Договорились?
— Ой, Макс. Ребенок ты. Теперь пора уже в другие игры играть. — Любочка, ты, конечно, права. Но некогда. Все — я прячусь.
Едва Максим скрылся в подсобке, как в пиццерию зашел Рыч.
Люба, слегка покачивая аппетитными бедрами, пошла ему навстречу:
— Здравствуйте, хотите пообедать у нас? Или просто перекусить? Пиво.
Пицца. Десерт…
— Да нет, я хочу отбивную котлету сделать…
— Извините, но у нас в меню…
— Не волнуйся. Я ее без вас сделаю. Слышь, девочка, как тебя… — Рыч всмотрелся в бейджик на груди девушки (а заодно и в саму грудь). — Люба!
Любаша, тут один паренек, светленький такой, не заходил?
— Заходил. А вам-то зачем?
— Ну как зачем?! Ну… — нет, определенно общение с официанткой сбило охранника с толку, он не мог собраться и соврать с банальной убедительностью. — Он — друг мой. Я ему кричал издалека… А он все не слышит. Видно, торопится куда-то…
— А, ну если друг, тогда другое дело, — смилостивилась Любаша. — Туда ваш приятель пошел, через черный ход вышел…
— Да? Спасибо! — Рыч побежал в направлении, указанном девушкой.
Как только он вышел из пиццерии, все официантки дружно засмеялись. И потом еще долго обсуждали любашино умение сбивать мужиков с толку в любой ситуации.
Не успела Света поговорить с Максимом по телефону, как снова раздался звонок. Звонил отец. Сказал, чтобы она его сегодня домой не ждала.
Это не было сюрпризом — Света уже привыкла, что отец часто не ночует дома. Все время где-то мотается. Ездит в командировки, чаще всего не очень далекие. Но что поделаешь — адвокатская работа нелегкая. Да к тому же и мужчина он еще не старый, имеет право на личную жизнь.
Максим вихрем ворвался в светину студию. Кармелита бросилась ему навстречу:
— Максим!
— Кармелита!
Света почувствовала себя лишней, подхватила сумку, взяла ключи и уже в дверях, мимоходом, сказала:
— Ну, ребята, вы тут пока… пообщайтесь. А я пойду куплю чего-нибудь к чаю, — и подмигнула Кармелите.
Максим крепко обнял любимую. И она подумала, как же это все так получилось, еще недавно боялась думать о нем, сторонилась. А теперь позволяет ему обнимать себя. Увидел бы отец… Или Миро…
— Максим, я сбежала! Для тебя. К тебе…
— Я знаю. Ко мне уже приходили. Что случилось?
— Отец с Бейбутом опять начали договариваться о нашей свадьбе. О моей с Миро. Мне стало противно. И я убежала. Я просто не могла там оставаться…
Понимаешь… Понимаешь, мне показалось… Если бы я там Осталась, там, рядом с ними, то это бы означало, что я согласна. А я не согласна.
— И я не согласен.
Максим утопил свое лицо в ее волосах. А потом вынырнул из этого душистого океана, и они поцеловались.
Максим как-то неловко повернулся, и боль в потревоженной ране вновь скрючила его.
— Что с тобой, Максим? Что?
— Так… Ничего… Ранка побаливает. Немножко…
— Ляг! Ляг! Болезный ты мой. Нельзя тебе было из больницы уходить, не долечившись.
Кармелита села на диван, а Максимову голову уложила себе на колени. Так хорошо, таксладко было гладить его волосы.
— Макс, почему у нас все так сложно?
— Ты потерпи немного. Мы что-нибудь придумаем…
— Что тут придумаешь? Мой отец слышать о тебе не хочет.
— Да. И тайком мы встречаться тоже уже больше не можем. Нельзя убегать из тюрьмы каждый день.
— Нельзя. Не надо, не говори, Максим, о тюрьме. Беду накличешь. А убегать можно. Но очень уж трудно. И потом, почему мы должны прятаться?
После ее слов Максим вспомнил, о чем думал у себя в номере, пока не пришел Рыч:
— Знаешь, Кармелита, я сначала хотел сбежать из Управска. А потом твердо решил, что без тебя никуда отсюда не уеду.
— Да, милый, я знаю… Я верю тебе…
— Так вот. Твой отец хочет, чтобы я уехал из этого города. Хочет?
— Да.
— И я уеду.
— Как?
— Кармелита перестала гладить его волосы, застыв в напряжении. — Очень интересно…
А Максим засмеялся, довольный произведенным эффектом:
— Да-да, уеду. Но только вместе с тобой! Представляешь, убежим куда-нибудь далеко-далеко, в такое место, где нас вообще никто не найдет.
Кармелита задумалась, от одной этой мысли — она останется с Максимом, вдвоем, навсегда — стало тепло и хорошо. Но потом вспомнила об отце, жестком, властном, порой грубом. Но таком близком… И снова стало больно.
Максим почувствовал ее сомнения.
— Что… Что тебя останавливает?
— Мой отец… Я для него — все. Если я его брошу, вот так… Он мне этого никогда не простит.
— Но он же не может, не имеет права так вмешиваться в твою судьбу, если он тебя любит. Действительно любит.
— Это ты так думаешь. А он считает, что имеет. Для него наши законы важнее моих глупых переживаний! Ведь все наши так жили, женились, выходили замуж веками. И ничего — выжили. А что такое одна маленькая глупая Кармелита против многих веков истории?
