубляться. Но выбор их был невелик.
— Они перескочили овраг, словно не заметив его, — сообщил он Валеку, когда вернулся.
— Так чего же мы ждём? — спросил тот смело.
Слишком смело для того, кто так и не решился подойти даже к краю обрыва.
— Я думал, ты боишься идти за границу. — Морен подождал какое-то время, но Валек так и не дал ему ответа. — Коней нужно переправить под уздцы. Чудо, что наши всадники остались целыми.
Морен не лукавил — он заметил чуть поодаль переломанные ветки и стёртый, обрушенный склон — кто-то здесь всё же упал, не сумев перепрыгнуть крутой яр одним махом. На счастье того везунчика, его лошадь не осталась на дне умирать, а значит, сумела подняться.
Их путь продолжился в тумане и сумраке хвойной пущи. Морену то и дело приходилось останавливаться и спускаться к земле, чтобы прочитать ведущий их след. Во время очередной такой заминки Валек спросил:
— Как же мы найдём дорогу назад?
Но Морена этот вопрос волновал меньше всего.
— По этим же самым следам. Если нет, то есть ещё много способов выйти если не к твоей деревне, то хотя бы к краю леса. Главное, не разделяться.
Морен надеялся, что через какое-то время лошадиная поступь изменится, став более частой и не столь глубокой, что означало бы — всадники замедлились, остановились. Не оставлял он и опасений, что на пути они найдут обглоданные остатки лошадей, людей, а может, и девичье тело. Но прошёл час, а там и два, может, три, а след всё не менялся. Что-то без устали гнало лошадей вперёд, и Морену это совершенно не нравилось.
Они заходили всё дальше. Деревья становились выше, крепче; вековые сосны, пихты, кедры и ели тянулись высоко вверх, своими раскидистыми ветвями сплетаясь в тёмно-зелёный узор, скрывающий небо. А земля под ними полнилась валежником, коварными рытвинами, иссохшими речушками и укрытыми мхом корнями. Пробираться через лес становилось всё тяжелее, да и туман нисколько не облегчал задачу. Теней здесь практически не было, различить время удавалось с трудом, лишь слабый свет да чутьё выступали помощниками. Когда начало смеркаться, туман отступил, но Морена это ничуть не радовало. В таких лесах темнеет быстро, и очень скоро он перестал различать следы.
— И что будем делать? — с тоской спросил Валек, когда Морен честно признался ему, в чём дело.
— Есть два варианта. Либо повернуть назад, либо дождаться утра в надежде, что с восходом солнца я смогу разобрать след.
— Я голосую за второй вариант!
— А я — нет. — Морен помолчал какое-то время, вглядываясь в тёмные игольчатые ветви над головой. — Не уверен, что уже наступила ночь.
— То есть?
Морену показалось, он уловил нотки страха в его голосе.
— Здесь темно не из-за захода солнца. Лес слишком густой.
Валек был в ужасе. Он сжал поводья так, что побелели пальцы, и, округлив глаза, воскликнул:
— Разве такое возможно?
Морен успокоил его, как мог:
— Не уверен. Но так это или нет, а разглядеть следы в темноте невозможно.
— Что же тогда делать?
У Морена был ответ и даже варианты, но ни один из них его не устраивал. Он мог зажечь факел, чтобы осветить им путь и землю под ногами, но огонь, отпугивая мелких хищников, привлекал крупных, а это большой риск. Другое же решение сводилось к тому, чтобы повернуть назад, бросить всадников и Миру, полагаясь на то, что их уже нет в живых. Вот только ещё оставалась пусть и малая, но всё же возможность спасти их, и Морен цеплялся за эту нить.
— Ты уверен, что хочешь продолжить? — спросил он Валека, давая и ему право выбора. Морен уже решил: если тот откажется, он объяснит ему, как вернуться, а сам пойдёт дальше, один. — Возможно, это последний шанс уйти живыми. Чём дальше в лес, тем злее волки.
— Я не отступлю.
Валек решительно сжал ремень уздечки, выражая готовность идти хоть сейчас. Морен тяжело вздохнул и достал из седельной сумки факел.
Путь он продолжил пешком, отдав поводья своей кобылы Валеку. Держа факел в левой руке, чтобы правая на случай опасности оставалась свободной, Морен то и дело припадал к земле и тщательно осматривал её, прежде чем задать направление. Он не знал точно, сколько уже часов они бродили по этому лесу, но лошади, которых они искали, неслись галопом весь этот путь. Страшно было представить себе чудовище, что гналось за ними так долго. Насколько же они его боялись? Без панического страха преодолеть такое расстояние на пределе сил Морену не представлялось возможным.