Астахов покривился. Он уж почти забыл про эту глупую историю. Зачем же напоминать?
— Леонид, а может, дать ему денег?!
— Вы хотите купить у Зарецкого свидетеля? Я вас правильно понял?
— А почему бы нет?
Света приняла позу грозного судьи, постучала ложечкой по чашке с недопитым кофе.
— Свидетель, клянетесь ли вы говорить правду, только правду, и ничего кроме правды.
Странное дело. Игра, казалось бы, но Антон почувствовал выброс хорошей дозы адреналина:
— О да, мой судья!
— Свидетель Астахов, вы утверждаете, что в момент покушения, находились вместе с обвиняемым, Максимом Орловым!
— Да. Утверждаю.
— А почему обвиняемый заявил, что он был совершенно один?!
— Но вы же знаете, какой он у нас благородный. Вот и не захотел подставлять друга.
В разговор влезла Кармелита:
— А ведь Максим и вправду благородный. Он может не захотеть помощи от тебя. Начнет отказываться, скажет, что тебя там и близко не было.
Антон бросил колючий взгляд в сторону цыганки:
— Девушка, благородство бывает в двух случаях. Или от недостатка ума, или от избытка денег. Если Максим уйдет в отказ, я скажу: "Вот, граждане судьи, эти его слова — лишнее подтверждение благородства!"
— Да, Кармелита. Не мешай! — вышла из образа Света. И тут же в него вернулась. — То есть, господин Астахов, в момент покушения вы были вместе с обвиняемым?
— Да. Только он побежал туда, откуда раздался выстрел. А я в другую сторону — домой.
— Почему так?
— Потому что увидел, что на выстрел бегут цыгане.
— Сбежали, оставив друга?
— Ваша честь, моему другу тогда ничего не угрожало. А если бы он побежал вместе со мной, то и сейчас бы ничего не угрожало.
— Скажите, а почему вы не рассказали все это с самого начала?
— Вот! Вот, ключевой вопрос! — Антон так вошел в роль, что даже встал со стула, благо в пиццерии было мало народу. — Причин несколько. Во-первых, мой отец и господин Зарецкий — деловые партнеры, и я боялся, что моя сомнительная прогулка около его дома может повредить их бизнесу.
— А теперь, стало быть, не повредит?
— Повредит. Непременно повредит! Но честное имя человека стоит неизмеримо дороже! Ну тут все хлопают…Я раскланиваюсь, собираю цветы… И дальше… А во-вторых, у нас с Максимом Орловым сложные отношения. То мы ругаемся, то мы миримся. Поэтому мне было нужно время, чтобы забыть все старые ссоры. Но!.. И тут все то же самое. Честное имя человека стоит неизмеримо дороже старых обид! Опять цветы, аплодисменты. Крики "Браво!", "Бис!". Ну, на повторе речь можно немножко сократить. Да просто, скажу, жалко стало человека. Я имею в виду, Максима Орлова, хотя он и редкостный дурак…
— Сам ты дурак! — опять не сдержалась Кармелита.
— Извините, граждане судьи, — Антон повернулся к Свете. — Я по вашей просьбе спасаю Максима? Или как?
— Ну конечно "или как", — ответила Света. — Так! Тишина в зале! Ну что же, у обвинения больше нет вопросов.
Повисла тишина.
— Слушайте, а, по-моему, убедительно! — сказала Света.
— Да, неплохо! — подтвердила Кармелита.
— Решено! — резюмировала судья-обвинитель Светлана Форс. — Завтра выступаешь в суде!
— Подожди. Не так быстро. Я еще ничего не решил! Я должен подумать, рассчитать свои силы…
Кармелита презрительно усмехнулась. А Светка от досады стукнула кулаком по столу. И очень "удачно". Потому что несколько капель кофе попали ей на блузку.
— Вот, черт. Все из-за тебя, Антон! Теперь нужно идти застирывать! — и Света убежала в умывальную комнату.
Антон посмотрел на цыганку:
— Ну что ж, Кармелитка, очень удачно все получилось. Пока у Светки постирушка… Может, оговорим особые условия моего концертного выступления?
А?..
Форс задумался над предложением Астахова. Нет, насколько он знал Баро и его вспыльчивый характер, предложение это совсем никудышное. Только в какой обертке выгодней преподнести эту несложную мысль?
— Николай Андреевич, если вы предложите Зарецкому деньги за свидетеля, то станете его кровным врагом.
— Ты в этом уверен?
— Абсолютно. У него свои планы, расчеты, связанные с честью семьи. А тут вдруг вы со своими грязными деньгами.
— Какие планы, какой семьи?
— Эх, Николай Андреевич, святой вы человек. Весь город об этом наслышан. У Максима с Кармелитой был роман. Или что-то около того. Они вроде бы даже собирались уехать из города. Зарецкий, ясное дело, не одобрял такую антихудожественную самодеятельность.
— Погоди, погоди. Это что ж получается. Он хочет упрятать нашего парня в тюрьму только для того, чтобы он прекратил отношения с его дочерью?
— Конечно. А что вас удивляет? Это же идеальный выход. Из колонии на свидание не побегаешь. И потом, разве не вы сами согласились на условие вашего с Зарецким сотрудничества — не возвращать несчастного Максима на работу в вашу структуру.
Астахов застыл. Только что он был титаном благородства, вытаскивающим из беды хорошего, но чуть непутевого парня. А теперь вот как все развернулось.
