Следите за тем, сколько соли вы едите, независимо от того, сколько раз вы видите своего сына мастурбирующим.
Ненависть – величайший источник молодости. Спросите Джеймса Вудса![60]
В конце 1945 года Августа и Эд поехали на соседнюю ферму, чтобы купить скоту сена. Подъехав к фермерскому дому, они обнаружили там живописную картину: хозяин избивал своего щенка, пытаясь, очевидно, его прикончить, а его сожительница кричала на мужчину, чтобы его остановить. В этой печальной сцене, однако, Августу возмутило не жестокое отношение с животными – ее мораль была потрясена тем фактом, что сосед живет с женщиной вне брака. После этого она нудела об их распутстве целую неделю, а затем в ее мозгу не выдержал и лопнул кровеносный сосуд. Августа Гин умерла от второго инсульта в возрасте шестидесяти семи лет.
Я тоже так умру, но буду в этот момент проклинать ремейк «Дюны».
На похороны Августы пришло немного людей. По поводу смертей и Генри, и Джорджа местная газета выпускала вполне искренние некрологи, однако Августе досталось лишь сухое сообщение о смерти, из которого все горожане узнали, что главная местная сплетница наконец-то перестанет ездить им по мозгам. Поскольку никто не мог видеть его горя, Эд позволил себе расплакаться на похоронах матери. Немного погодя ему удалось взять себя в руки, чтобы сказать несколько слов. Он встал перед собравшимися, с лицом в слезах и соплях, и сказал: «Она была слишком хорошей… просто слишком хорошей для всех этих страданий».
Чего бы я только не отдал, чтобы увидеть кадры с Эдом Гином, поющим «Amazing Grace»[61] на этих похоронах. Но Августа не одобрила бы это, потому что «Грейс» звучит как имя какой-то проститутки.
Трудно определить, стала ли смерть Августы отправной точкой в истории странного извращения Эда, или она лишь послужила катализатором для чего-то, что само годами зрело в его голове. В любом случае, после того как его мать умерла и тело ее было предано земле, Эд Гин отправился в свое темное странствие по пути порока. Гин вдохновился чудовищными деяниями, совершенными самыми одиозными охранниками гитлеровских концлагерей, и начал придумывать еще более изощренно-творческие способы применения мертвых тел. Особенно его покорила развращенность Ильзы Кох, которая была известна как «Бухенвальдская сука».
Не жди ничего хорошего, если тебя в творчестве вдохновляет не художник, а военный преступник, содравший кожу с большего числа людей, чем Пинхед в фильме «Восставший из ада».
В то время истории о ней стали широко известны: рассказывали, что Кох хранила у себя куски татуированной кожи с жертв концлагеря и использовала их для изготовления декоративных абажуров. Никаких подтверждений существования таких «предметов искусства» найдено не было, но сама эта концепция пленила Гина до такой степени, что он в итоге создал свой собственный маленький Бухенвальд на равнинах Висконсина.
«Маленький Бухенвальд» звучит как название для веселенького семейного курорта… но тогда Колониальный Вильямсбург был бы в аду, а не в Вирджинии.
Как ни странно, Августа играла роль стабилизирующей силы в семье Гинов. Мать была для Эда всем его существованием, он, по сути, принадлежал к церкви из двух прихожан. Когда она умерла, его обычная жизнь, похоже, пришла в полный беспорядок. Обычно серийные убийцы «дают себе разрешение» перед тем, как начинают убивать, в случае Гина исчезновение естественного авторитета в семье привело к тому, что он просто соскользнул в безумие. Знаете, как в старой поговорке: «Когда кот умер, мыши стали носить его шкуру».
Гин был большим любителем чтения – он читал по ночам в своей спальне при свечах, часами не отрываясь от книг. Помимо Ильзы Кох, его очаровали рассказы о студентах-медиках XVIII века, грабивших могилы, чтобы продать затем трупы медицинским школам. Особой любовью Гина пользовался также фолиант «Анатомии Грея», хотя интересовали его там только главы, посвященные устройству человеческого черепа и женским репродуктивным органам. Позже Эд говорил одному из обследовавших его психиатров, что этот интерес к анатомии имел чисто научную природу.
Ну да, как и у Менгеле!
Менгеле хотя бы учился этому в школе!
После ареста Гин рассказывал полицейским, что хотел стать врачом, как те студенты-медики из любимых им рассказов. Это могло быть отчасти правдой, однако такое желание вряд ли объясняет его декоративно-прикладное творчество, из-за которого он, собственно, и приобрел свою чудовищную известность.
Если Бог не хотел, чтобы из черепов делали пепельницы, зачем он создал их с такой идеальной формой для этого, а?
Да ему это нравится! Не всегда же быть практичным, иногда хочется немного искусства!
