Преподобный Андрей, Христа ради юродивый, также был созерцателем невидимого мира. «По воле Божией, – рассказывает он, – я пребывал в сладком видении две недели, так же, как бы кто всю ночь сладко спит, а утром встает. Я видел себя в раю весьма красивом и дивном и, восхищаясь духом, размышлял, что это значит. Мне известно, что я живу в Константинополе, но какой силой перенесен сюда, не знаю, да и не понимал – с телом ли я был или без тела… Но видел на себе пресветлую одежду, вытканную как бы из молнии, опоясан был царским поясом, и венец, сплетенный из прекрасных цветов, был на моей голове. Чрезмерно удивляясь этой неизглаголанной красоте, я восхищался умом и сердцем от невыразимой благости Божьего рая и, пребывая в нем, исполнялся весельем. Я видел там много садов с высокими деревьями. Они, колеблясь своими ветвями, чрезвычайно услаждали зрение, и великое благоухание разливалось от их ветвей. Одни из деревьев непрестанно цвели, а другие были украшены златовидными листьями, иные были обременены плодами неизреченной красоты. Нельзя уподобить тех райских деревьев ни одному земному дереву, самому красивому, ибо их насадила Божья рука, а не человеческая. В этих садах было бесчисленное множество птиц. Одни из них имели золотые крылья, другие подобные снегу – белые, иные были разноцветными. Сидя на ветвях райских деревьев, эти птицы пели прекрасно, и мне казалось, что их голоса были слышны на самой небесной высоте…
Когда же с весельем сердца я ходил в этих садах, то видел там большую реку, текущую среди садов и питающую их. По обеим сторонам реки зрел виноград, который был украшен золотыми листьями. Со всех сторон дул тихий и благоухающий ветер, от дуновения которого качались ветви, а сотрясением листьев они производили дивный шелест. Потом напал на меня некоторый ужас. Мне представилось, что я стою выше небесной тверди. А рядом со мной был какой-то юноша, одетый в багряницу, от его лица исходил свет. Следуя за ним, я увидел великий и красивый крест, который был подобен небесной радуге. Около него стояли Ангелы и, пламенея любовью ко Кресту, пели дивную песнь, которой прославляли Господа, распятого на Кресте. Прекрасный юноша, сопутствующий мне, подал мне знак, чтобы я поцеловал Крест. Как только я прикоснулся к нему, то насытился потоком неизреченной духовной сладости и почувствовал гораздо большее благоухание, чем в райских садах. Мой спутник подал мне руку, и мы поднялись выше второй тверди. Я увидел там дивных мужей, их обители, радость их блаженства, предметы, невыразимые для человеческого языка. Потом мы вошли в удивительный пламень, который не опалил нас… Я был испуган, но мой спутник, повернувшись ко мне, подал руку, и мы оказались выше третьего неба, где я увидел и услышал бесчисленное множество Небесных Сил, поющих и славящих Бога. Мы приблизились к некоторой завесе, блистающей подобно молнии. Перед ней стояли великие, грозные юноши. Их лица блистали светлее солнца, в руках они держали огненное оружие. Сопутствовавший мне юноша сказал:– Когда откроется таинственная завеса, тогда ты увидишь Владыку Христа. Поклонись Престолу славы Его…
Ужас и неизреченная радость наполнили мое сердце, и я с благоговением смотрел на завесу. Когда же какая-то пламенная рука отдернула ее, тогда я увидел Господа моего, сидящего на высоком Престоле. Около Него стояли Серафимы. Он был облечен в багряную ризу, лицо Его сияло. Увидев Господа, я в невыразимом волнении духа пал перед Ним ниц и поклонился пресветлому и страшному Престолу Его славы. Какая радость и восторг объяли мое сердце от того, что я увидел Его лицо, не могу выразить, так что и сейчас, воспоминая об этом видении, я исполняюсь неизреченной радости.
Потом все Воинства Небесные воспели предивную и неизреченную песнь. После этого, не знаю как, я опять очутился в раю. Пришла мне потом мысль, что я не видел Пресвятой Богородицы. И вот около меня появился некий муж, светлый, как облако. Он сказал мне:
– Ты захотел увидеть здесь Пресвятую Царицу Небесных Сил? Сейчас Ее здесь нет. Она ушла в мир помогать скорбящим и немощным. Я показал бы тебе Ее святое место пребывания, но теперь уже не время, тебе надо возвратиться туда, откуда ты пришел, так повелевает Владыка».
Из мира таинственного
Граф и графиня Полянские владели значительным имением в Псковской губернии, доставшимся им по завещанию дяди графа. Несколько лет тому назад, когда они в первый раз приехали в свое новое имение, их предупредили, что дом со времени смерти старого графа посещается чуть ли не каждый день призраком. Эти рассказы нисколько не смутили Полянских, которые скептически относились к подобным явлениям, и они поселились в «неспокойном» доме. Их спальня имела две двери. Одна вела в длинный коридор, а другая в целый ряд нежилых комнат, выходивших в конце опять в тот же коридор. Вскоре после того, как первая из этих дверей была заперта на ключ и свеча потушена, графиня услышала какой-то шорох возле этой двери. Когда она прислушалась, ей сделалось ясно, что кто-то пытается открыть дверь. Графиня обратила внимание мужа на это обстоятельство, а когда была зажжена свеча, то оба ясно увидели, что дверная ручка шевелится, как бы нажимаемая кем-то с противоположной стороны. Граф со свечой в руке направился во вторую дверь. Войдя в коридор, он увидел, что какая-то человеческая фигура стоит у двери. Подойдя ближе, он узнал своего покойного дядю. Одет он был так, как одевался и при жизни, и граф, забыв, что его уже нет в живых, невольно воскликнул: «Дядя, каким образом вы здесь?!» Призрак посмотрел на него печально и исчез. Только тогда граф опомнился, что дяди уже нет в живых.
