Билли начинает молиться.
Скрытая дымом жертва не кричит, не плачет. Она хохочет. Знакомый хохот, Билли его уже слышала. И как она может не кричать, когда пламя охватывает подол её платья? Неужели ни капли страха?
То, что происходит дальше, у Билли просто не укладывается в голове. Она прижимается лицом к решётке, глядя, как небо разражается мощнейшим ливнем. Льёт совершенно как из ведра, вода обрушивается на город сплошным потоком. На глазах у Билли в узком боковом переулке ветер взбивает бурные потоки в морскую пену. Вздымается и нарастает прибой, зелёные воды выплёскиваются на городскую площадь, и метровая волна захлёстывает толпу. Площадь наполняется водой, точно ванна для купания. Запертая в тесном пространстве, вода только прибывает: вот уже два метра высотой, три...
Влага добирается до костра под осуждённой, тушит пламя, а волны разносят хворост в разные стороны, сметают стражу. Столб, к которому привязана осуждённая, падает, сама она исчезает в волнах.
А наводнение всё растёт. Вот уже вода достигла оконца в камере Билли, сочится внутрь, наконец, хлещет вовсю. Пробивается изо всех щелей. Узники вопят о помощи, запертые в казематах, которые наполняет вода. Билли отрывает от пола, она плавает под потолком затопленной камеры. Ещё немного выше, и она совсем захлебнётся.
Крики арестантов леденят душу. Билли хватается за прутья оконной решётки. Вода покрывает её голову.
«Кто-нибудь, скорее, вызволите меня отсюда!» – стучит у неё в голове.
В ярости и отчаянии Билли трясёт решётку. Ведь всего-то и сделала, что дала этой ведьме ковш воды. И теперь вот умирать за один сочувственный поступок.
Но происходит что-то неожиданное: вода растворяет извёстку, скрепляющую камни тюремной стены. Чем сильнее Билли дёргает за прутья, тем больше они шатаются и разрушают кладку.
Билли отпускает прутья, даёт воде поднять её на самый верх камеры, где ещё осталась полуметровая полоска воздуха, и делает жадный вдох. Затем громко кричит остальным арестантам, чтобы трясли как следует решётки на окнах. После чего ныряет обратно и неистово трясёт свою. Один из камней заметно шатается. За ним другой. Билли упирается ногой в стену и тянет прутья на себя изо всех сил, так что каждый мускул в спине напрягается до предела.
И решётка поддаётся. Выпадает один камень, другой. Стена крошится на куски. Камни отваливаются в водяную толщу и со стуком опускаются на дно.
Билли выплывает через окно и жадно глотает воздух. Как раз в этот момент её подхватывает поток воды, отступающей обратно, в ту сторону, откуда начался морской прибой. Билли задерживает воздух в груди и отдаётся волне, которая уносит её вместе со всякими вёдрами, палками, мётлами, стульями, столами и прочим разнообразным хламом. Волна нарастает до невообразимых масштабов. Она крутит, вертит, швыряет девочку, будто куклу. При всяком удобном случае Билли, захлебываясь, заглатывая морскую воду, старается втянуть побольше воздуха в лёгкие.
Прочь, прочь отсюда – к морю. На глазах у Билли берег удаляется и в конце концов исчезает.
Билли приходит в себя, лёжа на широченной деревянной доске. Море и небо до того сливаются, что не сразу понятно, где верх, а где низ. Берега не видно. Ни единого облачка. Билли утопает в бирюзовой прохладе, как шарик мятного мороженого в вафельном рожке.
– Ну вот видишь? Договорились – и всё сработало.
Билли оборачивается и видит ту самую узницу. Она подгребает к Билли, переворачивается на спину, а затем принимает вертикальное положение и без всяких усилий застывает на месте, голова над водой, тело внизу.
– Эй, не приближайся ко мне! – вскрикивает Билли. – Ничего не сработало! Ты меня обманула!
– Я наколдовала ровно то, что обещала. Наслала потоп и вызволила тебя же из тюрьмы.
– Ты не говорила, что если я дам тебе воды, то нарушу закон!
– Ну уж за чужое неведение отвечать не могу. Ты помогла мне, я – тебе.
Ведьма отталкивает от себя обломки, которые болтаются кругом на поверхности, и гребёт к Билли.
– Я сказала, не приближайся! – кричит Билли.
– Я бы и не стала, но твоя доска совершенно очевидно предназначена для двоих. Надо делиться!
– Вот ещё! Двоих она не выдержит. Найди себе другую.
– Что-то не очень-то ты дружелюбная, – замечает ведьма.
– Я не в дружелюбном настроении, – отрезает Билли.
Ведьма делает пару гребков и тянется к доске Билли. Но внезапно хватает девочку за ногу и пытается стянуть с доски. Билли отбрыкивается. Доску начинает качать, и Билли съезжает на самый край, но удерживается. Волны норовят перевернуть доску, уже приподнялся край – и вдруг на поверхности воды заиграли искры отражённого света. Доска – не просто доска; это задняя сторона зеркала. Того самого зеркала, что было на суде, – понимает Билли. Она по-прежнему не выпускает край из пальцев, и зеркало накреняется до почти вертикального положения; зеркальная гладь оказывается обращена прямиком на женщину в лиловом.
Только она совсем не женщина. У неё ярко-красные губы, у неё огромные глаза, синие веки, сероватая кожа. Есть даже две руки. Но вот нижняя половина тела – это...
