— И чем же они тебе таким понравились?
— Да всем. Свет… композиция… экспрессия… Ты талантливая художница!
— Спасибо, Антон. Спасибо за комплименты и до свидания!
— Да почему?
— Потому что мне надоело слушать твое вранье!
— Отчего же сразу вранье?
— Оттого! Ты первый, кому они нравятся.
— И уверен, что не последний. Светочка, хорошая моя, твой отец против того, чтобы ты рисовала…
— Писала! Дети рисуют! А художники пишут.
— Ну хорошо: писала. Он против, потому и тебе говорит только плохое.
Вот ты и потеряла веру в себя. Вот скажи, кто твои картины видел?
— Папа, Кармелита, преподавательница… подруги школьные, наконец… — о портрете, подаренном Максиму, Света вспоминать не стала, чтобы не сбиться на новый спор.
— Значит, никто их не видел.
— Ну а что же мне на набережную, что ли, нести их?
— Да хоть бы и на набережную? Настоящий художник ничего не боится.
Никакой работы. И никакой оценки. Но набережная — это так, для кустарщины.
Лучше устроить выставку-продажу. Тогда ты сразу узнаешь, чего стоишь.
Тут уж Света немного растерялась:
— Ой, какой ты ловкий! Думаешь, это так просто: взял художник картины и устроил выставку-продажу. Тут бы галерею, арт-салон… — мечтательно протянула Света и сразу же очнулась от своих фантазий. — Да только какие у нас в Управске галереи?..
— Ну, — деловито начал Антон. — Галерей у нас, конечно нет. Зато свободных помещений, которые можно арендовать под выставку, завались. Хотя я тебя хорошо понимаю. Одному творческому человеку, не привыкшему ко всем этим делам, конечно, тяжело. Но если рядом есть энергичный и заинтересованный молодой бизнесмен…
— Это ты, что ли? — спросила Света уже почти совсем без иронии.
— Вай нот, Светочка? Пуркуа бы не па? По крайней мере, если я за что-то берусь, то обязательно довожу дело до конца.
— А зачем тебе это?
— Как "зачем"? Во-первых, ты мне очень симпатична, я хочу помочь тебе чего-то добиться.
— А во-вторых?
— А во-вторых… во-вторых… Даже не знаю, как это сказать. Понимаешь, очень хочется доказать тебе, что я никак не связан с твоим отцом. Ему же не нравится твое творчество?
Света уныло кивнула головой. — Да…
— А я докажу, что это стоящее дело. И не думаю, что ему это понравится.
Света чуть поразмыслила и опять кивнула.
— Если мне удастся устроить выставку, ты ведь опять мне поверишь?
Света одновременно кивнула головой и пожала плечами. Но все же это было больше похоже на "да", чем на "нет".
Глава 14
Все, кончено! Надоели эти споры-разговоры… Миро и Кармелита — разве можно придумать пару лучше да красивей? Нельзя, сколько ни думайте!
Правду говорят, что хорошая новость убивает плохую. Когда табор начал готовиться к свадьбе Миро и Кармелиты, все и думать забыли о недавнем непонятном ее исчезновении.
Степан хотел, правда, пошутить по старой привычке: "Миро, а на этот раз невеста не сбежит, незнамо куда…". Но посмотрел на друга и испугался. Нет, не стоит сейчас трогать этого человека.
Миро и Степан делали цыганские древца для сватовства, украшая березовые веточки золотыми монетками и купюрами. Лицо Миро при этом было торжественным и возвышенным. А руки его слегка подрагивали. Ему все не верилось, что сейчас он делает древца для себя. И для Кармелиты. И для своей свадьбы.
А Степан был уныл. Кто скажет, когда он будет делать древца для своей любимой девушки?
— Как я завидую тебе, Миро! — вздохнул Степа. — Эх, и погуляем мы на твоей свадьбе!
— Не грусти, Степа. Придет время, и на твоей свадьбе тоже погуляем.
— Миро, наступит ли когда-нибудь этот день? Свадьба!
— А как же! Конечно наступит! Ты же Люциту любишь?! Ну вот, глядишь, месяц-другой пройдет, и пойдем к Земфире ее сватать.
— Я не знаю, не знаю, не знаю, — распевно, на манер романса, сказал Степан.
— Ты главное, сам не отступай. Добивайся ее! Люцита — девушка хорошая.
И красивая…
— Хорошая… Красивая… Только вот в мою сторону даже не смотрит.
— Да ладно. Так уж и не смотрит?
— Миро, не делай вид, что ты ничего не знаешь, не видишь, не чувствуешь. Она тебя любит…
— Ну это пройдет…
Нет, Миро, не проходит любовь, не проходит. Снова разрывалось сердце Люциты. На свадьбу она, конечно же, ехать не собиралась. Очень уж больно.
Снова все плохо и безнадежно. И никак не убедишь себя, что после свадьбы Миро жизнь может продолжаться. Мать ее успокаивала, что все пройдет, забудется. Степан вон подрастает. Хороший парень, что еще нужно…
Неужели не понятно?
Миро нужен.
Только Миро. И больше никто!
А в доме Баро в это время принаряжалась невеста Кармелита. Бабушка Рубина примеряла ей на шею очередное монисто.
— Ну что, нравится? — спросила с надеждой. Кармелита лишь пожала плечами.
— Эх… Кармелита, Кармелита. Сегодня у тебя такой день. Ну что ты задумалась? Любая бы девушка на твоем месте уже давно бы все, что есть в доме, перемеряла. И выбрала б лучшее. А ты, как рыба вареная…
— Бабушка, а к чему лошади снятся? — невпопад спросила Кармелита.