— Очень много! Для меня Кармелита — это очень много. Это все! Мы поженимся. Поживем отдельно. А потом вернемся, и тогда он поймет, что был неправ.
Кармелита грустно улыбнулась:
— Ты хоть сам-то веришь в то, что сказал? Максим вскочил с дивана.
— Верю — не верю… Не знаю! Только… Ну не может же это все продолжаться вечно. Нельзя играть в прятки с собой, с судьбой, со всеми.
Кармелита, рано или поздно ты все равно должна будешь сделать выбор. Так почему не сделать его сейчас?
Выбор… Легко сказать — выбор. Предать Максима, оставшись с отцом. Или предать отца, уйдя с Максимом. Попробуй тут выбрать.
— Да, Максим, ты прав. Только не торопи меня, ладно? Дай мне время подумать. Хорошо?
— Конечно. Я тебя понимаю… Кармелита решительно встала:
— Все… Мне пора. Отец, наверное, весь город поднял на уши из-за меня.
— Я тебя провожу.
— Нет, не надо. Я не хочу, чтоб у тебя появились новые раны. Я пойду одна. Прощ…Тоесть, нет. До свидания.
Кармелита поцеловала любимого и пошла к выходу. Потом вернулась и вновь поцеловала. И снова направилась к выходу. Но теперь уже Максим догнал ее. И они снова начали целоваться.
В конце концов, Кармелита взяла себя в руки, вырвалась из объятий и пошла к двери. Не оборачиваясь, ничего не говоря, не прощаясь. У нее не было сил для всего этого. Она кусала губы, чтобы не закричать, не расплакаться от боли и безнадеги.
А Максим поступил проще. Он отпустил боль в ноющей ране. Позволил ей занять все тело, все мысли, все чувства. Он тоже очень не хотел заплакать — ведь это было бы не по-мужски.
Глава 2
Что происходит?
Астахов ничего не понимал. Прошла уже неделя после того, как он отправил Зарецкому факс с предложением о переговорах. А от того ни слуху, ни духу.
А еще Антон. Опять Антон. Снова Антон. Как же он устал от своего сыночка. Не зря он, Астахов, так хотел дочку. Странно. Все мужчины хотят сыновей, а он ждал дочку. Эх, если бы не то несчастье с его первой женой…
Сердце забилось часто-часто. Давно уже Николай Андреевич не распускал себя так. Сейчас придет этот юный мучитель и снова нужно будет ему что-то объяснять, упрашивать, терпеть его капризное хамство, его иронию (если б он так работал, как языком мелет!).
Антон вошел в кабинет примерным пай-мальчиком:
— Папа, о чем ты хотел со мной поговорить?
— Сначала я хотел тебя уволить. Потом передумал.
— Спасибо! Нет, правда — спасибо.
— Я решил перевести тебя на новую работу! Антон оживился, в голове со скоростью калейдоскопа мелькали виды и картинки его будущей работы.
— Интересно! — совершенно искренне сказал Антон.
— Но учти, сынок. Работа — самая простая, не престижная…
Сынок чуть приуныл. Судя по всему, назначит управлять какой-то дырой, какой-нибудь мелкой торговой точкой.
— Отец, я на все готов, — сказал он, впрочем, уже без прежней искренности. — Что за работа?
— Ты будешь работать заправщиком. Антон подскочил на кресле, как ужаленный.
— Что-о?! Подожди… Ты хочешь, чтобы я заправлял чужие машины?! Да?
Чтобы я кланялся вонючим водилам с черными пальцами? Ты вот этого хочешь?
Отец!
— Молчать!!! — Астахов заорал так, что не удержатся на высокой ноте и дал петуха. — Молчать, — повторил он еще раз, уже спокойно.
Антон затих.
— После всего, что ты тут натворил, не смей со мной спорить. Больше никакой демократии и никаких обсуждений! Это не для тебя. Ясно? Ты будешь работать там, где скажу я!
— А если не буду? — попробовал восстать Антон.
— Если не будешь… Если не будешь, ты просто уйдешь из дома. И никакая мамочка тебе не поможет. Будешь жить на то, что заработаешь сам.
— Заработаю.
Антон вышел из отцовского кабинета совершенно спокойно и пошел в мамин кабинет.
А уж там плюхнулся в кресло и закатил истерику:
— Ну, спасибо тебе, мамочка, удружила, блин! Тамара забегала вокруг него, как наседка:
— Что? Что еще? Что случилось?
— Ничего! Все замечательно! Знаешь, что он мне предложил?! Наш папашка!
Быть заправщиком на бензоколонке!
— Простым заправщиком?
— Ну что ты прикидываешься? Что прикидываешься? А то ты не знала!
Тамара присела на подлокотник кресла. Все, в общем-то, неплохо. Могло быть и хуже.
— Успокойся, сынок. Не произошло ничего страшного. Ты только подумай.
Между прочим, твой отец именно так и начинал. На бензоколонке. И с тех пор, смотри, чего добился!
— Так это же он!
— А что тебе мешает быть таким же?
— Все мешает! Надо мной смеяться будут!
— Ничего! Посмеются и перестанут. Для тебя главное — уважение отца.
Антон промолчал. Хорошо уже, что не стал спорить.
— Сынок, ты должен доказать отцу, что его интересы для тебя не пустой звук! Что по работе ты все можешь! Вот тогда отец будет тебя уважать!
Антон вышел из маминого кабинета озадаченный. А может, она и права, может, на самом деле не все так плохо. Надо обдумать. А где лучше всего думается? Ну конечно же в ресторане. И Антоша махнул в "Волгу".