Значит, ружьишко чистое! Из сундуков. Хорошо… Вот только, если предположить, что Максим действительно из него стрелял, откуда оно у него взялось?..
За размышлениями, пусть даже и не столь глубокими и судьбоносными, время прошло незаметно. И вот уж девушки отчитались — нет в цыганской слободе ни Мирчу, ни Мирчуевны, ни Мирчуевича.
И не было никогда — это выяснилось уже в следующем телефонном разговоре…
Дубль-пусто.
И что дальше?
Нужно потрясти таборных. Причем лучше приехать к ним самому. А то кочевые цыгане народ горячий — чуть что не так, с места снялись и поминай, как звали. А так есть хоть какая-то надежда застать их врасплох. И выяснить насчет загадочного Мирчу и его ружья.
Утро принесло облегчение. Неожиданно появилась полная уверенность в том, что все будет хорошо. Непонятно отчего, непонятно как, но будет. Первым делом нужно съездить в больницу к Миро, — решила Кармелита.
И тут выяснилось (из табора отцу звонили), что жених ее уже не в больнице, что он на Торнадо в табор прискакал, и Рубина его лечит. Вот те раз. Ну и Миро! Настоящий цыган: едва живой — и уже на коня, к своим!
Кармелита оседлала Звездочку и поскакала в табор.
Звездочку привязала недалеко от Торнадо. Пусть поговорят старые друзья по-своему, по-лошадиному.
У трейлера Кармелиту встретил Бейбут, он курил.
— Здравствуй, Бейбут.
— Здравствуй, Кармелита. Она тихонько зашла внутрь.
— Миро! Ты зачем из больницы сбежал? У тебя рана серьезная, тебе нужна помощь врачей…
— Не могу я там… А врачи? Наша Рубина — лучший врач на свете, ты же знаешь. И потом, здесь среди своих я быстрее на поправку пойду.
— Тебе же перевязки нужны… Еще пару дней полежал бы, хотя бы чтоб рана затянулась.
"Да я из-за тебя оттуда сбежал!" — хотел сказать Миро, но гордость не позволила.
— Кармелита, пойми, тошно мне в больнице! На волю захотелось! А уж когда я в окне Торнадо увидел…
— Я не знаю, кто из вас больший сумасшедший: ты или Торнадо…
— Конечно я. Торнадо — мальчик послушный… — рассмеялся Миро. — А я — нет, оттого, наверное, и пули получаю.
Кармелита нахмурилась.
— Знаешь, Миро, я ходила в милицию, чтобы поговорить с Максимом.
— Зачем? — насторожился жених.
— Все указывает на Максима, но он говорит, что не стрелял.
— Я тоже так думаю, — очень серьезно сказал Миро. — Максим врать не станет.
— Правда? Ты так думаешь? — обрадовалась Кармелита и тут же взяла свою радость под контроль. — Знаешь, я ему тоже верю. Но, с другой стороны, если не он, то кто еще хотел тебя убить?
— Не знаю, я тоже об этом думаю… Кому я мог настолько помешать? Кому?
— Не знаю, Миро. Не знаю. Давай я тебя перевяжу.
— Можно ли? — забеспокоился больной. — Рубина сказала, она сама все сделает.
— "Сама"! — передразнила его Кармелита. — Уж внучке своей она б это дело доверила.
Кармелита начала перевязывать Миро. И невольно залюбовалась им. И подумала о себе: что же тебе еще нужно, душа-Кармелита. Вот жених твой, с детства знакомый. И красавец, и любит тебя так, что сил нету. И человек он золотой. Что ж ты бунтуешь?..
Не нашла, что себе ответить.
В эту секунду в трейлер зашел Бейбут. Остался доволен увиденными медицинскими процедурами:
— Спасибо тебе, Кармелита.
— Да, это точно, — подхватил его волну Миро. — А ты еще спрашиваешь, зачем я из палаты сбежал. Ну вот кто бы меня в больнице так… нежно перевязывал?
— Бейбут, он смеется надо мной, — шутливо пожаловалась Кармелита.
А потом в трейлер вошел следователь Бочарников. Поздоровавшись со всеми, Андрей Александрович повернулся к Миро:
— Да, наделали вы в больнице шума своим побегом.
Миро улыбнулся.
— Ну ничего, они простят. Я им еще подарю что-нибудь за такую хорошую операцию, зашили меня, как кошелек. Аккуратно, ни копеечки не вылетит.
— Ой, ли? — хитро прищурился Бочарников.
— Точно-точно! Целехонек буду. За мной и здесь не плохо присмотрят.
Следователь посмотрел на Кармелиту:
— Да уж. Это верно. Не сомневаюсь. Вот только хотел бы я уточнить кое-какие обстоятельства дела…
После скандала, который Тамара закатила Астахову в связи с Олесей, их милая холодная внутрисемейная война возобновилась. Жена всячески показывала мужу, как дорожит его вниманием. И как ревнует его к горничной.
На что Астахов каждый раз резонно отвечал: не я привел сюда эту девушку, если хочешь, давай вспомним, как она здесь оказалась. Кстати, почему она так редко ходит в той блузке, из-за которой это все закрутилось?
И Тамаре нечего было ответить.
Потом Астахов как-то мимоходом сказал: а что ж Игорь так редко заходит к своей очаровательной невесте?
Тамара снова все это молча проглотила. И крепко задумалась. Она теперь уже пожалела, что затеяла ту ненужную ссору. Женская натура, привычка быть в центре вселенной и не терпеть рядом с собой другие небесные тела сыграла злую шутку. Но теперь уже поздно жалеть. Поздно… Нужно думать, что делать дальше.
