Но мне получить официальное согласие не светило. По крайней мере так было прежде. Дочь ансуров не может претендовать на нечто подобное. Ведь по закону у меня просто не должно быть магии. Из-за ритуала иссушения она просто не могла передаться по крови. А, если уж это произошло, то я, как и мои родители, обязана была пройти ту же ужасную процедуру. Это не только лишило бы меня белого потока, но, скорее всего, и разума.
Поэтому я всегда скрывала свои способности. Однако теперь, благодаря длинному языку Бэйлора, из потомка проклятого рода я превратилась в простую девушку не дворянского сословия. Девушку, которая имела право колдовать. Но, чтобы получить патент, мне пришлось бы идти в орден. А уж там-то мою родословную быстро подняли бы из пыли времени, ведь в одном из монастырей Белой чайки я росла всю свою жизнь.
А значит, придется скрывать собственные способности и дальше.
Впрочем, я уже привыкла делать все в тайне. И эксперимент с этим узником тоже не стал исключением.
Привычно расположив руки на висках, я закрыла глаза, осторожно проникая сперва в сознание мужчины, а потом гораздо глубже.
Кончики пальцев закололо. Стало холоднее. Дрожь прокатилась по телу, приподнимая волоски на руках.
Сегодня все шло совсем не так, как обычно. Но мне не было страшно, потому что я продолжала учиться. Каждый раз моя магия приобретала немного новые очертания, и это было прекрасно.
Однако в какой-то момент руки задрожали, и мне показалось, что я проваливаюсь в бездну. Быстрое падение, холод, сменяющийся ослепляющим жаром.
И тут же за закрытыми веками вспышкой разорвалось разноцветное облако, превращаясь в картины каких-то непонятных событий.
Кровь. Много крови. Белые одежды, как крылья огромной белой птицы. Листы бумаги, шуршащие, сгорающие в огне. Крик мужчины, смех женщины. Кольцо-печать с каким-то изображением. Каким-то очень важным изображением! Но я так и не смогла понять, с каким именно…
И через мгновение я будто вынырнула из глубокого озера. С самого его дна. Воздух со свистом ворвался в легкие, принеся с собой ужас и непонимание.
Что это было?
Видеть события будущего невозможно. Такой магии, можно сказать, не существует.
Но тогда, что именно это было? В прошлом у меня такого точно не было.
Я схожу с ума? Может орден Белой чайки именно потому и запрещает подобное волшебство, потому что оно потенциально опасно для разума?
Говорят, если применять свои способности бесконтрольно, неумело, можно, и правда, лишиться рассудка…
В этот момент я ужасно испугалась. Но страх не успел завладеть мной в полной мере, потому что узник внезапно открыл глаза и посмотрел на меня.
Темно-синие радужки. Красивый цвет. Как вечернее небо. Не верилось, что такие глаза могут быть у преступника.
Мужчина моргнул раз, потом другой. И в этом взгляде мне почудилось столько тоски, что вряд ли способно вместить хоть одно сердце.
– Здравствуйте, – тихо проговорила я. – Как вас зовут?
Но мужчина промолчал.
– Как вы себя чувствуете? – спросила я тогда.
Но он снова ничего не ответил и только отрицательно покачал головой. И взгляд блеснул усталой печалью.
– Я приду завтра, – сказала тогда, осторожно коснувшись его руки. И улыбнулась.
Тогда на его лице промелькнула тень удивления, но на этот раз он хотя бы кивнул в знак согласия.
Закрыв за собой дверь камеры, я вышла в коридор, задумчиво глядя в серый пол.
Несмотря на то, что мне не удалось ничего добиться от него сегодня, я была довольна. Мужчина явно шел на поправку, а значит, скоро эта тайна будет раскрыта.
Я улыбнулась собственным мыслям, сворачивая за угол. Прошла весь этаж. А потом, спускаясь по лестнице, вдруг увидела впереди двух охранников, ведущих преступника. Он вырывался и кричал что-то. Я замерла, удивленно вглядываясь в самый настоящий страх, застывший на лице этого явно благородного мужчины. На нем была дорогая одежда, и я была почти уверена, что передо мной ашаи.
– Пожалуйста, я заплачу вам! – шептал он охранникам вперемешку с громкими воплями: – Я не виновен, вы не имеете права!
– Это решит ашаи Вильерт, – хмуро отвечал один из охранников, продолжая тащить мужчину, который от этого ответа лишь громче завыл.
Я выдохнула, забыв, как дышать, молча провожая взглядом этот конвой. А потом тихонько завернула за угол, чтобы увидеть, как охранники заводят беднягу в одно из помещений второго этажа и молча уходят.
Сердце забилось ошеломляюще быстро. Как колокол на башне монастыря.
Как зачарованная, я прошла вперед, замирая напротив черной двери. Двери, за которой находился Грегор Вильерт, мастер пыток императорской замковой тюрьмы. А еще его жертва. Потом, почти не понимая, что делаю, взялась за ручку и провернула.
Темное помещение, лишенное окон, освещалось несколькими высокими канделябрами, расставленными вдоль одного единственного стула в самом центре помещения. На нем сидел тот самый узник, и руки его были надежно зафиксированы за спиной.
