Берт с нескрываемой злостью глянул на нового родственничка, возмущенный его крепкой хваткой.
– Знаю, – кивнул Богдан, – мы набьем друг другу морды. Но позже. Выходи уже.
Стоило захлопнуться за ними двери, как полицейский высвободился из захвата и ударил Богдана. Ожидавший этого Ковальский с легкостью уклонился.
– Я сказал – позже! – веско произнес Богдан.
– Чего застыли? Свободны! – бросил Хан вышедшим с ними охранникам.
– Считаешь, что мы еще встретимся? – процедил Берт, глядя в спину удалявшимся громилам, которые беспрекословно послушались лишь после того, как дождались утвердительного кивка от Богдана.
– Куда ты денешься. Я собираюсь часто навещать сестру, и твое мнение меня не интересует.
– С чего это вдруг? Ты же при всех от нее отказался, – со злостью поинтересовался Берт, у которого все близкие родственники жены своим снобизмом стали вызывать тошноту.
– Так было надо для ее же безопасности. Представь себе, меня ее благополучие и счастье тоже заботят, иначе твой хладный труп давно бы уже плавал в реке, – невозмутимо ответил Богдан.
– Не боишься говорить это полицейскому? – прищурился Берт.
– Так практически бывшему, – поддел Богдан, но потом совсем другим тоном сказал: – Я тебе сестру доверил, а это уже о многом говорит. Хотя… если обидишь ее словом или делом – придется поплавать.
– Сильнее, чем обидели ее вы, у меня за всю жизнь не получится.
– Отец знает, что делает. Тебе некоторые вещи не понять.
– Богдан, не стоит обсуждать это в коридоре. Камеры… – с намеком произнес Хан, который не вмешивался в их разговор. – Пожалуй, я прогуляюсь.
– Не стоит, – произнес Берт. – Там мои люди.
Видя удивление в их глазах, хмыкнул:
– Не думали же вы, что я приведу сюда Ирен и оставлю без наблюдения ваши передвижения?
– Неужели показал значок? – вздернул бровь Богдан.
– Сделал звонок… тетушке. Этот отель принадлежит ей.
– А он мне нравится! – усмехнулся Хан.
– Собираешься увести его у моей сестры?
– Почему бы нет. Он же у меня ее увел.
– Хан, мне кажется, у тебя слишком ровные зубы.
– Завидуй молча! – продолжал зубоскалить тот.
Постепенно напряженная атмосфера рассеивалась. Берт не спешил делать выводы, понимая, что не все так однозначно. Телефонный звонок заставил его выругаться.
– Да, мам… Подъезжаете? Ждем.
Богдан с Ханом переглянулись.
– Насколько понимаю, тебя им представлять не стоит? – закончив разговор, поинтересовался Берт у Богдана.
– Мне лучше появиться на семейном ужине не в таком людном месте.
Было видно, что такой ответ офицера Рейна не удовлетворил, но появление притихшей Ирен отмело все вопросы.
– Как ты? – спросили они с Богданом практически в унисон.
– Жить буду.
– Долго и счастливо. Я тебе обещаю, – обнял ее Берт, и она прильнула к мужу, ища опору.
– Богдан, мне нужно с тобой поговорить, – произнес Хан. – Ирен, я его собираюсь похитить. Надолго не прощаемся, принцесса, – подмигнул ей.
Глава 20
До дома Кирилла я добралась бегом. Хотела и вместо лифта по лестнице подняться, но вовремя одумалась. Открывший дверь Ольховский сразу понял, что со мной не все в порядке.
– Что случилось? Да на тебе лица нет! – с беспокойством воскликнул он.
Вообще-то не лица, а лифчика. От этой мысли стало неестественно смешно, и я не стала сдерживаться, разразившись каким-то каркающим смехом. Если честно, это был смех сквозь слезы, только плакала я в это время внутри. После пережитого стресса меня стало потряхивать.
Ужас, чуть не изнасиловали в собственном доме!
– Да что с тобой?! – развернул меня к себе Кир, и я прильнула к нему, обняв за талию.
– С Кристофом встретилась. Еле ноги унесла, – пробубнила я, уткнувшись в теплую грудь.
– Опять тебя дома ждал? – начал закипать Ольховский. Не присущий ему в голосе металл заставил меня одуматься и взять себя в руки. Еще не хватало, чтобы побежал ко мне и устроил разборки.
– В гости пришел.
– Да ты вся дрожишь!
– Не откажусь от кофе… с коньяком, – ответила я, нехотя от него отстраняясь. Мне определенно нужно было расслабиться и привести нервы в порядок.
– Что он сделал?
Кир не двинулся с места и удержал меня, когда я хотела пройти мимо на кухню.
Перед глазами тут же пронеслись картины поцелуев и как пришлось терпеть, когда меня лапали. Интуитивно понимала, что об этом лучше молчать. Не потому, что Ольховский не так поймет или в чем-то обвинит. Просто тогда столкновение между ними двумя станет неизбежно, а мне на сегодня хватило выяснений отношений.
– Думаю, за мной следят. Кристоф откуда-то узнал, что я не ночевала дома, и о моем визите в отель ему тоже известно.
– Теперь ты убедилась, что они из Ордена? Я больше и на шаг тебя одну не отпущу!
Меня сжали в объятиях, но я была совсем не против.
Потом сидела на кухне, уютно устроившись на диванчике, поджав под себя ноги, а Кирилл отпаивал меня кофе, щедро сдобренным бейлисом. Пришлось рассказать о встрече с Кристофом, опустив часть с приставаниями. В таком пересказе получилось сухо и коротко. Призналась только в том, что сбежала от испанца, оставив его в квартире.
Кир пожурил, сказав, что лучше бы я ему позвонила и тянула время, а так только вызвала лишние подозрения. Оправдалась тем, что телефон был разряжен и я испугалась. Последнее – чистая правда, между прочим. Меня беспокоило, что Кристоф в отместку мог оставить включенными краны в ванной, но смелости идти проверять не было. Даже вместе с Кириллом. Если за домом следят, то только выдадим себя.
– Не нравится мне все это, – задумчиво произнес Кирилл. В глубине его глаз притаилось беспокойство. – Может, отдать им платок, чтобы оставили в покое?
– Что?! – удивилась я. Не ожидала такого.
– Этот Орден – та еще банда, и методы у них как у сицилийской мафии, но зачем нам этот платок? Ты же не думаешь серьезно отдать его Лебедевой? Ей родная бабка его не доверила. Она себя с платком быстро засветит, и в лучшем случае ее уберут тихо и без шума, а в худшем с пытками, если будет упираться.
В чем-то он был прав. Получив шейный платок, Сашка тут же начнет экспериментировать и использовать его по максимуму.
– Оставлять его у себя смысла нет, – продолжил рассуждать Кирилл. – Опасно, да и незачем. Использовать его я тебе не дам. Слишком большой вред он наносит здоровью, а тебе еще мне детей рожать.
– Чего?! – ахнула я, потрясенная планами на себя любимую.
– А что тебя удивляет? Хочешь заработать себе астму или еще какую болячку?
– С этим понятно. Ты рождение детей не хотел бы со мной сначала обсудить?
– Ты имеешь что-то против детей?
– Нет, но считаю разговоры об этом как-то преждевременными. Они должны рождаться в браке, а мы с тобой неделю только встречаемся.
– Серебрянская, ты мне с третьего класса нравишься, а с седьмого я тебя люблю, – хмыкнул Кирилл. – Неужели думаешь, мне нужно еще время, чтобы определиться, с кем я хочу быть в этой жизни? Что поделать – ты у нас тугодум и подслеповата, разглядела меня только сейчас.
Единым махом испортил всю романтику момента, и, уже расчувствовавшаяся, я резко захотела его прибить.
– Ольховский, мне тебя пожалеть, бедненького? – зашипела похлеще змеи, отставляя чашку.
– Лучше поцелуй. Даже не представляешь, сколько ты мне задолжала, – заявил самоуверенный наглец, потянув меня на себя.
– Нет, я тебя сейчас придушу! Подслеповатая, значит? – возмутилась я, стукнув его по плечу. – Тугодум? – еще один удар от души.
– Серебрянская, привыкай к мысли, что выйдешь за меня замуж и родишь пятерых детей. Это я тебя в известность ставлю, а то ты у нас слишком много думаешь, и мы и так много времени потеряли. – Кирилл без труда скрутил меня, пересадив к себе на колени. – Поженимся в ближайшее время, а вот первого ребенка родишь после окончания института. Не хочу, чтобы ты нервничала беременная на экзаменах и зачетах.
Как вытащенная из воды рыба, я хватала ртом воздух, не находя слов.
– Рад, что возражений не имеешь, – усмехнулся Кирилл, пока я пыхтела как ежик, и закрыл мне рот поцелуем. Несмотря на самоуверенность слов, нежным, бережным, сладким. В носу запершило. Я расслабилась и ответила, перестав вырываться. Какой же он дурак! Или я глупая, что столько лет не замечала его чувств?
Тема платка всплыла еще раз, когда я засела за изучение записей Веры Игнатьевны.
– Так что ты думаешь насчет передачи платка ЭТИМ? – выделил последнее слово Кирилл, подсаживаясь ко мне.
– И как ты себе это представляешь? Мне прийти и преподнести им его на тарелочке с голубой каемочкой?
– Зачем же так? Можно отправить посылкой, – не обратил внимания на мою иронию Кир.
– С чего ты взял, что после этого они отстанут? Может, им через день платки приходят почтой. Откуда они узнают, что это тот, за которым они охотятся?
– Не суть важно, каким образом, обсудим. В принципе, как тебе идея?
Я задумалась, а на душе кошки скребли. С одной стороны, хорошо избавиться от платка. Не нужно думать, что с ним дальше делать. События показали, что просто хранить его – и то опасно. Мою квартиру уже обыскивали. Узнают про Ольховского и к нему вломятся. С другой же… Все внутри переворачивалось от того, что придется отдать вещь тем, кто, вероятно, причастен к гибели Сашиной бабушки.
– Не могу. Не им, – поморщилась я. – Получается, Аделаида Стефановна напрасно умерла. Она пытки терпела, но не призналась. Мне доверила его. Нет, уж лучше Вере Игнатьевне отдать. Она же говорила, что чем больше вещей, тем негативного влияния меньше, а у нее и так руки болят. Ей нужнее.
– В ближайшее время она вещи забрать точно не сможет, и неизвестно, как долго еще будет находиться под наблюдением. Нужно подумать, где нам их хранить. Орден так просто не успокоится.
Мысль о том, что вещи отдавать не скоро, странным образом успокоила. Вот умом понимала, что от них лучше избавиться и они причина всех проблем, но терять их не хотелось. Они же чудо в нашем техногенном мире! И хотелось как можно подробнее изучить их влияние. Может, и не врут наши сказки о шапке-невидимке и сапогах-скороходах.