– Постараюсь, батюшка, исправиться, постараюсь.
Но несмотря на ее обещания и, без сомнения, действительное старание исправиться, поток соблазнов и искушений снова увлекал ее в грех. Таким образом, бедная женщина провела немало лет то в грехе, то в раскаянии, то опять в грехе. Но вот однажды к Марии Николаевне, которая лежала на смертном одре, позвали духовника.
– Давно ли она больна? – спросил батюшка.
Ему сказали, что она уже три месяца страдает водянкой и часто о чем-то грустит и плачет.
Во время исповеди духовник нашел Марию Николаевну в сердечном сокрушении и в великом, почти радостном уповании на милосердие Спасителя. Она рассказала, что за эти три месяца своей болезни она много страдала от угрызений совести при воспоминаниях о своих грехах и при мысли, что не воспользовалась в свое время наставлениями своего духовного отца и одного благочестивого старца-странника, что не могла исправиться от своей слабости. Нередко она доходила до уныния и полного отчаяния, но в то же время, при этих мрачных помыслах, чувствовала, что какой-то голос говорил в ее сердце: «Ты лучше поплачь о своих грехах! Господь милосердный простит тебя, ведь у Него милости больше, чем в море капель».
Это был голос благости Божией, призывающий душу к покаянию и дающий надежду на милосердие Спасителя к грешным. И Мария Николаевна плакала от глубокого покаянного чувства целые дни и ночи и еще молила Господа даровать ей целое море слез. И ей становилось легко на душе после многих и обильных слез.
– В прошлую ночь, – прибавила она, – особенно тяжело было мне. Враг силился отнять у меня всякую надежду на спасение. Я томилась и уже не знала, что делать. Но вдруг, не знаю, в сонном ли забытьи или наяву, мне явился старец, которого год тому назад я приняла к себе больного и изможденного, покоила как отца, а после его выздоровления обшила и, отдав ему на дорогу свою шубенку, проводила, слушая его мудрые наставления и прося его молиться о мне, грешной. Этот старец сказал мне строгим голосом: «Мария, ты грешишь еще и против Божьего милосердия? Пострадавший за наши грехи разве радуется погибели бедных грешников? Или не знаешь, как милостиво Он принимал и прощал великих грешников, прибегнувших к Его милосердию! Молись и надейся. Посмотри на меня. Вот и я представляю Ему в ходатайство за тебя успокоенную тобой мою старость и эту одежду, которая драгоценней царских порфир, узнаешь ли ее? Она одна у тебя и была, но ты пожертвовала ею ради Христа Спасителя и ради любви к ближнему. Неужели ты думаешь, что у Спасителя меньше любви для тебя, чем сколько ты могла оказать ее для странного нищего и для Него?»
Тут я пристальнее вгляделась в старца и увидела на его кротком и светлом лице радостную улыбку, а моя шуба блистала на нем подобно солнечным лучам. «Мир тебе, дочь моя», – сказал мне старец и скрылся…
С тех пор, батюшка, я ощущаю в себе какое-то дивное необъяснимое спокойствие и, предчувствуя свой близкий конец, хочу исповедаться во многих и тяжких моих грехах и получить ваше благословение и прощение в том, что я, многогрешная, не слушалась ваших советов и наставлений. Простите, батюшка, простите меня, Бога ради, или я вовек буду плакать об этом!»
Что тут оставалось делать духовнику, как не плакать вместе со смиренной и кающейся грешницей, уже омывшей многими слезами глубокого сердечного раскаяния свои грехи, уже оправданной перед судом Взявшего грехи мира?!
Мария Николаевна в тот же вечер скончалась в мире. Вскоре после ухода духовника она простилась со всеми и больше уже не говорила ни с кем ни слова, потому ли что лишилась языка или потому, что своими мыслями была в глубине своего пламенеющего любовью сердца… Никто не видел и не слышал, как она предала Господу свою смиренную душу.
Некто из святых сказал: «Смирение и любовь – это два великих крыла, на которых возносятся на Небеса».В Египте некоторая девица, Таисия, оставшись сиротой после смерти родителей, задумала сделать свой дом странноприимным для скитских иноков. Прошло много времени, в течение которого она принимала отцов. Наконец ее имение истощилось, и она начала терпеть недостаток. С ней познакомились неблагочестивые люди и отвратили ее от добродетели, она начала проводить греховную жизнь, даже развратную.
Отцы, услышав это, очень опечалились. Они призвали старца Иоанна Колова и сказали ему:
– Мы слышали о сестре Таисии, что она разорилась. Когда она была в состоянии, то помогала нам, и мы сейчас покажем нашу любовь к ней и поможем ей. Потрудись посетить ее!
Отец Иоанн пришел к ней и сказал служанке, стоявшей на страже у ворот, чтобы она доложила о нем своей госпоже. Она ответила:
– Вы, монахи, проели все ее имение!
Старец Иоанн сказал:
– Доложи ей, что я принесу ей большую пользу.
Служанка доложила. Юная госпожа сказала:
– Эти иноки, постоянно странствуя при Черном море, находят жемчуг и драгоценные камни, приведи его ко мне!