Несмотря на все то, что в течение многих лет творилось в доме Гинов после смерти Августы, местные жители не заметили за это время в поведении Эда каких-то значимых изменений. Люди также видели у него на лице обычную кривую усмешку, а когда он помогал им на фермах, хвалили его за трудолюбие и мастерство. В целом его приняло сообщество Плейнфилда, хотя иногда неразвитые социальные чувства Гина вызывали у людей оторопь. К примеру, однажды ему рассказали о трагедии, которая произошла на одной из соседних ферм, – человек был страшно изуродован комбайном. По словам мужчин, работавших с Эдом, он начал безудержно хохотать, услышав эту грустную историю, вместо того чтобы проявить хотя бы видимость сочувствия. В целом Эд Гин нравился всем – просто никто не хотел, чтобы Эд женился на их дочери.
Да, люди ведь хохотали над сценой с измельчителем бревен в «Фарго». Возможно, Гин был одним из ранних братьев Коэнов – просто опередил свое время как комик.
Продолжая взращивать ростки непонимания между собой и жителями Плейнфилда, Эд много рассказывал, если находились слушатели, о людях, которых искалечили или убили. Эти истории он обычно черпал из своей обширной коллекции журналов в жанре true crime – настолько обширной, что она могла бы составить конкуренцию даже моей коллекции, должен отметить.
Еще одна новость, которая заставляет меня задуматься о моей дружбе с Маркусом…
Не смейся над Маркусом или Эдом из-за этого. Мы сами рассказывали всем такие истории, прежде чем запустили наш подкаст.
Тогда обычному горожанину Эд показался бы вполне нормальным, однако уже через год после смерти матери у него начали проявляться явные признаки шизофренического поведения. Он утверждал, что слышит голос своей матери, когда засыпает, были у него и зрительные галлюцинации. К примеру, как-то ему привиделось, что дерево во дворе покрыто сотнями стервятников, из которых капает кровь и вываливаются внутренности. Иногда Эд видел человеческие лица, смотрящие на него из кучи желтых листьев.
Честно говоря, это прикольно!
Эд жил мечтами легендарных металлистов.
В этот период его жизни все те желания, которые Августа подавляла в нем десятилетиями, вдруг начали проявляться настолько сильно, что Эд не мог ничего с этим поделать. Он чувствовал потребность видеть женское тело, но, по его утверждениям, не ради сексуального опыта. Однако Эд не имел ни малейшего представления даже о том, как просто заговорить с представительницами противоположного пола – они в лучшем случае смеялись над ним, – а оплата интимных услуг, как он полагал, была бы вкладом в увеличение порочности этого мира. Поэтому он решил, что наименее греховный путь лежит через кладбище.
Господи, парень, просто запишись на класс рисования обнаженной натуры, там, где можно бутылкой вина расплатиться. Это проще, и лопата не нужна!
И это точно не так грешно, как завести подружку.
Через два года после смерти матери Эд обнаружил, что испытывает тягу к местным кладбищам во время полнолуний. Впоследствии он рассказывал, что за пять лет посетил около сорока кладбищ Плейнфилда, Хэнкока и Спиритленда. Однако еще до этих визитов он совершил несколько попыток поднять свою мать из могилы. Приходя к надгробию Августы и собирая в кулак всю свою волю, он пытался направить поток своей заблудившейся любви в русло ее воскрешения.
Несмотря на то что попытки Эда воскресить мать никогда не переходили из сферы желаний в практическую плоскость, до сих пор живет миф, что он таки выкопал ее труп и поместил в доме, где они жили раньше, – а-ля Норман Бейтс[62]. Как бы то ни было, известно точно, что первая могила, которую раскопал Эд, находилась рядом с могилой Августы – там покоилась местная жительница Элеонора Адамс. На момент смерти ей был пятьдесят один год, и она всегда напоминала Эду мать, хотя он никогда при жизни не разговаривал с ней. Так, не осмелившись тревожить могилу матери, Эд решил сосредоточиться на ее замене. В первую же ночь после погребения Эд пришел на кладбище и воткнул лопату в свежеуложенную землю на могиле Элеоноры. Открыв крышку гроба, он вытащил тело и отнес его домой. Единственное, что он оставил на месте преступления, – это лом, которым вскрывал гроб.
Эдди, как же так! Ты должен был прибраться за собой, тебя же учила Августа!
Мало того, что все это жутко, так еще нужно очень сильно потрудиться, чтобы вытащить мертвое тело из гроба.
После успеха с могилой Элеоноры Эд начал регулярно читать колонку с некрологами в местной газете – с тем же интересом, с каким нормальные люди просматривают рубрику «отдам даром» в разделе объявлений. Он выискивал некрологи, извещавшие об уходе в лучший мир женщин среднего возраста, затем ждал ночь после похорон и эксгумировал трупы. Эд утверждал, что иногда ему удавалось побороть желание ограбить могилу, но в большинстве случаев он поддавался влечению. Лишь однажды у него получилось выйти из этого состояния – «тумана», как он его называл, – прямо во время раскопок. В тот же момент он одумался и восстановил могилу обратно в том виде, в котором она была.