Адвокат — значит защитник, на суде заключенных защищает. И мама ходила к тому адвокату на квартиру и даже кофе там пила из малюсенькой чашечки — чуть побольше солонки. Он для мамы написал заявление в самый главный суд, чтобы Сашино дело снова разобрали. Будет пересуд, и Саша вернется, обязательно, непременно вернется…
Наконец Крокозавр заглянул в дверь, постоял у порога, потом подошел совсем близко. Миша повернул голову. Крокозавр, совсем как второй старший брат, молча положил свою огромную руку Мише на плечо…
В своем белом свитере, высокий, почти до потолка, Крокозавр стоял над ним. Его зачесанные назад светлые волосы растрепались, две мокрые пряди упали на открытый лоб. Только сейчас Миша заметил, что глаза у Крокозавра были зеленоватые, с темными прожилками, и он их ласково щурил…
Так они смотрели друг на друга. И никто не сказал ни слова. Они понимали друг друга.
Наконец Крокозавр тихо спросил:
— Ключик, я слышал, тебе лучше?
— Лучше, — блаженно ответил Миша.
— Ваша знакомая докторша говорит — ему нужен абсолютный покой, — холодно заметила Галя.
— Сейчас, Галочка, уйду. — Крокозавр опять ласково прищурился, кивнул и вышел.
Вечером Галя поместилась рядом с диваном-кроватью Миши на матрасе на полу.
Миша долго не спал и все ворочался. Рана почти не болела, но от тугой повязки, от большой потери крови он чувствовал слабость и головокружение.
Утром Миша проснулся. Верная медсестра тихонько говорила ответственной дежурной Гале Крайневой:
— Я останусь с ним и не пойду на лыжах.
— Да что ты, ему лучше! Видишь, он шевелится, — так же тихо ответил голос.
Миша испугался: а что, если Галя раздумает и уйдет? И он чуть застонал.
— Нет, нет, я останусь. А вдруг с ним что случится!
Девочки оборвали разговор. Миша слышал, как дежурные зазвенели на кухне посудой. Они там смеялись, о чем-то весело спорили…
Добросовестная медсестра начала было читать ему вслух какую-то книгу, но скоро ей надоело. Она его о чем-то спросила, потом начала читать про себя…
Пришла Галя Крайнова, с засученными рукавами, в белом фартуке.
— Галя, слушай, как замечательно! Мы сейчас ходили на соседнюю дачу и там променяли банку мясных консервов на целых два ведра картошки. Обед будет изумительный! — похвалилась она.
Видно, ответственная дежурная была сверх меры довольна своей бурной деятельностью. Столько народу — и всех она накормит вкуснейшим обедом! Только вот успеют ли дежурные начистить такую уйму картошки?
Галя обернулась к Мише:
— Слушай, Ключик, я вижу, тебе гораздо лучше. Я побегу помогать. Если буду нужна, позови.
Он кивнул головой, и Галя тут же исчезла.
Миша лежал один, тоскливо прислушиваясь к голосам и смеху дежурных, хлопотавших на кухне.
Вернулись лыжники, шумные, галдящие. Миша все лежал, все прислушивался…
Потом Галя заглянула к нему за перегородку и сказала извиняющимся голосом:
— Ключик, я пойду после обеда на лыжах кататься. Очень уж хочется с той высокой горы….
Он кивнул.
И Галя ушла вместе со всеми.
Миша понял: все Галино сочувствие сразу улетучилось, как только она убедилась, что ему стало лучше. И еще он понял, что к любому больному Галя отнеслась бы так же тепло, бережно, внимательно. И Мише сделалось очень грустно…
На следующий день он почувствовал себя совсем здоровым. Повязку сняли, ранку залепили пластырем. А разбинтовывала ему голову другая девочка-санитарка.
Все оставшиеся дни Миша ходил на лыжах наравне со всеми.
А каждый вечер, укладываясь спать на помосте второго этажа возле стенки, он вспоминал или свой сон о фиалках, или наклоненную над ним в темноте голову с косами и расширенные от беспокойства и участия Галины глаза.
НЕЗАДАЧЛИВЫЙ ДЕНЬ МИШИ КЛЮЧИКА
«Кончились золотые денечки!» — вздохнул Миша. Вчера только вернулись из «Полярной экспедиции», а сегодня опять надевай школьную форму и шагай в интернат. Пришел утром, поздоровался с ребятами, и сразу на тебя: «Чего скачешь по лестнице? Почему разорался?» Два раза в «Журнал Правосудия» записали.
Первый урок был география. Миша вытащил учебник… «Ох, до чего неохота учиться!» Не выспался, глаза слипаются. Кошечка за учительским столом сидит, скучным голосом твердит, волосы у нее черные-пречерные, на самый лоб свесились, лица почти не видно.
Миша одним глазом посмотрел на Кошечку. Она теперь стояла у доски, водила указкой по большой карте и называла какие-то реки.
Миша вспомнил, как брат Саша в прошлом году учил его выпиливать узоры для полочки и лобзик ходил вверх-вниз, вверх-вниз, туда-сюда и скрипел так же скучно, как вот сейчас Кошечка.
А за окном белые облачка в голубом небе, словно клочья ваты, морозное солнышко…
Кошечка все «водила лобзиком» туда-сюда, туда-сюда.
«Вот Саша любил выпиливать. Какие красивые полочки мастерил!»
