Услышать «мудила» в свой адрес было для Гейси так же обидно, как для Марти Макфлая, когда его называли цыпленком, только в этой истории Гейси был не главным героем, а скорее Биффом[85].
Продолжив путь, Гейси вскоре заехал на заправку «Шелл» в Парк Ридж, где вышел из машины и на глазах у всех сунул пластиковый пакетик с марихуаной в карман заправщику, решив, видимо, дать повод своему «хвосту» арестовать его. Однако полицейские ждали ордер на обыск в доме Гейси, который должны были оформить в тот же день, поэтому не стали пока трогать его по пустякам. Заправив машину, Гейси, которого сопровождали преследователи, поехал к дому Рона Роуда. Роуд был хорошим другом Гейси, но в тот день он внезапно стал для него самым близким другом на свете. Гейси постучал в дверь Рона, попросил угостить нежданного гостя виски и стал бормотать невнятное о том, что его жизнь кончена. Он выпил еще несколько шотов подряд, потом наконец встал и сказал, что ему нужно отправиться на кладбище и увидеться с отцом. Полностью обескураженный Рон стоял в дверном проеме, когда Гейси обнял его на прощанье и сквозь слезы признался: «Рон, я был очень плохим парнем». Когда Рон спросил почему, Гейси ответил: «Я убил тридцать человек. Плюс-минус еще пару».
Я думаю, если вам уже приходится округлять число убитых вами людей, то самое время перестать слоняться по улицам и двигать на нары.
Когда я напиваюсь виски, то в основном сижу в гостиничном номере и хнычу о том, почему никто не понимает песню «Бейкер-стрит» так, как я. Ну, у меня за плечами все-таки нет ТРИДЦАТИ ТРУПОВ.
С этими словами Джон покинул своего друга и снова поехал на заправку. Он вошел внутрь и смущенно обнял владельца, поблагодарив его за долгие годы прекрасного обслуживания. Следующей остановкой стала квартира его сотрудника Дэвида Крэма, где тусовался и другой возможный сообщник Джона, Майкл Росси. Плача, Гейси рассказал им, что сознался в тридцати убийствах, но, решив зачем-то произвести впечатление на своих друзей-подростков, сочинил историю, что все это он сделал по заданию чикагской мафии. Поскольку к этому времени Гейси был уже в доску пьян и под завязку накачан валиумом, Крэм вызвался отвезти его к адвокатам. Гейси согласился, но сказал, что им нужно заехать по дороге на могилу его отца.
Скорее всего, Гейси хотел убить себя прямо на могиле Стэнли, быть может, в качестве жеста запоздалой мести человеку, приложившему руку к превращению его в монстра, которым он стал. Но полиция не дала ему совершить задуманное. Почувствовав, что он готовится устроить какую-то сцену, два детектива из наружного наблюдения приняли решение арестовать его на месте, использовав в качестве предлога обвинение в распространении наркотиков, которое он сам же им и подкинул своими фокусами на заправке.
Через несколько часов полиция в ходе обыска обнаружила домашнее кладбище Гейси. Он стал давать признательные показания почти сразу же. Вскоре после этого он превратился в неприкасаемого как в своем городе, так и во всем мире, когда заголовки прессы запестрели душераздирающими новостями о «Клоуне-убийце». На суде Джон Гейси пытался оправдать свои деяния безумием, заявив, что личности Джека Хэнли и «Другого парня» были болезненными и злосчастными симптомами дискредитированного ныне синдрома множественных личностей – он считал, что сам не виноват в преступлениях. Однако благодаря множеству шокирующих фактов, которые были достоверно известны и указывали на то, что Гейси тщательно продумывал свои убийства, а затем умело и успешно прятал все улики, суд счел более чем обоснованным смертный приговор Джону Гейси, что и было приведено в исполнение посредством смертельной инъекции 9 мая 1994 года, после того как приговоренный получил свой последний обед. Он заказал еду из KFC.
Интересно, что Гейси не преувеличивал количество своих жертв, как это обычно делают серийные убийцы, когда приходит время для признаний. Он приуменьшил свою позорную славу почти в десять раз. В отличие от его криминальных собратьев, таких как Деннис Рейдер, Джон Уэйн Гейси не гордился своими преступлениями, а скорее хотел разобраться с собственными мотивами. За долгое время, проведенное Гейси в беседах с психиатрами, он нередко пытался манипулировать ими, но у него встречались и периоды настоящего самобичевания. Однако за все эти годы терапии единственным, чего он так и не смог принять в себе, осталась его сексуальная ориентация. Стал бы Гейси убийцей, прими он свою сексуальность, – этот вопрос остается открытым. Однако вот что совершенно точно: в то время общество не сильно беспокоилось насчет исчезновений его жертв и не проявляло особого интереса к словам тех, кто выжил после встречи с ним. Именно из-за этого Джон Уэйн Гейси и попал в злосчастный список самых известных серийных убийц в американской истории.