И Тамара придумала. Пусть Астахов поревнует. Но не ее, а Олесю! Мужской же объект останется прежним — "жених" Игорь. Тамара сама изумилась своему иезуитству. Как же ловко получается, какая красивая комбинация. Впрочем, хватит самовосхвалений. Итак, идея есть, что дальше. Конечно, хорошо было бы разыграть сцену пожестче, в стиле hard core. Вот только… Тамара представила Игоря, обнимающего эту хитрую мышку, и… заскрипела зубами от ревности. Нет, так не пойдет! Да и мышка эта взбалмошная, может и не согласиться на такую постановку.
Значит, нужно сценку помягче. Так, легкие объятия, поцелуйчики… Черт, все равно сердце дребезжит от ревности. Но это уже можно вытерпеть. С кем поговорить вначале? С Олесей? Нет, не стоит. Тамара хорошо помнила последней разговор с ней, когда она, куражась, то ли в шутку, то ли всерьез предлагала горничной переспать с мужем. Ну эта девчонка и глянула на нее. Надо бы на нее Форсу нажаловаться. Хотя, что-то слишком она стала уверена в себе.
Похоже, немного вышла из-под форсова влияния.
Тогда решено — поговорим с Игорем.
Сперва Бочарников поговорил с Миро, потом с Бейбутом, ничего нового и интересного от них не услышал. И так, тихой сапой подобрался к главному, ради чего приехал.
— Бейбут… э-э-э… — как же его там по отчеству, о, вспомнил. — Бейбут Романович! А вот на ружье вы внимания не обратили.
— Да нет, мне ж не до этого было. А что?
— Вот, в том-то все и дело! Ружье, из которого стреляли, оказалось цыганским.
— Как цыганским?
— На нем есть надпись на цыганском языке. Вот ваша невестка не даст соврать. "От меня — немного, от Бога — больше".
— Да, ну делают надписи на подарках, — нехотя признался Бейбут.
— Но это еще не все. Вот самая свежая новость. Экспертам удалось установить, что на ружье было имя человека, который им владел!
Вот это уже было серьезно. Все затаили дыхание.
— И что ж это за имя? — от волнения у Бейбута в глотке пересохло, слова он выговаривал с трудом.
Бочарников очень хорошо почувствовал напряжение, повисшее в воздухе.
Поэтому не стал отвечать на вопрос. А просто продолжил свой рассказ.
— И знаете, что интересно… — сделал небольшую паузу, чтобы проследить за собой и не сбиться на "раз-два-три". — Что интересно. Имя это было тщательно затерто. Эксперты не сразу прочитали.
Но второй раз Бейбут не стал задавать тот же вопрос. Поэтому Бочарников сам сказал.
— И имя — Мирчу.
Главное в работе следака, в смысле — следователя, — это в нужный для себя момент следить за ненужной для опрашиваемых реакцией. Андрей Александрович увидел все, что хотел увидеть.
Кармелита не шелохнулась.
Миро немного дернулся.
А вот Бейбута — как плеткой хлестнули!
Бочарников сразу же развернулся к последнему, наиболее интересному объекту.
— Есть в таборе кто-нибудь с таким именем?
— Ну-у-у, — цыган явно тянул время, не зная, что ответить. — Вы говорите, Мирчу?
— Да, я говорю — Мирчу. Вы знаете кого-нибудь с таким именем?
Бейбут лихорадочно соображал, что сказать. И он, в конце концов, ответил честно, не соврал:
— Нет, нету!
— Так, может быть, были? — дожимал его следователь, чувствуя, что горячо.
— Ну-у-у… — опять затянул Бейбут.
— Бейбут Романович, что ж вы кота за хвост тянете. Вы на себя в зеркало посмотрите. У вас на лице написано, что Мирчу у вас в таборе был. И вы его знали настолько хорошо, что… что… я не удивлюсь, если узнаю, что это ружье ему вы подарили!
Последние слова Бочарников сказал почти шутя. И к своему удивлению попал в самую десяточку.
— Да, правильно вы все сказали. Не знаю даже, как разузнали…
— Работа у нас такая, — привычно ответил Бочарников.
— В общем, это действительно я подарил ружье на свадьбу Мирчу и Земфиры.
— Мирчу, насколько я понимаю, умер…
— Да, давно уже, много лет назад. А ружье хранилось у вдовы его, у Земфиры…
— Значит, мне нужно поговорить с ней.
— Да что с ней говорить? Вы со мной говорите. Я в таборе главный. Я за все отвечаю. К тому же я это ружье дарил.
— Бейбут Романович. Ей-богу, мне очень нравится, как вы по-мужски разговариваете. Но, понимаете, тут Земфира нужна. Это хоть и Ваш подарок, но вряд ли вы знаете, где оно у вдовы хранилось. Ведь так?
— Так, конечно. Только с Земфирой вам трудно поговорить будет. Она сейчас в Слободе, в Зубчановке, помогает Зарецкому по хозяйству… — Бейбут контролировал каждое свое слово, стараясь говорить поменьше, а лучше всего — вообще ничего не сказать, и с ужасом понимал, что на самом деле выбалтывает все!
— Та-а-ак, хорошо, — протянул следователь. — А дети у уважаемой Земфиры есть?
Тут уж Кармелита и Миро вздрогнули. А Бейбут принял вопрос совершенно спокойно.
"Понятно, — смекнул Бочарников. — Если сын, значит, заигрывал с Кармелитой. И Миро ревнует. Если дочь, значит, что-то у нее было с Миро. И Кармелита бесится".