Вовсе не случайно, что в 1830-е годы появляется целый ряд новых версий «Завещания Петра Великого». Упомянем лишь самые важные. В 1836 году увидели свет так называемые «Мемуары кавалера д’Эона», изданные Фредериком Гайарде, популярным тогда писателем, конкурентом и соавтором Александра Дюма. Почему «так называемые»? Потому что Гайарде, по сути, составил очередную мистификацию, соединив реальные записи одного из знаменитых авантюристов века Просвещения, французского дипломата кавалера д’Эона (1728–1810), с вымыслом: якобы кавалер д’Эон во время пребывания в дипломатической миссии в Петербурге в 1756–1760 годах (там он будто бы переодевался в женское платье и фигурировал под именем девицы Лии де Бомон, но эту легенду выдумал сам д’Эон, а Гайарде только дополнил и разнообразил его фантазию вымышленными подробностями) раздобыл в секретных архивах Санкт-Петербурга текст «Завещания» Петра. Книга стала весьма популярной и в 1866 году (опять-таки после польского восстания 1863–1864 годов и очередного всплеска антироссийских настроений в Европе) была переиздана, правда, Гайарде убрал из этого издания сочиненные им от лица д’Эона рассказы о якобы романтических похождениях дипломата.
В 1839 году текст фальшивого «Завещания» был опубликован в книге польского историка, активного участника польского восстания 1830–1831 годов Леонарда Ходзко «Историческая, литературная, монументальная и иллюстрированная Польша». Именно Ходзко впервые связал планы «Завещания» с реальной внешнеполитической деятельностью Петра I. Книга оказалась востребованной и только за период с 1839 по 1847 год выдержала шесть изданий, сыграв решающую роль в популяризации в европейских странах идеи о завоевательных намерениях русских государей.
Под названием «Завещание Петра Великого» текст многократно использовался в антирусских политических целях и регулярно переиздавался на английском и французском языках, став манифестом русофобской мысли XIX века, а штампы и стереотипы об «азиатских ордах» и «пустынях Сибири» воспроизводились в разных текстах с завидным постоянством.
Начиная с этого времени ни один серьезный кризис между Россией и Западом не обходился без мнимого «Завещания», которое неизменно привлекали как существенный аргумент в дискуссиях против российского «экспансионизма». Его поднимали на щит в ходе участия России в подавлении революции в Венгрии в 1849 году, активно использовали в годы Крымской войны. В частности, император Наполеон III приказал вывесить текст «Завещания» на общественных зданиях в Париже и по всей Франции.
Известный французский художник и график Гюстав Доре в 1854 году опубликовал книгу «Чрезвычайно образная, увлекательная и причудливая История Святой Руси». Это сатирическая, даже язвительная иллюстрированная история России, своеобразный прототип современных комиксов. В этой книге Доре, обыгрывая тему «Завещания», сообщает о том, что Петр Великий оставил своим потомкам в наследство самое дорогое, что у него было, а именно «могучий свой аппетит», а перед смертью заявил: «Вам, думаю, известно, что Европа — это всего лишь провинция России. Управляется же она несколькими сомнительными господами, вообразившими себя, с позволения сказать, монархами. Вам надлежит сорвать с нее печать, притом без всяких формальностей, и входящие в нее страны принять в состав нашей великой державы». И вывод Петра таков: «Губите Европу, бог с ней, но не Россию!»
Что интересно, при анализе деятельности Петра I Доре ссылается на «высокоуважаемого Франсуа Рабле, лучшего из знатоков российской истории, в особенности того периода, когда страной управлял Петр Первый». Он иронично подчеркивает, что «неважно, что родился мэтр Франсуа почти на двести лет раньше русского властителя, ибо гению дано быть пророком». Тем более что Рабле действительно ставил в один ряд «московитов, индейцев, персов и троглодитов». Ирония иронией, но Доре, вероятно, не желая того, озвучил очень важный тезис: у Запада была и есть своя Россия, вовсе на нашу страну не похожая. Образ такой России является не результатом ее тщательного и вдумчивого изучения, а лишь продуктом европейской фантазии, «конструктом воображаемого», и в этом творческом деле можно хоть всю историю России, вплоть до настоящего времени, изучать, ссылаясь на «мэтра Франсуа».
Даже после того, как в 1879 году было доказано, что «Завещание Петра Великого» является фальсификацией, на этот документ продолжали ссылаться в пропагандистских целях. Ведь в пропаганде важна не истина, а формирование нужного мнения. Вот почему данный документ активно использовался в годы Первой мировой войны; потом этот текст был переиздан в нацистской Германии. Фальшивое «Завещание» оказалось очень востребовано сразу после окончания Второй мировой войны, а уже в преддверии холодной войны в 1945 году о нем вспомнил президент США Гарри Трумэн в беседах с американским дипломатом Джорджем Фростом Кеннаном[2]. Сторонники фальшивого «Завещания Петра Великого» оказали непосредственное влияние на Уинстона Черчилля, произнесшего в 1946 году знаменитую Фултонскую речь о «железном занавесе». Эта мистификация активно эксплуатировалась в Соединенных Штатах в эпоху разгула маккартизма, а потом в Великобритании после ввода советских войск в Афганистан.