Газета «Кук Каунти ньюс геральд»:
6 мая 1978 года в Чикаго выдался прекрасный весенний день. Было жарче, чем обычно, а улицы наполнились шумом грядущего лета, оно казалось настолько близким, что его можно было потрогать. Суббота начиналась как обычно. Я проснулся в предвкушении, немного раньше, чем всегда, затем побрился и съел свой обычный американский завтрак из яичницы с беконом и Беллини[86]. Люблю хороший Беллини.
Я запомнил каждую деталь этой субботы, ведь это был день, когда я увидел экс-Первую леди Розалин Картер. Я был удостоен чести встретиться с миссис Картер в знак признания моей общественной деятельности, в том числе моих заслуг как организатора Парада в честь Дня Конституции Польши, – эта привилегия стала отражением моей роли уважаемого гражданина и краеугольного камня нашего местного сообщества.
В тот день крепкий четырнадцатилетний мальчик косил лужайку перед нашим домом, пока маленькие дети бегали под брызгами воды из уличного брандспойта. Как лидер нашего сообщества я уверен, что молодежи нужно больше условий для занятия предпринимательством, и поэтому я всегда стараюсь дать возможность молодым людям из нашего района получить профессиональный опыт, будь то в моей компании или в моем собственном доме. Дети – это наше будущее.
И, сидя на своей террасе, я размышлял о том, как миссис Картер и нашему экс-президенту Джимми Картеру удалось создать более девяти миллионов рабочих мест за время его президентства. Наблюдая, как работает Робби, покрытый испариной в тот необычно жаркий майский день, я испытывал глубокое чувство удовлетворения. Я вносил свой вклад в общее дело.
В ночь перед встречей я долго думал, что мне надеть. У меня много красивых костюмов – коричневые, синие и даже пурпурные, – но я знал, что на встрече с Первой леди я должен быть в своем самом шикарном темно-бордовом пиджаке. Мой отец сказал бы, что теперь я выгляжу как сборщик фруктов, но меня это не огорчало. Нет, мой отец не оказал дурного влияния на мой жизненный выбор.
Надев пиджак и зашнуровав туфли, я почувствовал себя более уверенно, чем когда-либо, – как Сонни без Шер. Не понимаю, что люди в ней находят. Я всегда говорю, что рыболовная сеть предназначена для рыбалки, это не женское платье.
Я причесался, посыпал немного соли под половицу и прыгнул в мой новый «Додж». И вот, наконец, после дороги, которая показалась мне бесконечной, я прибыл на большой прием нашей Демократической партии.
Никогда не забуду этот миг: я прохожу через блестящие двойные двери в холл, миссис Картер смотрит прямо на меня со второго этажа, и я будто слышу, как она говорит: «Джон, в этом костюме ты совсем не похож на сборщика фруктов». Я ловлю ее взгляд, мои ладони потеют, пот струится у меня по лбу, словно я какой-нибудь пьяный канадец на дороге из Ванкувера в Сиэтл.
Сложно подобрать слова, какой сияющей она предстала передо мной, когда я увидел ее совсем близко, сидящей за своим столиком. Ее можно было бы сравнить с персиком, только вместо пуха ее лицо обрамляли прекрасные, ангельские волосы. Подойдя к ней, я протянул ей руку, и она немного растерялась, увидев то, что я держал в ладони – верно, даже Розалин Картер слышала о моем знаменитом «фокусе с веревкой»!
Я хотел лишь немного развлечь эту женщину, в чьих руках были судьбы мира, и мне это удалось. Поняв замысел фокуса, она протянула мне запястья, и я не разочаровал ее. Я крутил веревку до тех пор, пока ее руки не оказались туго связаны, и мы весело смеялись, когда служба безопасности заставила меня освободить ее.
У миссис Картер потрясающее, практически французское чувство юмора, и, должен сказать, я совсем не показался ей «сборщиком фруктов», потому что это вовсе не так. Она оценила мою сверхмужественность. Мы проговорили, как мне показалось, несколько часов, пока охрана не разлучила нас. Розалин была против того, чтобы я уходил, я видел по ее глазам, что ей очень бы хотелось продолжить беседу – о ценах на бензин, о проблеме гомосексуализма и, конечно же, о нашей местной футбольной команде.
Потом охрана усадила меня на достаточном расстоянии от Первой леди, но я продолжал смешить ее, только уже издалека: свернув свой галстук, как мясной деликатес, я притворился, будто ем его. Ее глаза смеялись, а потом просыпался и мой внутренний Хэнли. Тогда я начинал тянуть руки в ее сторону, смешно шевеля пальцами, и одновременно задерживал дыхание, пока мое лицо не стало багровым. Выражение ее лица было высшей наградой. Готов спорить, я смог развеселить ее больше, чем Джимми.
Это был по-настоящему прекрасный вечер!
Глава 5Ричард Рамирес
Любимая тема для споров у истинных фанатов жанра true crime – кого же из всех серийных убийц следует считать самым адским воплощением зла. Дискуссии обычно начинаются с методов убийства, затем переходят к особенностям выбора жертв каждого, а затем нить обсуждения просто теряется в ужасающих подробностях о самых резонансных преступниках. Однако довольно часто все сходятся на одном персонаже: Ричард Рамирес, он же «Ночной охотник».