— Ну… это сразу и не скажешь. Много разных толкований… Ты чуть подробней расскажи, а я объяснить постараюсь.
— Мне приснилось, будто я верхом на Звездочке…
— Верхом… Это хорошо, это к счастью… к переменам…
— Но я была не одна…
— С Миро?
— Не уверена. Но какой-то… какой-то молодой человек был верхом на Торнадо.
— Ну вот, видишь, конечно — это Миро. Торнадо же — его конь. А сегодня сватовство у тебя, вот тебе и приснилось, что вы с ним вдвоем верхом на лошадях. Это хорошо. По-нашему, по-цыгански, — и Рубина опять начала пересматривать монисто для разборчивой внучки.
А Кармелита решилась все же рассказать всю правда о недавнем сне. — Нет.
— Что "нет"?
— Нет, бабушка… Это был не Миро…
— А кто?
— Это был Максим.
— Кармелита, оставь его в покое. Ты же сама сказала, что он тебя предал. Оставь. Нет в мире человека Максима! Нет. И никогда больше не будет, уж для тебя — точно!
— Нет, Рубина. Я иначе чувствую. Не знаю, что произойдет, но что-то еще будет. Сердце подсказывает: что-то должно произойти.
— Конечно должно. Свадьба ведь! Вот тебе и "что-то" радостное…
— Нет, бабушка, должно произойти что-то страшное.
Рубина хотела поспорить с внучкой да не стала. У самой сердце тревожно покалывало.
Что за вид — удалой цыганский караван, едущий на сватовство!
Все нарядные, веселые. Шумно, с припевками, шуточками да подначиваниями выгрузились у дома Баро. И, казалось, даже величавые скульптурные львы с фронтона баронского дома улыбались и подмигивали гостям.
Гости и хозяева, купцы и покупатели, встретившись, радостно обнялись:
— Здорово, брат! Здорово!
Рубина торжественно, с осанкой гордой, как никогда, подала на подносе бокалы с вином. Сваты, Бей-бут и Баро подняли их, чокнулись и выпили, смачно крякнув.
— Ну, коль не шутите, гости дорогие, то проходите! — сказал Баро.
— Какие шутки, Баро. Мы — люди серьезные, — с привычной торжественностью сказал сват. — Ехали на ярмарку. Возле дома твоего лошадь споткнулась. А мы вспомнили: в этом доме товар есть! А у нас купец! — сват показал на Бейбута, тот, лукаво улыбаясь, потряс пиджаком, чтобы зазвенели монеты в кармане.
— Серьезным гостям всегда рады, — ответил Баро и пригласил всех за стол. — Ну что ж, гости дорогие, вы люди коммерческие. Но и меня поймите: не могу ж я товар даром отдать. Хоть и у вас купец хорош, так ведь и у меня дочь, дай Бог каждому такое счастье.
— Так зачем даром? Мы купим. Назови цену. Может быть, сотенная устроит? — сват вынул из кармана сто долларов и протянул Баро.
— Э-э-э, сват… Да что такое сегодня сотенная? На эти деньги нынче в ресторане чуть-чуть выпьешь, да и то без закуски!
Все рассмеялись.
Сват скорчил серьезную рожу:
— Хозяин дома знает толк в ценах! А не стать ли ему бизнесменом? Я думаю, у него получится…
Все рассмеялись еще громче. А Бейбут запустил руку в карман и достал из него горстку золотых монеток.
— Если товар хороший — мы платим цену золотом! — и высыпал горсть на стол.
— Ох-хо-хо! — Баро притворно изумился. Бейбут молча высыпал рядом еще одну такую же горстку.
— Да, — довольно сказал Баро. — Ну так это ж другое дело! Это серьезный разговор. Купца я вижу. А теперь самое время товар показать. Рубина, позови Кармелиту!
— Степка, зови всех! — сказал Бейбут.
И пока, между делом, налили еще по бокальчику.
Рубина, как молодая, быстренько поднялась по лестнице и влетела в спальню Кармелиты. Та стояла у зеркала, утирая слезы.
— Внуча, пойдем. Тебя ждут.
— Не пойду…
— Как это "не пойду"? Целый дом гостей, все хотят видеть мою красавицу.
— Бабушка, ну какая из меня сегодня невеста? Ты посмотри, с такими красными глазами…
— Ничего не страшно. Во всем мире невесты плачут. Обычай такой. Пошли.
Тебя там все ждут. И Бей-бут, и Миро… Весь табор собрался.
— Я не хочу этого сватовства…
— Ты что? Ты же обещала. Отцу обещала, Миро обещала. Такими вещами не шутят.
— Бабушка, пожалуйста, помоги мне. Я тебя очень прошу. Ну объясни им все сама! Ну я тебя прошу. Люди говорят, что уже и в церкви, перед алтарем, отказаться можно.
— Внученька, ну нельзя же так.
— Бабушка, я боюсь…
— Чего ты боишься? Ты же не первая, и не ты последняя. Чего пугаться-то?
— Не знаю, чего. Но мне страшно. Мне почему-то очень страшно…
— Ничего, мы победим страх твой. Только… Когда так страшно, из дома не выходи — дома и стены помогают, — эта обычная в других случаях фраза сейчас почему-то прозвучала как предупреждение или пророчество. — Все!
Пойдем! Пора. Все будет хорошо. Ты будешь счастливой.
Кармелита шла по лестнице, точно на Голгофу. А гости приветствовали ее радостными криками и тостами. Баро поднял руку, все замолчали.