— Не ошибаюсь. Это Антон сказал, когда я у Николая Андреевича был.
— Ха — Антон. Он ведь и обмануть мог.
— Зачем?
— А чтоб тебе больнее было.
— Антон, конечно, подлец, но тут, думаю, он сказал правду.
— Знаешь? Сказать можно, что угодно…
— Ой, Палыч. Очень это на правду похоже. Отец давно требует ее замужества. И жених весь в нетерпении.
— У-у-у… Если есть жених, да еще и родители сговорились… Даже не знаю, чего уж тут можно сделать?
— Надо что-то придумать, Палыч. Я пойду туда… Я… Я… Мне же нужно, в конце концов, с Кармелитой встретиться. Как она может верить во всю эту ложь, что на меня наговорили.
— Может. В ложь, Максим, всегда проще всего вериться. Прав этот паскудник де Сад: добродетель посрамлена, зло торжествует… Эх, Кармелита, Кармелита… В таком ее нынешнем состоянии, боюсь, не станет она тебя слушать.
— Да не только в этом дело. Я все равно пойду туда. Мне надо точно знать, это ее выбор или нет. Если же это выбор ее отца — я буду за нее бороться.
— Горяч ты, парень, горяч. Если свадьба это… ну… тут уж ничего не поделаешь. Состоится она, во что бы то ни стало. Понимаешь?
— Нет, Палыч, не понимаю.
— Эх, Максим, ты, кажись, слишком уж разгорячился. Только хуже сделаешь и себе, и Кармелите.
Очень не понравились эти слова Максиму. Он молча развернулся и пошел в дальний угол котельной на свой дежурный матрас.
— Если сватов засылают, значит, дело то решенное, — как бы ни к кому не обращаясь, сказал Палыч.
Максим хотел заснуть, забыться. Но ничего не получалось. Мысли, бестолковые и безнадежные, буравили мозг. А может, поехать в табор, поговорить с Миро. И что ему сказать?..
Нет, лучше в дом к Баро! Надо остановить это сватовство, эту свадьбу.
Остановить любым способом!
Форс так часто стал разъезжать по командировкам, что Света, признаться, уже и забыла, что отец живет в одном доме с ней. На этот раз Форс пришел именно в тот момент, когда Света начала наводить порядок: протирать пыль, собирать тюбики краски, разбросанные у мольберта…
Отец вошел, сухо поздоровался. С сомнительным поощрением сказал:
— Правильно-правильно. Наводи марафет… Совсем дом запустила… — сел на диван, провел пальцем по столу, сказал с негромким возмущением. — …Особенно свою студию. Пылища в палец толщиной!
Света недовольно нахмурилась:
— Папа! Это рабочее помещение. Я здесь работаю, а не гостей принимаю.
Ну-ка вставай, ты мне мешаешь. Давай, давай.
Форс встал, прошел в центр комнаты.
— Ой ли! Только работаешь. И гостей совсем не принимаешь?.. Я, между прочим, сегодня встретил Антона, он собирался к тебе вечерком заглянуть.
— Видеть его не могу.
— Что так? По-моему, очень симпатичный парень.
— А по-моему, очень симпатичный… подлец.
— Тебе не угодишь. Что тебя в нем не устраивает?
— Да все! Все не устраивает! На него положиться нельзя. Он друга предал.
— Дура! Не говори о том, чего не понимаешь!
— Может быть, я чего-то не понимаю! Но мне этот… не нужен!
— Света, успокойся.
— Я, папа, совершенно, спокойна, — нервно сказала дочка.
— Света, пойми, я тебе добра желаю. И потом, Антон — не худший вариант.
Он единственный наследник Астахова.
— Боже мой! Да мне наплевать, чей он наследник. Главное, какой он человек.
— Какого еще принца ты ждешь? Вот он, сам в руки тебе идет, а ты недовольна!
— Я замуж не собираюсь! Ни за него, ни за кого-то другого! Понял?!
— Ну вот что, родная, не хотел об этом говорить. Да придется. Ты уже совсем большая. Восемнадцать лет — взрослый человек. Ты как, сама работать собираешься? Или замуж выходить? Или будешь жить, как ребенок — отец-то прокормит…
— Отец, я работаю! — сказала Света, показывая на картины.
— Нет, дочка, это, — широким жестом Форс обвел студию. — Это не работа.
Это то ли хобби, то ли самодеятельность! Работа — это то, за что получаешь деньги.
— О-о-о! Я так и знала, что рано или поздно ты меня попрекать деньгами начнешь.
— Доченька, глупая, я не попрекаю. Да если бы ты учиться куда пошла, я б никаких денег не пожалел. Так нет же, у тебя — творчество! Поэзия красок!.. Ты — взрослая восемнадцатилетняя женщина, а рассуждаешь как ребенок. Я боюсь за тебя, понимаешь? Если со мной что случится, что с тобой станет? Сгрызут к черту!
— Папа, — чуть удивилась и даже испугалась Света. — А что же может случиться с тобой?
— Может, — чуть стушевался Форс, поняв, что сказал лишнего. — С каждым может случиться. А ты у меня совсем оранжерейная…
— Ошибаешься, — Света, достойная дочь своего отца, жестко сжала губы. — Я могу прожить сама. И денег сама заработаю! Обойдусь без твоей помощи.
— Как же! Обойдется она! Через пару дней прибежишь: папа, дай денег..
— Да успокойся ты. Не прибегу.
— Посмотрим-посмотрим… — сказал Форс, похлопывая по внутреннему карману, где он всегда хранил бумажник.