Клубок щупалец.
Билли встречается взглядом с отражением.
– Урсула?.. – выдыхает Билли.
– Ну ты только посмотри, – откликается женщина-спрут, – что ты натворила.
Перед Билли совершенно определённо непримиримая противница русалочки Ариэль. И прежде чем Билли успевает сообразить, что происходит, щупальца Урсулы обхватывают её лодыжки, запястья и шею. Морская ведьма утягивает Билли на дно, а та вцепилась в зеркало и не выпускает.
Вот Билли уже на дне океана, и у неё такое чувство, что лёгкие сейчас разорвутся.
Зеркало плавно приземляется на песок и застывает вертикально.
Урсула не выпускает Билли из щупалец, пока изо рта девочки не выскочат последние пузырьки и место воздуха не заполнит морская вода.
Билли хлопает глазами, в голове странная лёгкость. В груди непреодолимое желание сделать вдох.
Вдох воды.
Билли заглядывает в зеркало и видит себя, Урсулу и, главное, её кулон в виде наутилуса.
Билли живо вспоминается момент в кладовой Архива: она замечает в отражении у себя за спиной несуществующий в реальности предмет – прямо как сейчас! – и берёт его в руки, не оборачиваясь. В тот самый момент всё изменилось, весь мир вокруг.
«Вот оно!» – мелькает у Билли в голове.
Она резко бьёт по щупальцам, явно неожиданно для Урсулы. Один щупалец разжимается, за ним другой. Отлично, рука свободна.
Билли тянется к кулону-моллюску и крепко сжимает его ладонью.
«Тот же самый, что лежал там на полке, в Архиве!» – отчётливо вспоминает Билли.
Тим рассказывал ей о том, как впервые прошёл через зеркало. Кажется, он что-то при этом произнёс. Только что? Билли отчаянно пытается вспомнить.
– Верни меня домой! – пытается выкрикнуть она; изо рта вываливает туча пузырей.
Ничего не происходит.
«Не то! Он как-то по-другому сказал...»
Щупальца собираются для новой атаки. Уродливые серые кончики целятся прямо в Билли. Присоски как будто дышат, попеременно открываясь и закрываясь. В едином порыве щупальца устремляются к лицу Билли.
– Верни меня назад! – Цепочка пузырей жемчужными бусами устремляется вверх.
Ничего.
Точнее, не то чтобы совсем ничего. Шею Билли обхватывают мерзкие щупальца.
Больше терпеть нету сил. Но на этот раз Билли знает, что надо сказать. Она сжимает моллюска в кулаке покрепче, открывает рот и вопит, выпуская последние остатки драгоценного воздуха.
Здесь и сейчас –- или здесь навсегда.
– ВЕРНИ. МЕНЯ. ОБРАТНО. К Тиму!
8Заколдованный алмаз
Вокруг снуют хорошо одетые люди. Билли стоит на городской улице, промокшая до нитки. Прохожие одеты как в старинном кино. На мужчинах тёмные костюмы-тройки, узкие галстуки, в руках кожаные портфели. На женщинах отутюженные блузки и длинные юбки в широкую складку. Ручками в белых перчатках они сжимают изящные чёрные ридикюли.
Вдоль каменной стены стоят десятки зеркал. У Билли уходит несколько минут на то, чтобы ощутить прохладу в воздухе, разглядеть небоскрёбы на горизонте, различить в уличном шуме гудки такси и полицейские сирены.
Нью-Йорк!
За каменной стеной простирается лес, зелёные кущи и тропы. Близость леса Билли сначала определяет по запаху, а потом уже замечает верхушки деревьев. У входа киоск с вывеской: «Центральный парк. Попкорн». Почему-то никто не обращает ни малейшего внимания на то, что Билли стоит мокрая с головы до ног. Строго говоря, никто вообще на Билли не обращает внимания.
Вдалеке маячит знакомая долговязая фигура.
Не может быть!
Но так и есть. Худой и длинный, в джинсах и футболке. Стоит у одного из многочисленных зеркал и пялится на старомодные карманные часы в руке.
Это же Тим!
Билли бросается к нему бегом, лавируя между прохожими. Но уже на подходе сбавляет скорость, чтобы не показывать, как рада его видеть.
– Ах вот ты где! – восклицает Тим. В голосе удивление и радость. И... облегчение? – Нью-Йорк, да? – спрашивает он.
– Ага, Центральный парк, – кивает Билли.
– А, точно! Прямо какой-то зеркальный базар, – замечает Тим.
– Именно.
– М-да, уж ты-то наверняка и без меня его заметила, – бормочет Тим себе под нос и убирает часы в карман.
Бедную взмокшую Билли такая спокойная реакция Тима на происходящее скорее уязвляет. Ей не по себе. Голова идёт кругом, и она хватается за Тима, чтобы не упасть. Вокруг темнеет. Ветер, завывая, нагоняет низкие серые облака.
– О-па. Кажется, дождь собирается! Пойдём. – И Тим поспешно уводит её. Билли еле успевает схватить его под локоть.
Через несколько минут они уже взлетают по широкой каменной лестнице, по две ступеньки за раз, к какому-то огромному зданию, похожему на дворец.
– Где это мы? – негромко спрашивает Билли, задыхаясь. Одежда уже почти высохла. «По волшебству?» – проносится у неё в голове.