— Только ты опять же не обижайся. У нас тут произошло… В общем, пока это все не закончится и не прояснится, — "это все" сказано было с большой болью. — Я поклялся, что ни один гаджо не переступит порог моего дома.
— Я, наверное, что-то не так сказал или сделал? — недоуменно спросил Антон.
— Нет, не переживай. Дело не в тебе. Это твой большой друг Максим Орлов все тебе объяснит, если только тебя к нему пропустят.
— Подождите, а что Максим?.. Он в больнице?
— Нет, в больнице не он. А Максим в тюрьме…
Больше Баро ничего не хотел говорить на эту тему, поэтому распрощались быстро.
И Антон попытался понять, что же все это значит. Но на этот раз его блестящая догадливость, так ярко проявившаяся в истории с побегом, дала сбой. И лишь одна ясная мысль посетила его: "Надо встретиться с Форсом, посоветоваться…"
Кармелита окончательно запуталась в своих чувствах, забилась в них, как мушка в клейкой паутине. Сердце, что с ним ни делай, как ни убеждай, тянется к Максиму. Душа болит за раненого Миро, а голова раскалывается от полного непонимания, что происходит и что делать.
Может, к Светке съездить? Подруга все-таки. Разговор с ней — лучшее лекарство… Только бы на Форса там не напороться. Уж очень не хотелось с ним фальшиво раскланиваться.
Света быстро открыла дверь. И было в ней что-то особенное — радостная искорка какая-то. Царапнула Кармелиту обида да зависть — вот кому-то хорошо, кто-то радуется. А она уж и забыла это чувство… Но тут же одернула себя.
Как не стыдно — подружке завидовать в том, что у нее что-то хорошее случилось!
А Света пригласила ее войти, проводила в дом, но почему-то не в студию-мастерскую, где они обычно сидели, а на кухню. По дороге подначивала:
— Боже мой, кто же к нам явился!? Удивительно, как нашли время.
И Кармелита поняла, что Света совсем не знает, о том, что случилось вчера. И не хочется ей говорить об этом. Все это еще раз переживать — не нужно.
— Ну ладно-ладно, хватит! Ты-то сама куда пропала? Тоже мне, подруга!
Знаешь, как ты мне сейчас нужна?!
— Это я пропала? Я не пропала! Я — вот. Я не прячусь, я, между прочим, у тебя дома в гостях побывала. Но меня даже на порог не пустили!
— Как не пустили? — Кармелита не на шутку разозлилась — ох, уж этот отец, чего придумал — Светку к ней не пропускать.
А Света начала снова переживать ту, уже почти забытую, обиду.
— Очень просто! Дверь перед моим носом закрыли! Вот такой приемчик горячий. После стольких лет верной дружбы!
— Свет, ты прости. Прости, я правда не знала…
Ну вот, обиду удалось погасить. И Кармелита почувствовала, что нет больше сил держать в себе вое, что произошло, и все, что она надумала за вчерашний день.
— Слушай, Света! А ты знаешь, что произошло… И тут на кухню заглянул Антон с картиной. Она заслонила ему весь обзор, и он не увидел, что Света не одна.
— Свет! Слышь, знаешь, мне еще вот эта картина очень понравилась!
Поставил картину на пол, заметил Кармелиту и осекся.
— Оп-па! Здрасьте!
Лицо Кармелиты мгновенно окаменело. А глаза просто запылали ненавистью;
— Что он здесь делает?
Света поразилась такой перемене. Она не знала, как реагировать, и, чтобы хоть немного выиграть время, переспросила:
— В каком смысле "что он здесь делает"? Кармелита промолчала, будто не смогла раскрыть рот из-за брезгливой гримасы, что свела ее лицо.
Антон же, напротив, очень мило, по-домашнему сказал:
— Света, твоя подруга, наверно, расстроена из-за того, что я могу помешать вашей милой девичьей болтовне…
Кармелита бросила на него быстрый, злой, проклинающий взгляд.
— О-о!.. Какие глазищи! — шутливо испугался Антон. — Только ты ими меня так уж не пугай, а то я спать не смогу. Ну ладно, Света, я пойду. Надо еще распорядиться по поводу выставки. Я еще возьму кое-что из отобранного…
— Да, Антон, конечно! — Свете было ужасно неудобно перед ним.
Сегодня Антон пришел с радостной новостью — он договорился с Баро насчет выставки, не сразу, но все же договорился! Хотя, конечно, пришлось попотеть.
Баро нынче злой и неуступчивый. Но и он сломался.
Антон был так искренне, так беззаветно счастлив, что… что… Ну, в общем, очень хороший был он с утра. И потом тоже носился, как преданный щенок, по мастерской, выбирая картины: "Эта! Нет, эта! Нет, эта! Нет, все вместе!". Свете было так хорошо. Она даже подумала, что, наверно, именно это и есть то счастье, о котором все мечтают.
А тут пришла подружка и мигом разрушила все, фактически прогнала человека, который столько сделал для нее.
— Антон, ты извини, что так получилось, — сказала Света на прощанье.
— Да нет, что ты! — благородно ответил Антон. — Я же понимаю: подруга — это святое! Ты мне скажи, где лучше картины повесить? Там в холле есть такой закуток. Думаю, там.
— О, да! Отличная идея.
— Вот и хорошо, ну я пойду!
— Антон, ты извини, ладно?