В Максимовой проблеме, получается, есть доля и его вины.
— Да… Да… Но что ты предлагаешь?
— Ждать. Искать. Думать. И сделать зарубочку на будущее: стоит ли с таким человеком, как Зарецкий, иметь совместный бизнес? Впрочем, вы руководитель опытный, это, конечно, вам решать…
Кармелита уже поняла, о чем Антон будет говорить. Но все же нужно было удостовериться в том, что она правильно истолковала его слова. Все-таки — презумпция невиновности.
— Предположим, мои показания помогут Максиму в суде. Что я буду иметь с этого? А, Кармелитка?
— Но вы же друзья… По крайней мере, бывшие.
— Вот именно, бывшие. А настоящие бизнесмены смотрят только в будущее.
И из всего извлекают выгоду.
— Вот уж никогда не знала, что спасение человека — это разновидность бизнеса.
— Не прикидывайся, что не понимаешь меня.
— Нет, я понимаю. Тебе нужны деньги? Сколько?
— Фу! Сразу деньги. Как скучно! А потом, они же не твои, а папины. Ты же сама еще ни копейки не заработала… В отличие от той же Светы. Скажи, ты лично, чем готова пожертвовать ради любимого?
— А что ты хочешь?
— Вот теперь правильно глаголешь. Я действительно хочу. Цыганской любви.
— Какой же ты подлец!
Кармелита встала из-за стола и вышла из пиццерии.
Так что, когда Света, местами свежевыстиранная, вернулась к столику, Антон уже был один.
— А где Кармелита?
— Пошла на свежий воздух.
— Что, что ты ей сказал? Ты что отказался?
— Нет, я просто пошутил. Но у нее с юмором туго. Света застыла в нерешительности. Что делать — идти искать Кармелиту или договорить с Антоном? Но он облегчил ее выбор, заговорив о деле:
— Позвони папе. Мне нужно будет обсудить с ним мои показания в суде.
— Так ты согласился?
— Конечно, — Антон томно вздохнул. — Чего не сделаешь ради любимой.
Светины глаза заискрились — неужели все получилось?!
— Ты правда согласен? Правда? Спасибо.
— Может, поцелуешь? Светка чмокнула его в щечку.
— Не сюда, — сказал Антон, нахально ухмыльнувшись.
Ну вот, всегда он так. Вечно напоследок все испортит.
Света пошла за Кармелитой. Но искать ее долго не пришлось. Подружка ждала у закрытой машины. Светка открыла дверь, сели в салон.
— Ну и что ты от него сбежала? Он же на все согласился. Что он тебе наговорил?
— А что он может мне сказать? Как всегда, переспать хотел.
— Правда? Вот гад… И это при живой мне?
— Нет, Свет… Ничего у нас не выйдет из этой затеи.
— Выйдет. Еще как выйдет. Антон же согласился. А то, что он тебе сказал… Это у него шутки такие, идиотские. Я ж говорю: у него есть плохая половина, и есть хорошая. Вот ко мне он повернут, в основном, хорошей половиной.
— А по плохой половине Антону когда-нибудь крепко накостыляют. Это я тебе обещаю.
Встречу с Антоном Форс назначил в своей любимой "Волге".
Антон пришел — весь из себя. Уверенный, красивый, сильный.
— Здравствуйте, Леонид Вячеславович!
— Привет, Антоша. Что случилось? Светка что-то последнее время говорить о тебе не хочет. Ты ее обидел?
— Ну что вы! Как я могу обидеть вашу дочь? Это она все время на меня наезжает.
— Ладно, — покровительственно сказал Форс. — Сами разбирайтесь. А у меня мало времени. Мне сейчас такого печеного ягненка принесут… Ну давай.
Что ты мне хотел рассказать?
— Я собираюсь дать показания в защиту Максима.
— Какие? Что ты видел?
— Все! Я был на месте преступления. ° Услыхав это, Форс даже про ягненка забыл.
— Так… Очень интересно. Ну-ка, выкладывай…
И Антон выложил. Так же, как перед девчонками. Гладко, четко, вдохновенно, без запинки.
Форс сначала слушал его внимательно, но к концу рассказа начал скучать.
— …Мне было нужно время, чтобы забыть все старые Ссоры. Но!.. Честное имя человека стоит несоизмеримо больше старых обид! Все.
— И это правда? — спросил Форс, попивая аперитив.
— Да.
Леонид Вячеславович внимательно посмотрел на Антона.
— У тебя, случайно, восемьдесят тысяч рублей не найдется?
Антон замялся. Нормально — старик совсем обнищал. А еще супер-адвокат!
Одолжить, что ли?
— Зачем?
— Да так, штраф по статье о даче заведомо ложных показаний заплатить. А если не найдется, тогда займешься, ты братец, исправительными работами сроком от года до двух! Тебе все ясно?
— Нет… Да… А что?
— Как тебе это вообще взбрело в голову? Бред весь этот?!
Весь Астаховский лоск мигом слетел с Антона. Он опять превратился в позор семьи — запуганного двоечника-неумеху.
— Ну один хороший человек попросил, я не смог отказать… Мы с ним в ссоре, хотел сделать ей, то есть, ему, человеку этому, приятное…
— Понятно. Кажется, я даже догадываюсь, кто этот человек… Ладно, будем считать, что этого разговора не было. А "этот человек" у меня еще получит! Хотя… Пусть подождет, помучается. Чтоб хорошенько запомнила.