Они столкнулись на верхней ступеньке лестницы, ведущей к подвальным темницам. Столкнулись довольно жестко — Конан поднимался быстро по уже знакомой лестнице и вперед не глядел, а Закарис спускался по этой же знакомой с детства лестнице, стремительно и неслышно перебирая ногами в мягких кожаных чулках ступеньки, и как раз оглянулся на бегу. Оба были потрясены этой встречей — каждый из них меньше всего ожидал увидеть здесь другого. Но, будучи опытными воинами, оба пришли в себя почти мгновенно. И сразу же вцепились друг другу в глотки, одновременно рявкнув:
— Где мои люди?!
— Где моя дочь?!
Асгалунский военачальник был силен. Давненько Конану не попадалось столь достойного противника. Его не только не удалось повалить и подмять под себя, но даже и просто вытолкнуть с узкой лестничной площадки наверх во двор — и то никак не получалось.
Сопя и рассерженно хэкая, противники топтались в крохотном междудверье, загораживая собою проход. Прибежавшие из подвала на шум стражники пока что ничем Конану помочь не могли — Закариса от них надежно загораживала широкая спина Аквилонского короля. Оставалось ждать, пока услышат те, кто стоял на посту со стороны двора, у ближних ворот. И стараться не дать своему противнику спихнуть себя с узких ступенек вниз. Ступеньки крутые, покатимся ведь, как перегруженная колесница под горку…
Покатимся? Хм… А, Митра нам в помощь, почему бы и нет?
Конан поднапрягся, усиливая нажим. А потом резко присел, одновременно подсекая противнику ноги и придавая некоторое ускорение вверх и вперед.
Уловка сработала. Перепуганные стражники брызнули в стороны, отчаянно пытаясь самостоятельно размазаться по казематным стенам, массивное тело Закариса лишилось опоры и со все возрастающим ускорением устремилось вниз. И все бы прошло хорошо, но тут то ли Митра отвлекся на более важные божественные дела, то ли Иштар проявила вечное женское непостоянство, перенеся свою благосклонность с так и не принесшего ей обещанной жертвы киммерийского варвара на, очевидно, куда более щедрого знатного шемита, и под Конаном подломилась ступенька. Верхняя. Старенькая она была и никак не рассчитывала на то, что на ней станут заниматься вольной борьбой двое настолько крупных мужчин. Так что вниз по лестнице Закарис покатился не один.
Странно.
Раньше Конану не казалось, что в этой лестнице так много ступенек. И что у каждой из них такие острые ребра…
Они скатились вниз кубарем, почти что в обнимку. Как мальчишки со снежной горы. Ни один из них так и не отпустил другого. После финального кувырка Закарис оказался сверху, и только этим обстоятельством можно объяснить то, что его вопль на какой-то миг опередил ответный конановский рык:
— Где мои мальчики?!
— Где моя девочка?!
Они продолжали яростно трясти друг друга, намереваясь вытрясти из противника если уж не правду, то хотя бы душу.
— Ваше величество?!.. — жалобно проблеял кто-то из так и не осмелившихся подойти то ли соколов, то ли драконов — Конан искренне понадеялся, что этот кто-то был из ребят Сая. Своих за такую нерешительность он прибил бы на месте. И тут же, словно странное эхо, с другой стороны откликнулся еще один голос, такой же жалобный:
— Командир?!.
Закарис отпустил Конана и вскочил так неожиданно, что тот сильно треснулся затылком об пол. Хвала Митре, что пол этот в подвале был не каменный, а земляной.
— Кто?
— Ханууш, командир! Вы вернулись! Слава матери-Иштар!
Конан сел, потирая гудящую голову. Теперь он видел стоящего с той стороны решетки стражника. Закарис одним прыжком подскочил к решетке, вцепился в нее, дернул. Обернулся. Даже в неверном свете факелов было видно, что лицо его наливается черной бешеной кровью.
— Моих ребят?! В темницу?! Да я же вас…
И замолчал.
Острая пика, нацеленная в живот, порою заставляет замолчать и самых говорливых из людей. А тут пик было сразу две — конановские ребята наконец опомнились, да не будет слишком сильно разгневан Митра на этих лентяев. Или саевские. Впрочем, не все ли равно.
Конан поднялся — не торопясь и потягиваясь, а заодно и проверяя, не сломал ли чего об одну из ступенек. Болели спина, бока, плечи, ноги, голова… пожалуй, сложнее было бы найти то, что не болело, но предательского хруста вроде бы не наблюдалось. И то хорошо.
— Тан, много вас… осталось? — спросил Закарис уже почти спокойно, не сводя глаз с острых наконечников, замерших в ладони от его пупка. Стражники — один из них действительно был из «соколов», и Конан благоразумно не стал уточнять, кому же принадлежало то жалобное блеянье, — держали пики не слишком уверенно и совсем неправильно. На таком расстоянии опытный воин вполне способен перехватить твое оружие и им же обеспечить тебе короткую дорогу туда, откуда пока еще никто не возвращался. Но Конан больше не ожидал от Закариса ничего подобного.
— Восемь, командир… — Ханууш виновато понурился.
