Много дней над «Малверном» висел дурманящий запах обожженного табака. Сначала он казался Ханне отвратительным. Он въедался в одежду, даже когда она была в доме. Но она не только привыкла к нему – в какой-то момент он перестал казаться ей неприятным.
В тот день Ханна узнала, что сбор урожая и заготовка табака почти закончены. Прошедшим вечером Вернер за ужином говорил о хорошем урожае в этом году. А наутро отправился в коляске в Уильямсбург договариваться с купцами о продаже табака. Так что и Вернер, и Генри уехали, не сказав, когда вернутся.
Это была лучшая возможность для того, чтобы проехаться на Черной Звезде. Ханна знала, что никто из обитателей плантации не сможет ей помешать. Ей чертовски надоело ездить на медлительной и еле переставляющей ноги кобыле.
Последние несколько дней Ханна внимательно наблюдала за тем, как Джон седлает кобылу, и была уверена, что сама с этим справится. Она подколола платье, как это делала Бесс, и направилась к конюшне. Черная Звезда заржал и вытянул голову к ее руке.
– Нет, сегодня без сахара, красава, – прошептала Ханна. – Сегодня мы покатаемся!
Она без проблем накинула уздечку, затем открыла ворота конюшни и вывела Черную Звезду на улицу, привязав поводья к столбу. Потом пошла за седлом. Оно оказалось тяжелее, чем Ханна ожидала, а поскольку спина коня доходила ей почти до головы, то пришлось приложить усилия, чтобы закинуть седло на спину Черной Звезды. К счастью, конь стоял смирно, словно понимая, что предстоит, и радуясь этому. Пока она затягивала подпругу у него под брюхом, конь бил по земле копытом и негромко фыркал.
Наконец, все было готово. Ханну бросило в пот. Она отбросила влажные волосы с глаз и немного передохнула. Теперь перед ней стояла еще одна проблема: раньше Джон всегда помогал ей подсаживаться в седло. Она сделала глубокий вдох, вцепилась в седло и попыталась в него запрыгнуть. Ничего не вышло, и Ханна упала рядом с конем. Черная Звезда отпрянул в сторону и заржал.
– Все хорошо, красава, – пробормотала она, гладя его по шее. – Все нормально.
У стены стояла невысокая скамейка, достаточно маленькая, чтобы Ханна могла ее передвинуть. Она подтащила ее к левому боку Черной Звезды. Встав на скамейку, Ханна смогла забраться в седло. Она довольно вздохнула и сунула ноги в стремена. Ударами колен в бока Ханна направила коня к столбу и отвязала поводья.
Подстегивать Черную Звезду не потребовалось. Высоко поднимая ноги, почти танцуя, он направился к воротам конюшни. Оказавшись на улице, Ханна огляделась по сторонам. Вокруг никого.
Ханна сделала глубокий вдох, ослабила поводья и тихонько ударила Черную Звезду пятками по бокам.
– Теперь вперед! Вперед, красава!
Черная Звезда рванулся вперед и через несколько метров перешел в полный галоп. Он мчался как ветер. Ханна испытывала ни с чем не сравнимый восторг и ее волосы развевались на ветру. Копыта лошади грохотали по земле, словно гром. Но даже при размерах Черной Звезды и скорости, с которой они летели, Ханна обнаружила, что шаг у жеребца гораздо легче, чем у старой кобылы.
Ханна едва успела сообразить, что они домчались к окружающей выпас изгороди. Она начала натягивать поводья, но было слишком поздно. Черная Звезда одним мощным прыжком одолел изгородь, даже не сбившись с шага. Выпас представлял собой ровную холмистую луговину, почти везде открытую, за исключением нескольких могучих раскидистых дубов, которые Черная Звезда легко обходил. На лугу паслись еще лошади, скрывавшиеся в тени дубов и подремывавшие под полуденным зноем.
Ханна отпустила поводья, и Черная Звезда полетел дальше. Она позволила ему бежать, пока он не начал сбиваться с шага, и в лицо ей не полетели клочья пены.
– Хорошо, красава, пока хватит. – Ханна неохотно снова взялась за поводья. – Тпру, малыш, тпру!
Черная Звезда мягко и грациозно остановился. Бока у него раздувались от дыхания. Но Ханна знала, что он нисколько не устал, ему нужно лишь отдышаться, чтобы снова ринуться вперед.
Она погладила его по скользкой от пота шее.
– Ай ты, моя красава! Прямо как огромная дивная машина!
Ханна была недовольна лишь одним обстоятельством: она чувствовала себя зажато и скованно в подкрепленном булавками платье. Ей хотелось лететь вольно и свободно. К черту всех, кто увидит ее ноги!
Она понимала, что гораздо легче будет убрать булавки на земле. Потом нерешительно прикинула расстояние до земли, вспомнив, с каким трудом она взбиралась в седло на конюшне.
Ханна привстала на стременах и увидела, что довольно легко сможет отстегнуть ту часть платья, которая пролегает между бедер и скалывается на спине. Потом она наклонилась, чтобы вынуть булавки из части юбки, охватывавшей правую ногу. Ханна сразу поняла, что это будет труднее. Вцепившись рукой в луку седла, она отстегнула одну булавку. Потом рука заскользила. Ханна лихорадочно пыталась удержаться в седле. В процессе этого она вонзила булавку в бок Черной Звезды.