Как видим, этому документу была уготована долгая историческая жизнь, поскольку он оказался универсальным средством антироссийской пропаганды. Как только отношения между Россией и Западом обостряются, как только Россия начинает усиливать свои позиции или активно заявлять о защите своих национальных интересов, сразу раздаются крики о «варваре у ворот», «русской экспансии» и «русской угрозе». В феврале — марте 2022 года европейские обыватели всерьез ожидали прихода «русских варваров» и «азиатских орд», готовых уже в который раз завоевать Европу, поработить ее жителей и угнать их в «пустыни Сибири».
Конечно, пройдет какое-то время, и о фальшивом «Завещании Петра Великого» европейцы позабудут, но лишь для того, чтобы достать его из закромов исторической памяти в очередной раз — и снова поскачут жадные до добычи орды по пылающим страницам русофобской пропаганды.
«История казаков» Шарля-Луи Лезюра
Шарль-Луи Лезюр известен не только как автор книги, в которой было размещено фальшивое «Завещание Петра Великого». Он был еще и большим специалистом по истории казаков, образ которых в наполеоновской пропаганде стал квинтэссенцией русских как таковых. «Человеческого у казака только руки и ноги», — так писали наполеоновские газеты. Они постарались на славу, чтобы дегуманизировать образ ужасных казаков, мародеров и насильников. В начале 1813 года Наполеон заказал Лезюру, не скрывавшему своей неприязни к России, исследование о русских, при этом пожелал уделить особое внимание истории, географии и этнографии. Лезюр с такой задачей справился, но его двухтомная книга «История казаков» вышла в свет лишь в 1814 году, когда русские войска уже перешли Рейн, о чем он сообщает в предисловии. Поскольку работа появилась после поражения Великой армии, Лезюру пришлось внести некоторые уточнения: автор пишет о казаках и русских уже как о «врагах-союзниках», а императору Александру I воздает хвалу, благодаря чему книга получила одобрение российского государя. Однако в самом тексте, по его словам, он оставил все так, как было им написано в конце 1813 года.
В предисловии Лезюр отмечает, что ему «кажется пикантным показать старой Европе, столь гордящейся своей цивилизацией, полуварварский народ, привлекательный в своей дикой простоте, герои которого вовсе не похожи на героев культурных наций». Как и авторы эпохи Просвещения, он заново открывает Америку, точнее Россию, сообщая читателям, что, несмотря на наличие научных трудов, истоки этого народа еще малоизвестны, а его история описана лишь фрагментарно.
В книге Лезюра самой важной частью, пусть и утратившей актуальность, но преследующей исключительно пропагандистские цели, является заключение, в котором представлен доведенный до высшей степени преувеличения образ дикого и необузданного казака-варвара, скорее зверя, нежели человека, воинственного, алчного, жаждущего добычи и разрушающего все на своем пути. Именно такой образ казака создавался наполеоновской пропагандой в ходе войны.
Лезюр рассказывает читателям о «диких ордах казаков», их неукротимой страсти к опустошительным войнам, о том, что их неоспоримые боевые качества сближают их с животными, сравнивает их с древними варварами, а по происхождению относит не к славянам, а к скифам, тем самым прочно вписывая предмет изображения в историко-мифологический контекст.
Во внешнем облике и привычках казаков, отмечает Лезюр, прослеживаются азиатские черты. Роста они среднего, но сложения крепкого, образ жизни и климат закалили их, глаза почти у всех голубые, волосы светло-коричневые, а борода скорее русая, чем черная. Поскольку они скифы, с русскими их сближают лишь религия и «испорченный» язык. По нравам казаки тоже противоположны русским. Русские смиренны, трудолюбивы, ведут оседлый образ жизни, занимаются ремеслами; казаки, напротив, нетерпеливы, ведут кочевой образ жизни, не занимаются ни сельским хозяйством, ни торговлей, ни ремеслами. У одних — свобода, воля, дикие нравы независимой и полукочевой жизни, у других — хитрость, покорность и уже ставшая привычной склонность к длительному рабству. Как видим, если наполеоновская пропаганда в целом отождествляла казака с русскими как таковыми, то Лезюр вносит определенное разграничение между ними.
Воинские качества казаков Лезюр оценивает как не особенно высокие, и виной тому, по его мнению, является отвращение к порядку и дисциплине. Однако они очень выносливы, в походе не знают «ни жажды, ни голода, ни холода, ни усталости», спят на сырой земле, прислонившись к лошадям. Они такие же храбрые, как русские, но «однажды сбитые с толку, становятся добычей более слабого противника». И все же казаки обладают инстинктами животных, что дает им неоспоримое преимущество: «Горе врагу, не принявшему мер предосторожности против их тревожной зоркости, их безрассудного любопытства, их повторяющихся и всегда неожиданных атак! Ничто не скроется от их зоркого глаза, от их натренированного слуха, я бы сказал, от их почти утонченного обоняния». По мнению Лезюра, отличительное свойство казаков — их «неослабевающий инстинкт к грабежам и опустошениям, в