— Восемь… — тихо повторил Закарис. В голосе его звучала неподдельная мука. — Восемь. Из двадцати шести…
Он сел прямо на пол, больше не обращая внимания на синхронно качнувшиеся вслед за ним пики. Конан раздвинул своих стражников. Положив обе тяжелые ладони на древки, заставил их опустить оружие. Сказал, словно бы ни к кому и не обращаясь:
— Во второй каморе еще тринадцать.
Закарис вскинул голову, на глазах оживая. Бросился дальше по коридору, прижался лицом ко второй решетке, начал выкрикивать имена. Конан качнул головой, останавливая вяло потянувшихся было за ним стражников — впрочем, те не особо и рвались. Да Конан и сам не стал торопиться, дав недавнему противнику некоторое время пообщаться со своими подчиненными.
Глава 14
Он уже успокоился и теперь был непоколебимо уверен, что с Атенаис все в полном порядке — не может быть плохим человеком тот, кто так переживает за своих людей. А все его странные поступки сразу перестанут быть странными, стоит только дать ему самому их объяснить.
— Где Атенаис? — спросил он уже совершенно спокойно, когда Закарис наконец отлип от решетки и обернулся. Король Асгалуна сиял, как новенький аквилонский империал.
— В Дан-Маркахе, в крепости. Хвала Влюбленным, король Конан, и пусть милость Иштар всегда так же хранит твою дочь, как этой ужасной ночью! Она совершенно цела, передает тебе привет и просит немедленно прислать служанок со сменной одеждой и мыльным камнем. Сказала, что не может показаться в городе в грязном платье. И добавила, что только очень грубый мужчина может утащить женщину, не дав той даже переодеться. Она у тебя очень… решительная.
Конан довольно фыркнул. Даже если бы он сомневался в честности новоиспеченного асгалунского короля, последние слова убедили бы его окончательно. Так сказать могла только сама Атенаис. Причем Атенаис, действительно не расстроенная и не озабоченная ничем более серьезным, чем грязная и порванная одежда.
— Дан-Марках — это далеко? — спросил он уже совсем миролюбиво.
— Это недалеко, можно доскакать за пару поворотов клепсидры, если очень сильно гнать… я не стал рисковать и везти ее обратно сразу. Мы же не знали, на что тут наткнемся. Думали — придется помахать мечами… да и скачка была бешеная, чуть коней не запалили.
— Вы — это кто?
— Мы — это мои ребята. Они были размещены за городом. Чтобы не пугать гостей. Мирные намерения и все такое… — Слова о мирных намерениях Закарис словно выплюнул и крутанул желваками на скулах, как будто продолжая давний спор.
Конан вспомнил Квентия и свой меч — и тоже поморщился, вполне сочувственно.
— И сколько вас?
— Три центурии. Я привел почти всех — мы же не знали, что тут творится. Но знали, на что способны цыгу…
Конан присвистнул. Асгалун, конечно, город немаленький, но чтобы три центурии сразу… Не удивительно, что Зиллах попросил держать их за городом…
— Стальная наводит порядок в городе — там народ перепуган и полно мародеров. А Бронзовая и Серебряная ждут у ворот. Я решил сам глянуть, что тут и как, и вот… — Закарис помрачнел: — За что ты посадил под замок моих мальчиков?
— Ха! — Конан сплюнул. — Я бы мог о том же спросить тебя.
Надо отдать Закарису должное — он не удивился и понял все мгновенно. Обернулся к жадно слушавшему Хануушу, заломил бровь.
— Ты слышал вопрос.
Ханууш хватанул ртом воздух, словно вытащенная из воды рыба. Выпучил глаза, пискнул:
— Они сами! Они первые начали!!!
Конан хмыкнул, качнул головой. Разбираться с чужими подчиненными ему совершенно не хотелось. У них свой начальник есть, вот он пусть и разбирается. Развернулся к выходу, на ходу коротко бросив «соколу»:
— Ключи! — и, когда тот, не поняв, протянул ему связку, досадливо пояснил, — Да не мне! Ему.
И кивнул на грозно нависшего над трепещущим Хануушем Закариса.
Двор постепенно оживал.
И не только из-за обилия стражников всех мастей, которых теперь тут было столько, что просто плюнуть некуда. Одно хорошо — трупы они со двора убрали с похвальной быстротой и сноровкой.
Видя такое количество охраны, обычные люди тоже осмелились выползти по своим мелким житейским делишкам. Из города потянулись обратно ночные беглецы, вид у большинства из них был несколько пристыженный. Засновали туда-сюда немногочисленные пока еще слуги. При этом тех, кто пережил эту ночь в замке, было легко отличить по вызывающе горделивой осанке и чуть ли не спесивому выражению лиц. По двору бегал невесть откуда взявшийся Тейвел, охая и причитая над понесенными убытками во вверенном его попечениям замке и даже не подозревая, какой скверной участи он просто чудом избежал в это солнечное и по всем приметам счастливое утро…
— Ее никто не видел.
Квентий подошел, как всегда, совершенно бесшумно. Сел рядом, прямо на ступеньки. Зажмурился, подставляя теплому солнцу усталое лицо.
— Одно радует — среди убитых ее точно нет. Сам проверял.
Конан пожал плечами.
— Если она жива — она скоро вернется. Очень скоро. Ты же е