Митрополит Платон передал следующий случай из своей жизни. «Когда я служил на Дону, мне явился император Николай Павлович, это было в конце сорокоуста по скончавшемуся государю. Сижу я у себя, время было около полуночи, под воскресенье, сижу и читаю очередную проповедь одного священника, в которую и было погружено все мое внимание. Стало быть, воображение бездействовало и ни к чему меня не готовило. Справа от моего стола находилась дверь в приемную, она была по обыкновению открыта настежь. Сижу я, с углублением читая проповедь, кое-что подчеркиваю в ней, и вдруг чувствую, что меня что-то ударило в правый бок, ударило слегка, как будто детским резиновым мячиком, брошенным из растворенной двери. Я посмотрел в ту сторону. И что же я увидел?
В дверях стоял во всем своем царском величии, немного склонившись в сторону, государь Николай Павлович, устремив на меня свой орлиный взор. И это не было какое-нибудь туманное, призрачное явление, нет, я вижу моего незабвенного царя как живого, и все в нем, до мельчайших подробностей, явилось мне в осязаемых очертаниях. Мог ли я не прийти в трепетное смущение?
Государь проницательно, величественно и вместе с тем добродушно смотрел на меня. И это было не на мгновение. Невольно в моей душе возник вопрос: встать ли мне и поклониться? Но как кланяться привидению? А с другой стороны, как не поклониться царю?
Я привстал, и в этот момент ясный, дивный образ великого государя стал мало-помалу переходить в туманный призрак, стал исчезать, не двигаясь с места, и исчез. Не знаю, поверите ли вы этому? Но не забывайте – я старик, и хотя недостойный, но служитель алтаря Господня, и мне нет никакой надобности говорить ложь или вымысел».
«В наш век безверия часто видишь, сколько людей лишили себя жизни. Одни отравились, другие бросились в воду, чтобы утонуть… Отчего все это происходит? Перестали молиться, поститься, иссякла вера в Бога, появилось искушение, что со смертью всему будет конец: и горю, и бедности и разным бедам, а о будущей жизни и не помышляют. Для вразумления некоторых хочу предложить вниманию один случай, произошедший 1 января 1909 года.
Мой муж Леонид Иванович скончался с тридцатого на тридцать первое декабря 1908 года. Первого и второго января он лежал в гробу. В это время я была нездорова, оставалась в постели. В моей комнате были хорошо слышны молитвы во время панихид. Поэтому я просила служащих открывать дверь и говорить, когда начинается панихида, чтобы я могла молиться в постели. Первого января вечером ко мне забыли прийти. Вдруг я услышала голос моего мужа:
– Дорогая Оленька, привстань, помолись за меня, уже началась панихида!
Я так обрадовалась, услышав голос мужа, и как будто живому, сказала ему:
– Сейчас, дорогой, я буду за тебя молиться, да где же ты?
Я посмотрела направо, откуда был слышен голос, но ничего не увидела. Начала вслушиваться: в самом деле шла панихида, и я начала молиться. Мне стало легче на душе, потому что я знала, что Леонид с нами.
Это чудо загробной жизни так меня поразило, что я не могу до сих пор вспоминать об этом без особого умиления. Вдруг услышать голос умершего человека… Муж много читал о явлении умерших душ, при жизни говорил мне, что если будет возможно, он мне заявит о бессмертии души. Если мой добрый муж, который был хорошей жизни, скончался, как святой, исполнив все церковные обряды, соборовался, несколько дней подряд приобщался, и ему требовалась молитва, то что же будет с людьми, себя погубившими насильственной смертью, страшно подумать!
Может быть, мой правдивый рассказ коснется сердец неверующих, и они, будучи искушаемы, прибегнут к Господу с молитвой и намерением все терпеть в жизни, чтобы получить блаженную вечную жизнь, где нет ни плача, ни печали, ни воздыхания. Помоги им, Господи!»
В 1821 году, вскоре после смерти Наполеона I, на престол Франции возвели Людовика XVIII из династии Бурбонов. Однажды ночью он лежал в своей спальне, но долго не мог заснуть и думал о Наполеоне.
Свечи тускло горели, на столе лежала корона французского государства и контракт маршала Мармона. Этот контракт должен был подписать Наполеон, но военные события помешали этому, и теперь он лежал перед Людовиком. Часы пробили полночь. Едва затих последний удар, как открылась дверь спальни, которую Людовик запер сам. Вошел Наполеон, подошел к столу, надел на себя корону, взял контракт, перо… в это время чувства оставили Людовика. Когда он пришел в себя, было уже утро.