Миша даже глаза зажмурил. Так явственно представился ему Саша. Когда он вернется, Миша бросится к нему, весь день будет сидеть рядом, никуда от себя не отпустит. И чтобы не ходил Саша один без него в парк, а то опять в драку ввяжется.
«А Галя? Оглянуться сейчас на нее? Посмотреть, что она делает? Сосчитаю до трех: раз-два-три!»
Миша оглянулся. Галя сидела наискось от него и внимательно смотрела на карту. Тогда, в синем спортивном костюме, она казалась Мише совсем другой, называла его Ключиком…
А сейчас? Он посмотрел на ее аккуратно выглаженную коричневую форму с белым накрахмаленным воротником…
— Ключарев, повтори: какие реки протекают в Индии? — разбудил его голос Кошечки.
Миша встал.
— Чего же ты молчишь? Ведь я только что их называла и показывала на карте. Ты спал, что ли?
Миша уныло стоял, держась обеими руками за крышку парты. Он покачивался, то поворачивал голову к окну, то опускал веки и молчал, молчал…
А Кошечка громко вздохнула и велела ему подать дневник. Миша даже не стал смотреть, он знал, какую поганую цифру вывела Кошечка на новой странице.
— Крышечкина, назови: какие реки протекают в Индии?
Галя вскочила:
— Инд, Ганг, Брамапутра.
— Очень хорошо! — чуть-чуть улыбнулась Валерия Михайловна. — А теперь подойди и покажи их на карте.
Галя быстрыми шагами прошла по проходу между партами, чуть не задев Мишу, наклонилась, осторожно провела указкой вдоль извилистых темно-синих линий на карте.
— Я знаю, если ты возьмешь себя в руки, то можешь прекрасно учиться, — сказала Кошечка.
Галя даже бровями улыбалась, когда возвращалась на свое место. Еще бы тут не улыбаться — пятерка!
Кошечка вызвала Игоря Ершова. Тот отвечал отрывисто, бойко, без запинки и тоже получил пятерку.
Наконец раздался звонок. Миша вскочил, с досадой хлопнул крышкой парты.
Ну не обидно ли? Первый день после каникул — и засыпался.
Миша побежал по коридору, расталкивая малышей. Как нарочно, навстречу попалась Люба Райкова и в третий раз за сегодняшний день записала его в «Журнал Правосудия».
Крокозавр пришел, как всегда, к часу дня. И тотчас же девочки окружили его. «А помните, как Наташа кувыркнулась? А помните…» Они орали, хохотали, прыгали. Миша издали видел, как Галя Крышечкина и Игорь Ершов пробирались вперед. Ну конечно, пятерочники полезли хвалиться, а он ни за что не подойдет. Крокозавр все равно узнает о двойке, но пусть лучше не сейчас. Миша знал, когда это случится. В четыре часа на самоподготовке, когда Крокозавр сядет за учительский стол и откроет классный журнал.
И вдруг Миша заметил, что Крокозавр поверх голов окруживших его ребят пристально смотрит прямо на него. Миша отвернулся, шмыгнул в коридор.
Во второй раз, уже на прогулке, он опять заметил, что Крокозавр издали, не обращая внимания на девчонок, смотрит в его сторону. Миша хотел завернуть за угол, но Крокозавр девчонок растолкал, шагнул к нему прямиком по снегу.
— Ключик, я ведь сразу заметил. Что с тобой? — беспокойно спросил он. — Дома не в порядке? — Он нагнулся отряхивать снег с ботинок.
— Двойка по географии, — буркнул себе под нос Миша.
Крокозавр покосился на него.
— Неприятно, конечно. А я знаю почему: невнимателен, невыдержан.
Ну что Миша мог ответить? Конечно, Кошечка утром и Крокозавр сейчас были правы. Взрослые всегда правы.
— В следующий раз отвечу на четыре, — не очень уверенно пробормотал Миша и признался: — А еще «справедливки» три раза меня записали.
Крокозавр поморщился, глубокая бороздка легла поперек лба. «Он очень недоволен мною, — подумал Миша, — но не хочет сказать».
— Иди и подумай, как исправить отметку, — только и сказал Крокозавр.
Миша отошел от него. Ему было очень грустно. Он побрел по двору. Хотелось уйти от всех, уединиться. Но везде с криками бегали младшие.
В углу двора стоял дощатый сарайчик, в котором летом хранили садовый инвентарь. Дверь была приоткрыта, Миша забрался внутрь и притаился там. Кажется, никто не видел, как он спрятался.
«Какой я несчастный! — думал он, забравшись с ногами на ящик. — Саши нет, Крокозавр на меня сердится, Галя внимания не обращает. А тут еще эта двойка, да «справедливки» прицепились!» Миша весь съежился от тоски и от холода. Вдруг он услышал взволнованные голоса. Светлана и Крокозавр остановились в нескольких шагах.
— Я никак не могу на это согласиться! Никак! — гудел бас Крокозавра. — Изыскательство — это тайна одного моего класса. Оно влечет к себе не только потому, что зовет куда-то искать, но заманчиво своею таинственностью.
— У вас дела в классе пошли лучше, даже Валерия Михайловна вынуждена признать. И все это благодаря изыскательству, — настаивала Светлана. — Но нельзя же быть таким скупым, надо думать обо всем интернате. Я мечтаю, чтобы все наши пионеры начиная с пятого, даже с четвертого класса стали бы изыскателями. Когда вернется Вера Александровна, я официально потребую, чтобы вы поделились своим изобретением с другими воспитателями.