– Хорошо, если ты считаешь, что так будет лучше.
– Правильно, – одобрил Гриффин. – Я приду завтра, а может быть, еще и сегодня, если появятся важные новости.
Едва за Гриффином закрылась дверь, Куинн резко встал из-за стола, на котором остался его нетронутый завтрак.
– Что случилось, Куинн?
Стоя спиной к Аннабел, он делал глубокие вдохи и выдохи в попытке унять злость. Злость на себя. О чем он думал, когда навязался Аннабел в любовники? Черт, он вообще не думал – вот в чем проблема. Он хотел ее больше, чем кого бы то ни было. А Куинн ведь всегда получает то, что хочет.
– Я навлек на тебя опасность, став твоим любовником, – сказал он. – Господи, Аннабел, прости меня.
Из-за отдававшегося в ушах стука сердца Куинн не слышал, как она подошла, не понял, что она стоит сзади, пока она не обняла его и не уткнулась головой в его спину.
– Не мучай себя. Ты же знаешь, что не стал бы моим любовником, если бы я сама не хотела этого.
– Но что, если он начнет охоту на тебя? – Куинну была невыносима мысль о том, что с Аннабел может что-то случиться.
– Если начнет, ты остановишь его. Или Гриффин. Или лейтенант Нортон. – Вдруг Аннабел ахнула. – Куинн, а что, если… если полиции устроить ему ловушку, а меня использовать как приманку?
Куинн резко повернулся, схватил ее и стиснул в объятиях.
– Даже не думай об этом. И никогда, ни при каких обстоятельствах не предлагай этого полиции. Ты слышишь меня?
Она не ответила; он схватил ее за плечи и встряхнул:
– Аннабел? Ты понимаешь?
Она обвила его руками и прошептала:
– Да, понимаю.
Они никуда не выходили и весь день провели в номере Аннабел, занимаясь любовью. После завтрака Куинн позвонил кому-то по телефону, и вскоре появился посыльный, принесший небольшой пакет, в котором Аннабел обнаружила коробку презервативов.
– А что, если он расскажет репортерам? – поддразнила она Куинна.
– Тебя это должно волновать так же мало, как и меня.
Они с неистовством занялись любовью, потом поспали пару часов и заказали поздний обед. А затем снова занялись любовью.
Разве можно придумать лучший способ скоротать дождливый воскресный день? Аннабел какое-то время лежала на спине, закинув руки за голову, потом повернулась на бок и прижалась к Куинну. Ей показалось, что он напряженно раздумывает над чем-то. Может, он все еще беспокоится о том, что убийца, прознав об их связи, начнет преследовать ее?
– О чем ты задумался? – спросила она.
Он просунул руку под ее плечи и поцеловал в лоб.
– Не хочу, чтобы мы утаивали что-либо друг от друга, поэтому должен тебе кое-что сказать.
У Аннабел чуть ли не на полминуты перехватило дыхание.
– Что? – свистящим шепотом спросила она.
– Около года назад со мной произошел странный случай – неожиданный приступ сонливости, своего рода отключение сознания. И с тех пор подобное случалось еще три раза.
– Ты обращался к врачу?
– Нет. Первым двум случаям я не придал особого значения, объяснив каждый из них простым переутомлением. И даже в третий раз я не был уверен, что причина в чем-то другом. Когда же это произошло в четвертый раз, я понял, что здесь что-то не так.
– Мы договоримся о приеме у лучшего врача в Мемфисе и…
– Нет, не сейчас. Я не могу, я… – Куинн сел в кровати, притянув Аннабел поближе и повернув к себе ее лицо. Опустив руки и не касаясь ее, он просто смотрел, впитывая в себя ее образ. – Первый приступ случился в то утро, когда в Новом Орлеане убили Джой Эллис, а второй – в ту ночь, когда в Далласе была убита Карла Милликан.
Аннабел показалось, что у нее остановилось сердце. По крайней мере на какое-то время.
– А другие два раза?
– В тот вечер, когда убили Лулу, и в тот вечер, когда убили Кендал.
О Господи! Что он пытается втолковать ей?
– Аннабел… querida… Что, если я, отключаясь, не сознавал, что делаю, и в действительности это я убил…
Аннабел обхватила его руками.
– Нет! – закричала она. – Ты никого не убивал, и ты знаешь это.
Молчание.
– Куинн Кортес, я люблю тебя. И верю тебе.
– Ты не представляешь, что для меня означают сейчас эти слова. Я не думаю, что способен на хладнокровное убийство, но то, что я терял сознание каждый раз, когда были убиты мои любовницы, не может быть простым совпадением.
– Ты прав, это не может быть совпадением; это означает, что кто-то подмешивает тебе какой-то препарат. Кому-то хочется, чтобы ты пришел к мысли, будто этих женщин убил ты. И все специально делается так, чтобы у тебя не было алиби на время совершения убийства.
Куинн крепко обнял Аннабел и прижался щекой к ее голове.
– Я не позволю, чтобы с тобой что-то случилось. Клянусь, я защищу тебя. Если я потеряю тебя…
– Ты не потеряешь меня. Никогда.
– Это обещание?
– Это, мой дорогой, торжественное обещание.
