— Когда ты сбежала, я бросился к нему в гостиницу. Думал, что вы там… вместе. Максим переживал за тебя, волновался… И поверь мне, это было искренне.
— Да опять ты о нем. Сейчас твоя защита нужна мне, а не ему.
— Я готов защищать тебя. Всегда. Ты согласна?
— Да…
— Значит, я договариваюсь о нашей свадьбе?
— Да…
— Ну я побежал к отцу?
— Да…
И Бейбут с Баро опять начали договариваться о свадьбе.
Вот оно наконец свершилось: Антон почувствовал, что крепко поймал удачу за хвост. И тут же попытался проанализировать, как это получилось.
Прежде всего, нужно было упасть. Причем упасть очень сильно, низко и больно. Оказывается, снизу карабкаться проще. Многое снизу, оказывается, виднее. Это все, что можно извлечь полезного из истории с Игорем и его автосервисом.
А вот со вторым случаем сложнее. Честно говоря, сейчас бы, по-свежему, по-трезвому, Антон не решился повторить всю эту историю с побегом, точнее — со срывом побега. Но ведь в итоге-то получилось удачно. Почему?
Только по одной причине. Потому что он не струсил. Когда запахло паленым, не спрятался, не забился в истерике в норку, как было в прошлый раз, в истории с бульдозером. И оттого оказался на коне. Оказывается, удача отворачивается от тех, кто трусит, и тех, кто не умеет красиво врать. Нет, врать — плохое слово. Лучше — фантазировать. Вот у Максима никакой фантазии, только и умеет, что гундосить свою правду. И что? Где он сейчас?
Одно жалко — цыганочку не удалось дожать. Вот тогда успех был бы полным.
Хотя и сейчас неплохо. Как же смешно было Антону, когда к нему приставали с дурацкими расспросами — то Макс, то Света, то они оба вместе.
Макс сначала полез драться (чуть насмерть не придушил), потом умолял рассказать, что случилось и как все было. А Света спасала его от Максимовых кулаков, журила и тоже требовала рассказать все.
Антон же играл с ними, как с детьми, говорил недомолвками, загадками, намеками. И главное — объяснил, что он, именно он, и только он спас всех от худшего. Вот убежали бы Макс с Кармелитой. Догнал бы их Баро и поубивал бы всех на фиг.
Максим, конечно, не очень-то верил, все выспрашивал, что он наговорил Кармелите.
А вот Света, вроде бы, поверила. Женщинам вообще всегда хочется верить в благородство.
Оттого, если отвлечься и поговорить философски, с ними и сложнее, и проще. Ведь не скажешь так просто: ну хочу, типа, это…
Зато если сказать: ой, ты мне так нравишься, ой, ты такая красивая…
Если так сказать, все в будет в порядке.
И все-таки иногда что-то глубоко в душе говорило ему: "Ау! Антон!
Очнись. Ты уже потерял друга Максима. А сейчас можешь потерять друга Свету.
Антон, ты не боишься этого? Не боишься остаться совсем один?"
Но голосок этот был совсем слабый. И Антон к нему не прислушивался.
Зачем, когда все так хорошо.
Одно несомненно: Светку — лучше не обижать. Света — ему на удачу, на счастье. Уж это он точно подметил.
В самом радужном настроении Астахов собирался на встречу с Зарецким. И вдруг послышалось ему какое-то толи поскрипывание, то ли попискивание. Как будто мышонок где-то в углу скребется.
И вправду, в углу, в гостиной, за дверью он обнаружил того, кто пищал.
Только это был не мышонок, а плачущая Олеся.
— Что случилось?
— Ничего-ничего, — залепетала Олеся.
— Но вы же плачете!
— Не обращайте внимания.
— Как это "не обращайте внимания"! Кто тебя обидел?
— Никто.
— Знаете что, сейчас я тороплюсь. Но когда я приеду, вы мне все расскажете, и мы поплачем вместе. Хорошо?
— Хорошо, — кивнула головой Олеся.
Астахов посмотрел на часы, пора бежать к Зарецкому. Усадил девушку в кресло, а сам уж хотел уйти… Но тут раздался такой надрывный всхлип, что он вновь остановился.
— Нет, я никак не могу оставить тебя в таком состоянии. Рассказывайте, что у вас произошло?
— Николай Андреевич, я должна от вас уйти.
— Как это уйти?
— Я не могу больше у вас работать.
— Это почему?
Астахов хотел присесть на краешек ее кресла, но Олеся резко встала и перешла на диван.
— О, как мы вас запугали.
— Нет же, вы тут не при чем…
— А кто, Тамара? Не обижайся на нее. Она очень переживает за сына.
Поэтому порой бывает несдержанной. Или все дело в свадьбе?
— Какой свадьбе?
— Ну Тамара говорила, что вы уже вот-вот распишетесь с Игорем, — грустно сказал Астахов.
— Ах, это… — Олеся впервые услышала о своей совсем уж близкой и неотложной свадьбе, решила сымпровизировать. — Нет, это все отложилось.
— Ну тем более. Вот — все хорошо, — вздохнул с облегчением Николай Андреевич, он даже и не заметил, что со стороны его слова выглядят немного странно — у девушки свадьба откладывается, а он: "все хорошо". — Давайте все забудем…
— Я во всем виновата, а вы еще и прощения просите.
— Ну в чем вы виноваты? Разбили царский сервиз?
— Какой сервиз?! — встрепенулась Олеся.
