— Я знаю, что вас знают.
— И что?
— Не велено! Никого!
— Я лучшая подруга Кармелиты. Мы десять лет сидели за одной партой! Вы слышите?!
— А вы слышите? Я уже говорил. Нельзя.
— Хорошо. Сами поднимитесь и скажите, что я здесь.
— Не велено.
— Ну пожалуйста! Я вас по-человечески прошу. Мне очень нужно. Вы понимаете? Ну, пожалуйста!
— Девушка, не убивайтесь так. С Кармелитой все в полном порядке! В полном, абсолютно. До свидания.
— Ну я сразу же уйду! Мне на минуточку, только! Ну пожалуйста!
— Так, Света. Иди домой! — охранник перешел на "ты".
Этот аргумент стал решающим, Света развернулась, села в машину и уехала.
Глава 10
С тех пор как у них в доме появилась Олеся, Астахов все реже шел на работу в офис и все чаще оставался работать в своем домашнем кабинете.
Особенно приятно было наблюдать, как ловко и быстро Олеся протирает пыль. Замечая, что Николай Андреевич смотрит на нее, девушка смущалась и начинала оправдываться: "Я быстро. Я сейчас закончу". "Да нет, нет, ничего.
Работай. Вы мне не мешаете!". Так "Работай" сталкивалось с "Не мешаете".
Астахов так и не мог определиться, как с ней разговаривать: на "ты" или на "вы", оттого и метался все время между двумя местоимениями.
Вот и в то утро Астахов спросил:
— Олеся, а вы не помните, где то письмо, которое я тебя просил отправить по факсу?
— Ой, даже не знаю, — зарделась Олеся.
На самом деле, она, конечно же, хорошо помнила то письмо и хорошо знала, что оно сгинуло в архивах Форса.
— Боюсь, что я могла смести его в мусор.
— Ну это вы зря. Аккуратней нужно. У меня тут столько бумаг разных, — пожурил ее Астахов, вроде бы строго, но, на самом деле, совсем не зло. — Но вы его хотя бы отправили?
— Да, отправляла. Честное слово, отправляла! — врала Олеся, не краснея, и сама себе удивляясь, что не краснеет.
Странно. Астахов задумался. Сначала нападение на Макса. Теперь молчание Зарецкого. Может быть, прав Форс, надо силу применить? Силу уважают!
Размышляя, Астахов смотрел вдаль, как бы сквозь Олесю, но она думала, что он вглядывается в нее. И потому призналась, точнее, частично призналась:
— Николай Андреевич, я боюсь, что Зарецкий мог и не получить этого факса!
— Как это? — удивился Астахов.
. — Ну вы же знаете эту технику. Аппарат в тот день что-то барахлить начал. И, может, факс не прошел.
— Олеся, ну как же так. Факс не прошел, а письмо вы выкинули. Что же это за работа?
— Извините, Николай Андреевич. Ради бога, извините. У меня тут сколько забот. Просто из головы вылетело.
Олеся выглядела такой несчастной, что у Астахова не хватило душевных сил ругать ее дальше.
К тому же, а чего он от нее хотел? Она тут работает горничной, уборщицей, стряпухой — кем угодно, но только не секретарем-референтом.
— Ладно, Олеся. Не переживайте! Просто впредь будь повнимательней. А я с этим делом как-нибудь разберусь.
И все равно утро Астахов считал даже удачным. По крайней мере, теперь он знал, почему молчит Зарецкий.
Но тут позвонила Тамара. Голос был — на грани истерики:
— Алло! Коля! Антон пришел? — Нет.
— Ужас! Его всю ночь не было дома!
Астахов удивился. И даже как-то не сразу нашелся, что сказать Тамаре. Ну не было. И что? Первый раз, что ли!
— Тамара, перестань сеять панику! Он взрослый парень, не первый раз дома не ночует!
— Как перестань?! У него мобильный телефон не отвечает! Я ему сто раз набирала… Господи, только бы с ним ничего не случилось!..
— Тома, ну не волнуйся ты!.. — Астахов растерялся. — Он наверняка задержался у девушки какой-нибудь! Отыщется!
— Только бы с ним все было хорошо! Только бы все было хорошо…
Что интересно, оба забыли, что речь сейчас идет не только о любимом сыне, но и о новом директоре автосервиса, назначенном взамен прежнего, нерадивого…
Ничего не скажешь — родительское сердце.
Ну как Астахову понять, почему она переживает. Ahtoh — мальчик впечатлительный. А вдруг Игорь рассказал ему все?
На автостоянку Тамара летела кометой. И сходу врезалась в Игоря:
— Ты рассказал Антону? — Что?
— Ты сказал ему, что ты его отец?
— Я ничего не говорил!
— Врешь!
— Слушай, с чего ты это взяла?
— Антон опять не ночевал дома. И даже не позвонил.
— Господи, ну и что, а я здесь при чем? Успокойся, ну что может с ним случиться? Если бы я в его возрасте ночевал дома, он бы вообще не родился…
Тамара хотела опять начать незавершенный скандал, но сил уже не было.
Только махнула рукой и расплакалась.
Игорь пожалел ее:
— Тамара, Тамар, не плачь! Я чувствую, с Антоном все хорошо. И мы с тобой можем все вернуть, — она кивнула головой, но тут ему опять стало обидно за себя. — И для начала, помоги мне вернуть мою должность.