Он глядел перед собой мутными, влажными глазами, в которых одновременно застыли страх и бешеная ненависть.
А напротив него, прижавшись спиной к пустому столу, стоял мрачный мастер пыток императорской замковой тюрьмы.
Как только дверь открылась, Грегор повернул ко мне голову, и брови его удивленно приподнялись.
– Вы? – спросил он.
И тихий голос разнесся по помещению, нарушая неестественную, угрожающую тишину.
– Я… – ответила еле слышно.
– Что вы здесь делаете? – слегка нахмурился он.
А я представления не имела, что на это ответить. Но одно было уже хорошо: он меня не прогонял. И от этого в груди разливалось приятное тепло.
– Проходите, раз пришли, – вдруг добавил он, глубоко вздохнув. И махнул рукой в черной перчатке.
Красивое лицо повернулось к узнику, и мне стал виден четко очерченный мужской профиль. В неверном свете свечей темные блики падали в ямки под скулами, выделяли волевой подбородок. А еще делали ярче мрачный рисунок плотно сжатых челюстей.
Черный палач был не в самом лучшем настроении. Но его недовольство явно было направлено вовсе не на меня. И это не могло не радовать.
– Вы будете пытать меня при свидетелях? – надрывным писклявым голосом проговорил заключенный, дернувшись на стуле. – Это возмутительно!
– Если позволите, я сам решу этот вопрос, – ледяным голосом ответил Грегор.
А потом просто подошел к мужчине и засунул ему в рот что-то вроде обычной грязной тряпки. Но орать и возмущаться преступник больше не смог. Все звуки тонули в серой ткани.
Я поежилась, пока Черный палач открывал передо мной дверь в соседнее помещение.
– Прошу, – бросил он, направив на меня взгляд, от которого мурашки пробежали по спине.
В то же мгновение заключенный возмущенно задергался, попытавшись встать со своего стула, отчего деревянный предмет мебели затрещал и запрыгал.
Ашаи Вильерт медленно перевел на него свое тяжелое внимание, и в черных радужках будто заклубилась самая черная ночь, освещаемая яркими всполохами кровавой луны.
Не прошло и секунды, как узник сжался, будто становясь меньше. Его лицо посерело, напоминая маску умирающего, и мужчина начал трястись, как осиновый лист.
Мурашки пробежали по спине. Я молча проследовала в соседнее помещение, все еще не понимая, что здесь делаю, и о чем собираюсь говорить с мастером пыток. Но произошедшее минуту назад, произвело на меня настолько неизгладимое впечатление, что, стоило двери закрыться, как я выпалила:
– Вы можете воздействовать на людей, не снимая перчатки?
Грегор указал мне на стальное кресло, обитое черной кожей, а сам подошел к низкому зарешеченному камину, пошевелив поленья кочергой.
– Могу, – спокойно ответил он, так и не повернув головы. – Не любой эмоцией, не любым ощущением, но могу.
– И вы сейчас… причинили человеку боль на расстоянии?
Грегор жестоко усмехнулся, отчего у меня по спине прокатилась волна холодных мурашек. В этот момент в голове проскочила пугающая мысль: “А что, если комендант тюрьмы был прав, и Грегор Вильерт наслаждается своей работой? Получает удовольствие, принося людям страдания? Неужели я связалась с жестоким мясником?..”
– Это был банальный страх, асаи Мальтер, – горько усмехнулся он. – Я заставил его испытать банальный страх.
– Я – не асаи, – дрожь по спине пробежала от этого смешка, – и я вам уже говорила об этом. Не понимаю, почему вас это так веселит? Неужели боль и страх – это весело?
И внезапно поток моего возмущения закончился вопросом, который я вообще-то совершенно не собиралась задавать:
– Также весело вам было с ашаи Дерлиш?
И кто меня дернул за язык вспоминать сейчас несчастного зятя коменданта тюрьмы? Того самого, которого Грегор, якобы, обвинил и казнил напрасно?
Лицо Черного палача мгновенно помрачнело.
– За кого вы меня принимаете? – тихо спросил он. Но от этой тишины стало еще страшнее.
Я вздрогнула, прикусив губу.
– Дерлиш был убийцей и насильником, – продолжал мужчина внешне совершенно спокойно. Но я будто кожей чувствовала, какой огонь вспыхнул внутри него. Огонь, алые отблески которого сверкали в черных глазах.
– Это неправда, – все же нашла в себе силы ответить я, – начальник тюрьмы рассказал мне…
– Что? – резко перебил Палач. – Что его зять был примерным семьянином? Со стороны так все и выглядело. Жена и двое замечательных детей. Только это была лишь одежка. А я видел то, что под ней. Я видел его жертв, Лилиана. Искалеченных мертвых женщин, которых он насиловал сутками.
От этих слов и жесткого тона, с которым они были сказаны, мне внезапно поплохело.
– Но, с чего вы взяли…
– С чего я взял, что это он? – зло ухмыльнулся Палач. – Убийца признал свою вину, стоило мне только дотронуться до его головы. Стоило только показать, что с ним будет, когда я закончу…
Мужчина отбросил кочергу, оперевшись рукой о выступ камина.
Мой взгляд упал на резко сжавшиеся кулаки с набухшими венами.