Старец пришел, сел возле нее и, взглянув на ее лицо, преклонил голову и начал горько плакать. Она сказала ему:
– Отец, почему ты плачешь?
Он ответил:
– Я вижу, что сатана играет на твоем лице, как мне не плакать? Чем не понравился тебе Иисус, что ты отвратилась от Него?
Она, услышав это, затрепетала и сказала ему:
– Отец! Есть ли для меня покаяние?
Он ответил:
– Есть!
– Отведи меня, куда хочешь, – сказала она ему и, встав, пошла вслед за ним.
Отец Иоанн, заметив, что она не распорядилась, даже не сказала ни одного слова о своем доме, удивился. Когда они достигли пустыни, уже смеркалось. Он сделал для нее возглавие из песка, такое же другое, на некотором расстоянии, для себя. Оградив ее возглавие крестным знамением, старец сказал:
– Здесь усни!
Сам, помолившись, тоже прилег отдохнуть.
В полночь старец проснулся и увидел, что образовался некий путь от места, где почивала Таисия, до неба, и Ангелы Божии возносят ее душу. Тогда он встал и попытался разбудить ее, но она уже скончалась. Отец Иоанн упал на колени и услышал голос:
– Один час ее покаяния принят больше долговременного покаяния многих, не имеющих при покаянии такого самоотвержения!
Что такое адские мучения
В некоторой священной повести, переданной Святогорцем, сказано о двух друзьях. Они, находясь сначала в полном единомыслии, вместе предавались земным наслаждениям. Потом их пути разошлись. Один, думая о вечности, посвятил себя на служение Богу, приняв монашеский чин. Другой, оставаясь мирянином, жил рассеянно и развратно и дошел наконец до того, что стал смеяться над Евангелием. В этом безбожии он и умер. Монах скорбел о загробной участи друга и стал просить Господа показать ему ее. Чрез некоторое время к иноку явился его умерший друг со словами:
– Горе мне, неусыпающий червь точит меня и никогда не дает мне покоя!
– Какого рода это мучение? – продолжал вопрошать монах.
– Это мучение невыносимо! – воскликнул умерший. – Но нет возможности избежать гнева Божьего. Если хочешь, я покажу тебе его! Тебе не вынести, если бы я открыл его так, как оно есть, но хотя отчасти узнай его!
При этих словах почивший приподнял свою одежду до колена. И – о ужас! Вся его нога была покрыта страшным червем, а от ран выходил такой зловонный смрад, что потрясенный монах в ту же минуту проснулся. Но адский смрад наполнил всю келью, и так сильно, что монах в испуге выскочил из нее, забыв затворить за собой дверь, отчего смрад проник дальше и разлился по монастырю. Им наполнились все кельи. Проходили дни и недели, но смрад не исчезал. Наконец иноки этого монастыря были вынуждены оставить обитель и переселиться в другое место. На руках же монаха, которыми он хватался за дверь кельи, остался смрадный запах, и до самого конца его жизни не было никакой возможности ни отмыть его от рук, ни заглушить никакими ароматами.Один из афонских подвижников открыл святогорцу, известному отцу Серафиму, следующее: «Причиной моего вступления в монашество было видение во сне загробной участи грешников. После двухмесячной болезни я пришел в сильное изнеможение. В этом состоянии я увидел двух юношей, вошедших ко мне. Они взяли меня за руки и сказали:
– Следуй за нами!
Я, не чувствуя болезни, встал, оглянулся на свою постель и увидел, что мое тело лежало спокойно на постели. Тогда я понял, что оставил земную жизнь и должен явиться в загробный мир. В юношах я узнал Ангелов, с которыми и отправился. Мне были показаны огненные места мучений, я слышал там вопли страдальцев. Ангелы, показывая мне, за какой грех какое назначено место в аду, прибавили:
– Если и ты не бросишь своих привычек к греховной жизни, то вот и твое место наказания!
Затем один из Ангелов восхитил из пламени одного человека, который был черный, как уголь, и с ног до головы окован. Тогда оба Ангела приступили к страдальцу, сняли с него оковы, а вместе с ними исчезла вся его чернота. Он стал чист и светел. Потом Ангелы облекли его в блестящее одеяние, подобное свету.
– Что значит такое изменение этого человека? – решился я спросить Ангелов.
– Эта грешная душа, – отвечали Ангелы, – была отлучена от Бога за свои грехи и должна была вечно гореть в этом пламени. Между тем его родители подавали много милостыни, делали частые поминовения за литургиями, заказывали панихиды. И вот ради родительских молитв и молитв Святой Церкви Господь даровал прощение этой грешной душе. Она избавлена от вечного мучения и теперь будет радоваться со всеми святыми.
Когда видение кончилось, я пришел в себя и что же увидел? Вокруг меня стояли и плакали мои близкие, готовя мое тело к погребению».
Видение обителей Царствия Небесного
Многие из святых при жизни на земле были восхищены в рай и из него проникли на Небо, в Небеса Небес, к самому Престолу Господа, окруженному пламенными Серафимами и Херувимами. Так, преподобный Симеон Дивногорец видел в раю чудесные сады, видел там душу праотца Адама и душу благоразумного разбойника, первого из людей, введенного Богом в рай.