А вот и сын приехал. Антон без стука открыл дверь, просунул в щелочку голову (он всегда так делал в детстве) и сказал:
— Па! Есть хорошие новости.
— По поводу чего?
Антон выдержал театральную паузу.
— Это касается Зарецкого. Астахов встревожился:
— Так. И что ты опять натворил?!
Все, — решил Антон, — пора разыгрывать обиду.
— Па! Ты что, не слышал. Я же тебе говорю: "Новости хорошие"!
— Ну я слушаю тебя.
— Я был у Зарецкого.
— Ты? У Зарецкого?! — поистине он недооценивал своего мальчика, тот не побоялся сунуться в самую пасть льва.
— Да. Я оказал ему одну услугу. Он даже хотел заплатить, но я отказался…
Антон отказался от денег — это дорогого стоит!
— Я сказал ему, что мне не нужны деньги, а нужен мир между вами…
— Так. И что же тебе ответил Зарецкий?
— Он согласился встретиться с тобой и поговорить.
— Интересно, а какую услугу ты оказал Зарецкому?
— Да так, это не важно. Какая разница? Главное, что я договорился о встрече. И вы сможете решить все свои проблемы.
Астахов расплылся в широкой улыбке.
— Ну, сынок, ну даже не знаю, как сказать. Ты просто на глазах становишься прекрасным кризис-менеджером. Откровенно говоря, не ожидал я от тебя такого чуда.
— Па, ну… Я просто хочу помочь семейному бизнесу, — скромно потупив глаза, ответил Антон. — Максим испортил ваши отношения с Зарецким, а я решил их исправить.
— Да уж, наворотили вы тут без меня… по полной программе… Но все-таки жалко, что Максим уехал.
— Собираться уехать и уехать это разные вещи.
— Что ты имеешь в виду?
— Ничего. Просто, Максим передумал уезжать.
— Он не уехал?! Вот это действительно замечательная новость! Что же ты раньше молчал?
Вошла Тамара, бросилась к Антону:
— Сынок, ну где же ты был?
— Да так, мама, дела семейные решал… Астахов не дал ему договорить.
— Тамара, поздравляю тебя. Наконец-то наш сын научился совершать поступки с большой буквы.
— Ты о чем? — жена насторожилась, уж не иронизирует ли Астахов.
— Антон сам исправил то, что они натворили с Максимом.
— Ну вот. Я же говорила, Антону только надо дать возможность проявить себя, а с уходом Максима…
— Нет, ну Максим тут не при чем, а вот в отношении Антона ты оказалась абсолютно права. Я даже удивляюсь, как ему это удалось…
— Просто, ты всегда недооценивал нашего сына.
— Нет, просто, наверное, он наконец-то вырос.
— Да. Это точно!
Астахов казался таким счастливым и расслабленным, что Тамара решила заодно провернуть еще одно дельце.
— И вообще, Коля, ты слишком суров с людьми. Надо уметь прощать.
Кстати, ты не хочешь подумать о том, чтобы восстановить Игоря, например. А Антона официально назначить своим заместителем?
— Восстановить Игоря в прежней должности?
— Нуда. Коля, я полагаю, он все давно понял. И к тому же у него скоро свадьба…
— И что с того?
— Ну как-то не по-человечески получается. Олеся скоро выходит замуж…
Настроение у Астахова начало стремительно портиться.
— Том, а может быть, нам Игорю за его воровство к свадьбе премию выписать? Пожалуйста, не вмешивайся вдела, в которых ничего не понимаешь!
Свадьба есть свадьба, а дело есть дело!
— Хорошо! Но, в конце концов, Олеся ни в чем не виновата.
— Да. Вот невеста его работает хорошо, — чуть преувеличил Астахов. — И я уверен, что она пожалеет еще, если выйдет за него замуж.
— Но он столько лет у нас проработал…
— Все! Разговор окончен… Я не хочу сейчас об этом говорить! Я его не восстановлю… Во всяком случае — пока.
Добрый человек Астахов, ничего не скажешь…
Хорошо, что Земфира не стала врать в таборе. Все равно бы никто не поверил. То есть, может быть, цыгане делали бы вид, что верят (Баро все уважают), но за спиной бы шушукались и перемывали косточки. А так все знали: да, речь идет о своевольной и непослушной дочери. И очень к месту тут оказался слушок о происках астаховского семейства. Получалось, что Кармелита не только из-за своих сердечных дел пострадала, но и попала в переплет из-за большой склоки вокруг цыганского кладбища.
Вот уж у кого точно настроение после этой истории улучшилось, так это у Люциты. Правда, ненадолго. Несмотря на коварную неверность Кармелиты, Миро не мог совладать со своим сердцем. И на Люциту по-прежнему не смотрел. Но девушка не сдавалась, старалась отвлечься от грустных мыслей. Когда Земфира зашла в шатер, она вертелась перед зеркальцем:
— Мама, а я — красивая?
— Красивая.
— Вот и люди говорят, что красивая. Еще говорят, счастливой буду.
— Конечно будешь, доченька! Не один Миро на свете. Вот я смирилась когда-то, что Баро другой достался…
И тут сердце Люциты, подточенное девичьей ревностью, переключилось на ревность дочернюю.
— То-то ты сейчас от него не отходишь.
— Люцита! — прикрикнула мать. — Не смей так говорит обо мне… о нас… о Баро…