— Ха-ха, ну вот вы и отвлеклись. Никакого царского сервиза у нас нет.
Я, наоборот, к тому веду, что вы порядок в доме навели. Уют создаете.
— Я же факс не отправила.
— Олеся, да что же ты все с этим факсом! Нельзя так долго казнить себя за мелкую ошибку, — Астахов опять посмотрел на часы, опоздание становится все более неприличным. — Вы знаете, Олеся, я действительно очень тороплюсь и должен сейчас ехать…
Астахов присел рядом с ней на диван. На этот раз Олеся уже не упорхнула.
— …Но вы остаетесь!
— Вы всего не знаете, Николай Андреевич.
— Вот и отлично. Как-нибудь вечерком за чашечкой чая вы мне все и расскажете. Понимаете, я уже просто не представляю дом без тебя. А сейчас пообещайте мне, что вы остаетесь.
— Если бы вы знали, как я перед вами виновата. Астахов в третий раз посмотрел на часы.
— Еще чуть-чуть и вы действительно будете очень виноваты, потому что я опоздаю из-за тебя на очень важную встречу. Итак… Вы остаетесь?
— Да, — почти прошептала Олеся.
— Ну вот и хорошо, — сказал, убегая, Астахов.
Знаете ли вы, господа, что такое телефон?
Нет, господа, вы не знаете всех достоинств телефона. И даже представить себе не можете, на какие чудеса способен этот аппарат.
Тамара ехала к Игорю. По дороге размышляла о многом. Главных мыслей было две. Первая: Игорь — конечно, скотина. Вторая: но ведь своя скотина, своя, родная.
Он, как и все мужики, слабый, капризный, требует постоянного внимания, обожания, похвалы. Она же всецело переключилась на Антона, вот и получила. А ведь как-то, давно еще, вывела для себя шутливую формулу, которой частенько делилась с подружками. Ребенку — 66 % внимания, любовнику — 33 %. "А мужу?" — лукаво щурясь, спрашивали подруги. "Ну вы чего? — отвечала Тамара. — Считать умеете или как? 66 и 33 — будет 99. Вот как раз] % внимания любимому мужу и остается!.."
Вот и сейчас Тамара ехала на стоянку к Игорю. И понимала, что никуда они друг от друга не денутся. Очень уж сильно приросли. Вот только нужно один вопрос выяснить у Астахова. Тамара позвонила домой, Коля последнее время почему-то там сидит работает.
И тут, внимание, телефон показал свою волшебную сущность. Набрав знакомый номер, Тамара услышала гудки, потом произошло соединение, а потом… Тамаре вдруг стало слышно все, что там происходит. А там происходило что-то очень интересное. Поскрипывание кресла, дивана, какое-то попискивание. Во всем этом шуме Тамара отчетливо различала голос Астахова и всхлипы Олеси.
Горничная усиленно каялась и собиралась уйти. А Астахов, ее непоколебимый Астахов, упрашивал девушку остаться. Да так упрашивал, что из-за этого опаздывал на какую-то важную встречу.
Правда, до поцелуев или чего-то большего, слава богу, не дошло. Но и того, что Тамара услышала, было достаточно, чтоб понять: дело серьезное.
Коля не на шутку увлекся этой особой. Вот тебе и 1 % внимания.
Неужели придется что-то менять в привычной формуле?
Тамара развернулась на заправке, подкатив к рядовому заправщику Игорю Носкову.
— Привет, — бросил он.
— Привет, — сказала она.
Как же много на самом деле было сказано в двух этих словах. Что-то вроде: "Слушай, ну поругались и хватит, может, пора мириться?.."
— Игорь, что я тебе сейчас скажу. Знал бы ты, какова твоя невеста оказалась!..
Игорь рассмеялся, чуть ли не впервые за эти несколько дней.
— Остынь, Тамара. Какая "моя невеста"? Ты сама ее мне придумала. А Форс материализовал.
— Я ее придумала, как ты выражаешься, чтобы спасти наши с тобой шкуры.
— Не самый лучший способ.
— Ну придумал бы что-нибудь сам. Так нет же, дрожал, наверное, как заячий хвост. Так вот, твоя невеста, подчеркиваю, твоя невеста так запудрила мозги Астахову, что он чуть ли не на коленях убеждал ее, что она ценнейший работник!
— А ты откуда знаешь?
— Знаю. Так получилось.
— И что?
— Что, что? Ценнейший работник — случайная горничная!!! Докатились…
Игорь подошел к Тамаре поближе.
— Э-э, да ты никак ревнуешь, — поставил он диагноз.
— Надо же до такого додуматься! Чтобы я ревновала к какой-то уборщице.
— Она не уборщица, она — горничная. И она очень даже ничего. В общем, все получается, как в классической литературе XIX века: "Душа моя, Грушенька, а идите-ка ко мне!"
— Да пошел ты! — то ли в шутку, то ли по-настоящему разозлилась Тамара. — Вот и вали к своей невесте, пока ее Астахов не оприходовал.
— А что, вдет уже к этому?
— Похоже! Слушай, Игорь. А может быть, ты действительно на ней женишься?! И наконец-то станешь отцом! В смысле — астаховских детей.
— Ха-ха, красивая рокировка! Только, Тамара… Том, ты же знаешь — ты моя единственная женщина.
— Перестань. Заправщики услышат! Я — не женщина, я — начальник, и ты этим пользуешься.
Игорь рассмеялся: