Сопротивление было сломлено окончательно. Эрия сама обвила его шею руками и приподнялась на цыпочки, чтобы достать до его губ, но когда он начал снимать сорочку, воспротивилась.
– Снимай! – скомандовал Тинан. – Или я сам сниму!
Она торопливо начала возиться с завязками нижней юбки, но вдруг услышала звуки, напоминающие сдерживаемый смех, и озадаченно посмотрела на Тинана.
– Эрия, не нужно спешить, – он отвел в сторону ее трясущиеся руки. – Позволь мне, – медленно снял с нее всю одежду, осторожно уложил на кровать и бережно накрыл одеялом трепещущее тело. Раздевался он также медленно, не спуская с жены красноречивого взгляда, потом забрался под одеяло.
Эрия извивалась под искусными ласками, тихо постанывая и стискивая зубы от еле сдерживаемой страсти. Он полностью взял инициативу в свои руки и возбудил ее так, как никогда еще не возбуждал. Перед тем, как войти в нее, сосредоточил все внимание на самых интимных местах ее тела, и когда понял, что Эрия больше не в состоянии выдержать сладкую муку наслаждения, заполнил своей плотью страждущее лоно.
С губ Эрии сорвался вздох облегчения, почему-то она не сомневалась, что на этот раз достигнет желанного апогея. Тинан двигался медленнее, чем обычно, и с каждым новым толчком приближал ее все ближе и ближе к заветной цели. Она инстинктивно поняла, что должна помочь – начала ритмично вращать бедрами. Пружина внутри сжалась до предела и…
Эрии показалось, что мир рассыпался на тысячи ярких звезд. Она вдруг поднялась на такую высоту, когда все окружающее стало нереальным. Существовали только она и Тинан… и божественное содрогание их тел. Слитые воедино, они бились в сладких конвульсиях, блаженствуя в рае, созданном ими самими.
Эрия не знала, сколько времени длилось невесомое состояние, но когда опустилась на землю, то опять, как по волшебству, оказалась в объятиях Тинана. Все вокруг казалось розовым и пурпурным. Она попыталась разглядеть лицо Тинана, но веки стали такими тяжелыми, что не хотелось их открывать. Вообще ничего не хотелось… Никогда в жизни Эрия не чувствовала себя такой пресыщенной. Наверное, это и есть полное удовлетворение, сонно подумала она и улыбнулась.
Тинан долгое время не выпускал ее из объятий, боясь нарушить сон. Он изумленно смотрел на ее удовлетворенную улыбку и радовался, что имеет к этому непосредственное отношение. Но со свойственным ему высокомерием решил: единственное, что имеет значение – та радость и удовлетворение, которые доставляет ему Эрия в постели и вне ее. А все остальное будет служить лишь дополнительным источником наслаждения.
Подперев руками голову, Джамисон задумчиво сидел на камне возле тихо журчащей реки. Фридрих Мюллер издали заметил его и медленно подошел. Заложив руки за спину, сочувственно улыбнулся.
– О, Господи, – проговорил Джамисон, не поднимая головы. – Когда же это кончится! Сначала они, потом вы со своей Анной, потом опять они… всегда они, – Меррилл посмотрел на пастора, который развалился на траве и убивал время тем, что метал нож в только ему известную цель в земле. Джамисона раздражало спокойствие Мюллера. Он бросил сердитый взгляд в сторону палатки.
– Джамисон, – Фридрих укоризненно взглянул на молодого человека из-под густых темных бровей. – Тебе нужно научиться терпению. Это их брачная ночь. Очень ответственный момент в каждом браке.
Джамисон вскочил на ноги и театральным жестом указал на солнце.
– Уже почти полдень. Какая ночь! Это же просто неприлично!
– Ты же сам говорил, – Фридрих поднял вверх указательный палец, – у них очень деликатная ситуация. Они сейчас над ней работают.
Джамисон махнул рукой и проворчал:
– Пойду искупаюсь. Позовите меня, святой отец, когда они закончат «работать».
Когда Эрия проснулась, солнце стояло уже высоко в небе и слышалось веселое щебетание птиц. Она все еще лежала в объятиях Тинана, и как только пошевелилась, тот сразу открыл глаза.
– Все еще утро? – она приподнялась на локте, почему-то боясь встретиться с ним взглядом.
– Возможно. Какая разница?
Эрия, наконец, осмелилась взглянуть на мужа. Он поправил прядь ее волос.
– Ты выяснила для себя то, что хотела?
Она опустила глаза и кивнула, хотя тут же возникло множество других вопросов. Один сорвался с языка:
– Это всегда так?
Тинан рассмеялся и прижал ее к груди.
– У меня каждый раз немного по-разному.
– Даже с одной и той же женщиной?
– Особенно с тобой, моя дорогая. Поэтому я никуда тебя не отпущу. И именно поэтому женился на тебе, – он поцеловал кончик изящного носика и встал.
ГЛАВА 18
Эрия сидела на замшелом пне и держала в руках кружку с кофе, согреваясь ее теплом. День быстро клонился к закату. Ближе к вечеру на небе собрались тучи и окружающий лес казался особенно неприветливым. Эрия чувствовала себя виноватой, что они так поздно снялись с места и за день успели проделать лишь небольшой путь.