Животное фыркнуло, попятилось назад и рванулось вперед. Ханна отчаянно пыталась удержаться, но хватка на луке слабела… Она упала, видя, как стремительно надвигается земля. Платье на мгновение за что-то зацепилось. Она услышала треск, и ударилась головой о землю.
Ханну обуяла страшная тупая боль, а затем взор заволокла спасительная темнота.
Малколм Вернер закончил дела в Уильямсбурге и вернулся в «Малверн» раньше, чем рассчитывал. Он был доволен жизнью, когда Джон остановил коляску на подъездной дорожке. Сделки были заключены на приемлемых условиях. На следующий год намечается хороший кредит у местных купцов, а также образовался хороший излишек для продажи в Англию. Это самый прибыльный год за все его пребывание в Вирджинии. Он глубоко опечалился, что ему не с кем поделиться этим успехом – ни семьи, ни Майкла.
Выйдя из коляски, Вернер немного постоял у дома, жуя сигару, пока Джон направился к конюшне. Он глядел, как Джон распряг лошадей и отвел их в стойла.
Потом Вернер с нарастающим удовольствием вспомнил о Ханне. В последнее время она стала для него почти что членом семьи. Казалось, девушка проявляла искренний интерес, когда он обсуждал с ней дела на плантации. Вернер был уверен, что она с радостью разделит с ним хорошие известия.
Он хотел повернуться, но застыл на месте, услышав крик из конюшни. Потом увидел бежавшего к нему Джона.
– Черная Звезда! Он исчез!
Вернер нахмурился.
– Исчез? Что значит исчез? Вырвался и сбежал?
– Нет, сэр. Калитка в стойло открыта.
– То есть его кто-то украл?
– Нет, сэр… Думаю… – Джон отвел глаза.
– Что ты думаешь, что? – подхлестнул его Вернер. – Что такое?
По-прежнему не поднимая глаз, Джон глухо проговорил:
– Мисс Ханна… Она возилась с жеребцом.
– И ты ей разрешил? – Вернер схватил Джона за руку и начал его трясти, но быстро перестал. – Нет, тебя я не виню. Мне надо было знать. Эта чертова своенравная девица, если вобьет себе что-нибудь в голову… Думаешь, она его вывела?
Джон посмотрел на него и кивнул. Вернер выругался.
– Она же убьется! Оседлай мою лошадь, Джон, да поживее!
Вернер не стал тратить время на переодевание в костюм для верховой езды и сапоги. Вместо этого он вбежал вслед за Джоном в конюшню в чем был.
Через несколько минут Вернер выскочил из конюшни на коне полным галопом. Теперь, когда его злость немного улеглась, он забеспокоился о Ханне. Чертовка ведь убьется на этом норовистом жеребце! Он вспомнил, о чем думал несколько минут назад и понял, какие перемены Ханна привнесла в «Малверн» за свое короткое там пребывание. Впервые за многие годы «Малверн» стал радостным домом, и Вернер неохотно приписал это девушке.
Он пришпорил коня. Лучше всего начать поиски с пастбища, куда выгоняли лошадей.
Вернер спрыгнул на землю, открыл ворота, вывел коня наружу, закрыл ворота и снова запрыгнул в седло, ударив коня каблуками по бокам. С бьющимся сердцем Вернер оглядывался по сторонам. Сразу за пастбищем он заметил Черную Звезду, оседланного, с волочащимися по земле поводьями и мирно щиплющего травку.
Но где же Ханна?
Тут Вернер заметил на земле яркое пятно. Он направил коня туда. Подъехав поближе, он увидел, что это и вправду Ханна, неподвижно лежащая в неудобной позе.
С бешено колотящимся сердцем Вернер остановил коня и спрыгнул на землю. У него мелькнула мысль, что эта женщина ему далеко не безразлична. Она по-прежнему почти ребенок, и все же… Если Ханна умрет, жизнь его по-настоящему кончится, поскольку она не только вернула в «Малверн» веселье, но и вернула к жизни его самого.
Вернер бежал к ней и твердил немую молитву: «Боже Правый, не дай Ханне умереть!»
Он опустился на одно колено рядом с ее неподвижным телом. Ханна лежала в несколько непристойной позе: платье и нижние юбки были задраны чуть ли не до талии. У нее были длинные стройные ноги, головокружительно красивые.
Вернер отвел глаза и осторожно коснулся ее рукой.
– Ханна? Дорогая Ханна!
От звуков его голоса она шевельнулась. Потом попыталась сесть и открыла глаза.
– Малколм? – Ханна ошеломленно огляделась, к ней медленно возвращалось сознание. – А где Черная Звезда? – Тут она увидела пасущуюся неподалеку лошадь, и лицо ее просветлело.
Когда Ханна вставала, часть ее платья соскользнула вниз, обнажив пышную грудь. При падении с лошади нелепое платье, в котором она ездила верхом последние две недели, окончательно порвалось. Вернер не знал, куда и смотреть. К своему стыду, он ощутил, как восстает его мужское естество.
– Ханна, с вами все в порядке? – пробормотал он.
– Ну вроде бы да. Я обо что-то ударилась головой, – медленно ответила она. Затем провела рукой по затылку и чуть поморщилась.
Внезапно разозлившись, Вернер выпалил:
– Вы могли убиться! Черт подери, женщина! Своеволие – это одно, но ехать на Черной Звезде – чистейшая глупость!
– Черная Звезда не виноват, – быстро проговорила она. – Я пыталась вытащить булавки из этого чертового платья и случайно уколола его в бок.