— Ну что ты, перестань, не за что. Пока! Увидимся. Вернувшись на кухню, Света встала, руки — в боки:
— Ну и чем он тебя не устраивает, что ты его так выпроводила из моего дома?
Кармелита горько спросила:
— А ты что, действительно ничего не знаешь?
— О чем?
— О побеге об этом… А, ну, конечно, этот же, — кивнула в сторону ушедшего Антона. — Тебе ничего не рассказал!
— Почему не рассказал? Я все знаю. Антон ни в чем не виноват. Он хотел как лучше.
— Да что ты говоришь? Как лучше? Так вот, в ночь нашего побега за мной приехал Антон. И знаешь, что он мне сказал?
— Нет.
— Что Максим ему меня уступил.
— Что??? Это ерунда! Это правда ерунда! Мы с Максимом прождали тебя всю ночь, а ты не пришла!
— Не пришла, потому что за мной приехал Антон по договоренности с Максимом.
— Зачем? Зачем ему это?
— Чтобы провести со мной ночь, а за это Максима опять бы приняли на работу!
— Подруга, это ерунда! Полная ерунда.
— Я тоже думаю, что ерунда, но не полная. Что-то там у них закрутилось нехорошее. Вот только что, не знаю. Да и не хочу знать. Не хочу вычислять, кто из них больший подлец, кто меньший…
— Кармелита, да никто из них не подлец. Я же говорю, мы с Максимом ждали тебя. А Антон оказался хитрее. Просчитал дальше — реакцию твоего отца и всех ваших… И… и… И решил помешать нам, чтобы спасти всех нас.
Понимаешь, я знаю Антона, он не мог наговорить всего того, что ты сказала!
Наверно, вы не поняли друг друга. Он просто хотел предотвратить ваш побег…
— Нет, Светочка, там все было понятно, очень даже понятно. Да я никогда в жизни не слышала таких гадостей, как в ту ночь от твоего Антона. Он — законченный подлец. А Максим — не законченный, но тоже подлец. Когда он одумался и понял, что все потеряно, то от отчаяния решил подстрелить Миро.
— Что? Максим стрелял в Миро?..
— Да. И это все после той ночи, когда он узнал, что я выхожу за Миро.
— Так ты все же выходишь за Миро?
— Не знаю. Я теперь даже не знаю, выживет ли он.
— А тебе не кажется, подруга, что ты сама предала Максима? Разберись для начала с двумя своими женихами.
— Да уж лучше двое, чем один такой урод, как Антон.
— Остановись, Кармелита! Я не понимаю зачем, но ты планомерно ссоришь меня с Антоном! Зачем ты мне о нем такое говоришь? Он не мог сделать такого!
Ты понимаешь? Я его знаю! Зачем ему…
— Все! Совет вам да любовь с этим!.. Кармелита ушла.
— Ну и катись! — крикнула Света вдогонку. Вот и поговорили.
Глава 19
Жизнь идет и развивается не по Марксу, Гегелю или Канту, а исключительно по Палычу. Все, что он наговорил, все сбывается. Вот уж Максим и в тюрьму попал.
Кстати, Палыч, наверно, в котельной волнуется, что Макс на ночь не пришел. Хотя нет, вряд ли. Максим уходя сказал: "Палыч, ты это, не очень-то на меня внимание обращай. Жизнь у меня теперь вольная, безработная. В общем, ты ложись спать, меня не жди!"
"Это правильно, — ответил Палыч. — Я в молодости, когда совсем хреново становилось, тоже норой в загул ударялся, чтоб совсем с ума не сойти. Только смотри, аккуратно с этим делом обращайся. А то, сам понимаешь: с горы прыгать проще, чем на нее запрыгивать".
Ну вот и допрыгался…
Следователь Бочарников никогда не был замечен в антицыганских настроениях. Но в последнее время, после того как под Управском обосновался табор, он уже изрядно устал от этого неспокойного, горячего народа.
И что интересно, каждый раз у них что-нибудь новое случается.
То цыганку Рубину в воровстве обвинили (старушка, кстати, очень симпатичной оказалось и с ребенком все ему правильно нагадала). То, как он потом прослышал, ее же чуть было кто-то не отравил.
То Максима Орлова кто-то порезал (не исключено, кстати, что цыган Миро Милехин). То в самого Миро кто-то стрелял (не исключено, и даже очень вероятно, что тот самый Максим Орлов).
В общем, карусель какая-то непонятная. Как в анекдоте. То ли он украл, то ли у него украли. Но осадочек, осадочек неприятный остался…
— Ну здравствуй, Максим Орлов! — сказал следователь Андрей Александрович Бочарников.
— Здравствуйте, — равнодушно ответил Максим.
— Что, старые друзья собираются вместе?.. Может, если бы мы с тобой в прошлый раз по душам поговорили, то сейчас бы ты сюда не попал.
— Нет, Андрей Александрович, это совершенно разные истории.
— То есть никак не связаны, никакой мести…
— Нет, никакой.
— Ладно. Тогда вернемся к этому делу. Итак, ты утверждаешь, что не стрелял в гражданина Милехина Миро Бейбутовича?
— Утверждаю. Не стрелял.
— Очень хорошо. Так же ты утверждаешь, что оказался на месте происшествия случайно?
— Утверждаю. Случайно.
— Послушай, Орлов! Тебя ж взяли с орудием преступления в руках — это раз. Есть свидетели — это два!! Наконец, есть заключение экспертизы, подтверждающее, что на ружье отпечатки твоих пальцев — это три!!