То и дело приходилось ловить не себе осуждающие взгляды, от которых становилось муторно на душе, а сердце уходило в пятки. Даже обычно приветливый Меррилл Джамисон едва ли перебросился с ней парой слов, напротив, старательно избегал ее взгляда и лишь презрительно кривил тонкие губы. Отъезд был задержан еще и тем, что Тинан велел разгрузить одну из навьюченных лошадей и предоставить ее Эрии. Даже Акр не сдержался и бросил вслед Рутланду взгляд, полный отвращения. Эрия не могла понять одного – почему все так снисходительно относились к ней прежде, когда она жила с графом во грехе, и почему с презрением отвергают как его жену?
Эрия опять почувствовала себя совсем одинокой, никому не нужной и бесполезной. Даже Тинану она нужна только ночью. А днем ЕГО СИЯТЕЛЬСТВО спокойно ехал впереди и, казалось, совершенно не замечал неодобрительных взглядов своих людей. И ее тоже не замечал! Сидел в седле, не оглядываясь, уверенный, что жена никуда не денется. Каждый раз, глядя на его широкую прямую спину, она вспоминала, как совсем недавно ехала на лошади в его объятиях и чувствовала на щеке горячее дыхание. Неужели все так изменилось оттого, что она стала носить его имя, стала его собственностью?
Позади хрустнула ветка. Эрия вздрогнула и обернулась, расплескав горячий кофе. Фридрих Мюллер, перешагнув через поваленное дерево, присел на него неподалеку от Эрии.
– Да… – он посмотрел на темнеющее небо, сплошь затянутое серыми тучами, и вздохнул. – Очень скверная погода. Как бы мне хотелось оказаться сейчас дома, увидеть Анну. У нас большой камин, возле которого тепло и уютно.
– Расскажите об Анне, – Эрия обрадовалась компании проповедника. Из всех остальных он имел самое большое право осуждать ее, однако относился с пониманием и сочувствием. Она всегда будет помнить его доброту и следовать его примеру. – Какая она? И ваш дом?
Фридрих дружелюбно улыбнулся. От его проницательного взгляда не укрылось невеселое настроение Эрии.
– Анна… симпатичная девушка с волосами цвета спелой пшеницы и молочно-белой кожей. У нее очень доброе сердце, как у ребенка. А голос мягкий и нежный, как шелест весеннего ветерка. Я очень беспокоюсь… ведь совсем скоро она должна родить. Теперь я надолго останусь дома, буду проповедовать вблизи нашего поселения. Я очень нужен моей жене. Когда был в плену, только о ней и думал.
Эрия смотрела на просветленное лицо пастора, который в мыслях всегда был рядам со своей Анной, и почувствовала острую зависть, быстро сменившуюся чувством вины. Нельзя завидовать чужому счастью, но сознание, что между мужем и женой может существовать такая любовь, делало ее положение еще более невыносимым.
– Должно быть, вы очень любите свою Анну, – пробормотала Эрия и изобразила на лице слабую улыбку.
– О, да, очень люблю… как только муж может любить жену, – Фридрих улыбнулся и взял ее ладонь в свою пухлые ручки. – Со временем ты поймешь.
– Я… не думаю, что между мужем и женой всегда такие отношения, дорогой Фридрих, – Эрия хотела сказать больше, но слова застревали в горле. – Мы… не…
– Да, понимаю, – он потрепал ее по руке. – Я завязал узелок на твое счастье. Все образуется.
– Но мы были… – промямлила девушка и залилась краской. Подобные вещи нельзя говорить священникам, нельзя оскорблять чистую душу.
– Вы женаты, и Господу неважно, как и когда это произошло… если вам хорошо вместе. Все мы не без греха и должны стараться и стараться… – Мюллер погладил ее руку и наклонил голову, стараясь заглянуть в глаза. – Все образуется.
Как хотелось ему верить! Но откуда доброму пастору знать об истинном положении вещей? Ведь, согласно холодному соглашению, в ее обязанности входит ублажать графа в постели, и он вовсе не желает, чтобы Эрия стала частью его жизни. Кто бы знал, какое смятение в ее душе вызывает муж! Эрию влечет к нему физически с такой же силой, как и его к ней. Но она ненавидит высокомерие Рутланда, пренебрежение к остальным, эгоизм и самонадеянность. Тинан мог быть нежным и грубым, красивым и отталкивающим. Он требовал, чтобы Эрия отдала всю себя, а сам не желал, чтобы кто-то тревожил его драгоценную персону. Она не ощущала себя его женой и ломала голову, почему богатый и знатный Тинан Рутланд вдруг взял и женился на бедной и недружелюбно настроенной к нему девушке из колоний.
Первые капли дождя упали на плечи Эрии. Она взглянула на серое небо – это ее непролитые слезы падают на землю. Фридрих помог Эрии встать и набросил на голову капюшон. Затем отвел к палатке, которую Тинан велел поставить для пес. Эрия оглянулась по сторонам, увидела, что все остальные прячутся от дождя под деревьями, и ее сердце упало. Хотелось позвать с собой в палатку Фридриха, но тот уже был далеко и под проливным дождем бежал к раскидистому дереву, где укрылся Джамисон.
Вскоре в палатке появился Рутланд, опустил за собой полог, отряхнул капли дождя с куртки и волос, носовым платком тщательно вытер лицо. Когда глаза привыкли к темноте, Тинан разглядел, что Эрия, съежившись, сидит на походной койке.