— "Посмотрим-посмотрим", — передразнила его Света.
Получилось это как-то совсем не по-взрослому.
Света хорошо запомнила фразу насчет Антона, который собирался "вечерком заглянуть". Она мысленно репетировала встречу, представляла, что скажет, какую презрительную рожу скривит.
И вот долгожданный гость пришел…
Все отрепетированные фразы и выражения лица мигом забылись.
— Чего притащился? Кто тебя звал? — сходу выпалила Света. — Мало того, что Максима подставил, так еще и с моим папашей в сговор вступил.
Антон, напротив, был совершенно спокоен.
— Что? Какой сговор, Светка? О чем ты?
— А ты, как будто, не знаешь, что мой папаша сегодня сюда приходил…
— Ну говорил он, что собирается к тебе, так я здесь при чем? Какой сговор?
— Ну конечно. Ты ничего не знаешь. Все равно, ты гад! Так подставить Максима и Кармелиту. А?
— Значит, ты считаешь, что я их подставил. Да? Светик, а теперь включи свои уникальные аналитические способности и подумай, почему я это сделал? Не догадываешься?
— Нет. Не догадываюсь.
— Вот то-то и оно. Я же о тебе беспокоился. Тебя спасал.
— Да что ты говоришь?!
— Не веришь?
— Нет. Не верю.
Антон медленно прошелся по комнате. Очень ему понравилась эта мысль Форса насчет героического. спасения Светы при срыве побега. Вот только как бы это изложить поярче да поубедительней.
Главное — волну поймать, вдохновение.
—;Хорощо" Светочка. А теперь представь, что было бы, если бу Кармелиты и Максима все получилось. Что тогда?
— Что, что? — Света чуть замешкалась. История Максима и Кармелиты представлялась ей как-то очень красиво, романтично. — Ну они бы были вместе.
Обвенчались. Кармелита в свадебном платье…
Антон усмехнулся и сказал, совсем по-форсовски:
— Света, Света, ты как ребенок. Только о них думаешь, а про себя забываешь.
— А при чем здесь я?
Антон встал посреди комнаты и по-прокурорски взмахнул рукой:
— А при том! Получись у них побег, цыгане бы в первую очередь стали бы мстить кому?
Света не знала, что ответить.
— Кому?
— Сообщникам! Теперь поняла? Света задумалась.
— Хорошо. Ты близкая подруга Кармелиты. И к кому бы они пришли в первую очередь? К тебе. А бежать твои большие друзья должны были на чем? На твоей машине. Она бы везде засветилась. Ведь так?
Девушка опять промолчала.
— Так! И даже если бы им удалось скрыться, кто бы оказался крайним?
Точнее — крайней. Кто, как ты думаешь?..
Молчание.
— Не веришь? Тогда я пойду, — Антон пошел к выходу.
— Останься… — остановила его Света "Все — победа!" — сказал себе Антон.
Но Света не собиралась сдаваться на милость победителя так быстро.
— Останься! И скажи. Если я правильно все поняла, ты это проделал ради меня?
— Да, — решительно и возвышенно ответил Антон.
— Похитил Кармелиту ради меня?
— Да, — почувствовав подвох, он ответил уже не так твердо.
— Пожертвовал дружбой с Максимом ради меня?
— Нуда.
— Не побоялся гнева Баро ради меня?
Антон совсем растерялся — его недавний победный героизм таял без следа.
— Свет, я не понимаю, к чему ты клонишь?
— Все ради меня! Неужели я смогла внушить тебе такое большое, светлое чувство? Ах-ах-ах! Сердце замирает от радости!
— Слушай, Свет, ты что, издеваешься надо мной?
— Это ты издеваешься надо мной. Я вижу тебя насквозь! Ты все это проделал только ради того, чтобы угодить моему папаше! У вас там явно какой-то сговор…
— Я же сказал, что твой отец тут не при чем.
— А зачем же ты ходил жаловаться к нему?
— Да я не ходил жаловаться. Я переживал из-за нашей ссоры, и он меня понял… Ну почему ты мне не веришь?
— Потому что я еще не встречала людей, которым так же трудно верить, как тебе… — мысленно она еще произнесла "…и которым мне так хочется верить, как тебе", но вслух этого не произнесла, не стала баловать Антона. — Неужели ты думаешь, я забыла, как тогда, в "Волге", на моем дне рождения, ты из кожи вон лез, чтоб заслужить внимание Кармелиты? Заметь, Кармелиты, не мое! На меня ты даже не глянул. А ведь ее ты совсем не знал, со мной же, хоть шапочно, но был знаком.
В жизни Антона за последнее время произошло столько всего разного, что он даже не сразу понял о чем, говорит Света. А когда понял и вспомнил, рассмеялся, совершенно искренне. Что в данной ситуации было очень вовремя.
— Света, но это уже просто смешно! Кармелита пела на сцене, ты тихо сидела за столом. Ну конечно, она была более заметна.
— Вот-вот. Я об этом и говорю. Все обращают внимание на нее, а я на ее фоне — серая мышка.
Ну вот опять началось.
— Ты прекрасно знаешь, — привычно сказал Антон. — Что ты не серая мышка.
— Ах да, конечно, я красавица.
— Да, ты красавица! Кроме того, что ты красавица, ты еще талантливый человек.
— Вот как? Внимание! Это что-то новенькое! Значит, тебе нравятся мои картины?
— Да, нравятся. И я всегда об этом говорил.