Глава 27
У Джима Нортона не было подписки на ежедневное издание «Коммерческого вестника», как и на любую другую газету или журнал. Обычно он бегло просматривал газеты на работе, а о новостях, как и большинство людей, предпочитал узнавать из телепередач. Сегодня, опаздывая на работу, он даже не включал телевизор и пропустил новость, взбудоражившую в это утро вторника весь Центр криминальной юстиции. В лифте он слышал обрывки разговоров, которые показались ему достаточно любопытными. Что-то по поводу большой статьи в «Коммерческом вестнике», где речь шла о четырех любовницах Кортеса, ставших жертвами серийного убийцы. Выйдя из лифта на десятом этаже, Джим отправился на поиски газеты, найти которую не составило труда. Сандра Холмс, к кому он направился прежде всего, передала ему утренний выпуск газеты.
– Кое-кто окажется по уши в дерьме, – заметила она. – Этой информацией располагала всего лишь горстка людей, верно?
Джим прочитал заголовок «Беспощадный сердцеед», а затем пробежал и саму статью, в которой говорилось о связи Куинна Кортеса с жертвами четырех убийств, два из которых произошли совсем недавно здесь, в Мемфисе.
– Черт, – выругался себе под нос Джим. – Где Чад?
– Он в кабинете инспектора Персера. Начальник управления тоже там. Почему ты спрашиваешь? Не думаешь же ты, что Чад…
– Я на сто процентов уверен, что ни Кортес, ни его адвокат, ни Гриффин Пауэлл не сливали эту информацию прессе, так что остается только управление полиции Мемфиса. Я лично никому ни словом не обмолвился об этом, так что, действуя методом исключения…
– Джим, не ходи туда таким взвинченным и не выдвигай бездоказательных обвинений, – предупредила его Сандра. – Ты ведь знаешь, что Чад, если это сделал действительно он, сейчас прикрывает там свою задницу.
– Пусть только попробует попытаться впутать меня в это.
– Вряд ли он решится на такую глупость. Персер знает тебя много лет и не сомневается в твоей честности.
Джим едва заметно улыбнулся:
– Спасибо за вотум доверия.
В глазах смотревшей на него Сандры вспыхнул мягкий отблеск воспоминания о проведенной с ним ночи. Она призывно смотрела на него секунд тридцать, потом улыбнулась и перевела взгляд на газету, которую он держал в руках:
– Зачем бы Чаду или кому-то другому сливать эту информацию?
– Да чтобы направить общественное мнение в нужное русло. Чад хочет, чтобы виновным оказался Кортес, но у нас нет против него улик, позволяющих произвести арест. Если же общественность потребует арестовать его, это окажет должное давление на шефа Данли, который, в свою очередь, надавит на Теда Персера, чтобы тот произвел арест.
– Мне не нравится сама мысль, что кто-то из наших пытается манипулировать ситуацией. Я знаю, у Чада есть недостатки, но все же, возможно, ты ошибаешься на его счет? – Сандра схватила Джима за руку. – Прошу тебя – не делай и не говори ничего такого, о чем можешь потом пожалеть.
Джим высвободил свою руку и вернул Сандре газету.
– Все, что я собираюсь сказать Чаду, я выскажу ему в разговоре один на один. Но можешь быть уверена, что адвокат Кортеса потребует ответа на кое-какие вопросы. Замять это дело не удастся – пусть не надеются. Кто-то должен за все ответить, и совершенно ясно, что это буду не я.
– Нортон!
Узнав голос Теда Персера, Джим тяжело вздохнул.
– Джим, пожалуйста… – Сандра предостерегающе посмотрела на него.
Он улыбнулся ей, затем повернулся и направился к кабинету инспектора. Тед стоял в дверях, поджидая его.
– Что случилось? – Джим не торопясь, медленной походкой приближался к своему начальнику.
– Нам нужно поговорить. Прямо сейчас, – сказал Персер. Войдя в кабинет инспектора и закрыв за собой дверь, Джим оглядел собравшуюся здесь небольшую группу. Тед Персер, естественно. Шеф Данли. А еще Чад Джордж и окружной прокурор Кэмпбелл.
– Ты, конечно, видел утренний выпуск «Коммерческого вестника», – констатировал Персер.
Джим кивнул.
– Мне уже звонил адвокат Кортеса, – сказал шеф Данли. – Он требует, чтобы я срочно доставил ему чью-то голову на серебряном блюде.
– Я только что объяснял директору, что не верю, будто кто-то из моего отдела слил информацию, – сказал Тед Персер. – Чад уверял нас, что ни он, ни ты не вступали в контакт ни с одним репортером.
– Но мы с Джимом были не единственными, кто располагал информацией о связи Кортеса с четырьмя жертвами убийств, – заметил Чад. – В уголовном отделе есть и другие, кто мог бы сообщить эти факты прессе. Сандра Холмс осуществляла проверку…
Джим издал утробный рык. Чад оборвал фразу, прежде чем встретился с презрительным взглядом Джима.
– Я не говорю, что это сделала Сандра, – начал оправдываться Чад. – Ей это вовсе ни к чему. Правда, Джим?
– Это так, – кивнул Джим. – А нам нужно найти того, у кого была причина желать, чтобы общественность ополчилась против Кортеса, тем самым спровоцировав его арест. Ну и кто же это мог быть?
Чад покраснел. Инспектор Персер переводил подозрительный взгляд с Джима на Чада. Не уловив в словах Джима конкретного обвинения, шеф и окружной прокурор озадаченно смотрели на него.