Затем раздался голос Малколма:
– Ханна, где вы?
Она осторожно приблизилась к краю лестницы.
– Я здесь, Малколм.
– Спуститесь вниз, дорогая. Я хочу кое с кем вас познакомить.
Ханна удивлено поглядела вниз. Вместо группы женщин рядом с Малколмом стоял один человек. Мужчина.
И какой мужчина!
Ханна никогда не видела столь изысканно одетого джентльмена. Медленно спускаясь по лестнице, она без стеснения рассматривала его. Довольно невысокой, стройный мужчина в полушерстяном камзоле с кружевными манжетами, синем жилете с изящным восточным узором. На нем были бриджи из дорогого плюша оливкового цвета, светло-голубые чулки и украшенные изящными серебряными пряжками башмаки. На шее был повязан платок из тончайшей голландской ткани. В правой руке он держал кружевной носовой платок.
На голове мужчины красовалась треугольная касторовая шляпа, которую он приподнял, когда Ханна спустилась вниз, и поклонился, открыв желтоватый парик с косицей, перехваченной ярко-синей лентой.
Прямо павлин, а не мужчина! Ханна слышала о денди, или щеголях, но одного из них видела впервые в жизни.
– Ханна, дорогая, – произнес Вернер. – Хочу представить вам Андре Леклера. Месье Леклер, моя будущая невеста Ханна Маккембридж.
– Чрезвычайно рад, миледи, – проговорил француз, снова кланяясь. Рука с платком взяла ее ладонь и поднесла к губам для поцелуя.
«Господи боже! – подумала Ханна. – Да он же надушен!» У мужчины надушенный платок!
Ханна лишь во все глаза смотрела онемев, как он отпустил ее руку и отступил на шаг назад. У него было лицо сердечком, с довольно крупным носом и красными губами. Глаза были ярко-голубого цвета, и он одновременно казался циничным, умудренным опытом и веселым. Возраста он был неопределенного. Ханна почему-то подумала, что у него наверняка острый язык и озорное чувство юмора. Говорил он томным голосом, растягивая слова, что показалось Ханне нарочитым.
– Месье Леклер – мастер на все руки, дорогая. – В глазах Малколма мелькнули озорные зайчики, которые смутили Ханну. – Он учитель танцев и языков, а в последнее время владелец «Лавки париков Леклера» в Уильямсбурге.
Андре Леклер развел руками.
– К сожалению, миледи, я не очень удачливый коммерсант.
– У себя на родине, во Франции, месье Леклер был кутюрье.
– Кут-юр… Кто? – наморщила лоб Ханна.
– Модельер дамской одежды, миледи, – услужливо пояснил Андре, взмахнув руками и нарисовав в воздухе женскую фигуру.
– А я думала, что модельеры – это женщины.
– Здесь, у вас в колониях, да. Они с ужасом смотрят на занимающихся этим мужчин. – Он грустно улыбнулся. – Но у меня на родине все по-другому.
– Думаю, Ханна, – сказал Вернер, – что мсье Леклер справится со всем, что вы ему поручите, и вполне успешно. – Он кивнул Андре: – Возможно, сейчас вы изволите пройти к себе в комнату, чтобы привести себя в порядок?
– С вашего позволения, сэр. – Андре печально посмотрел на руки. – У вас в Вирджинии грязь прямо-таки прилипает на лету.
Вернер позвал Дженни и велел ей проводить Андре в комнату наверху и принести горячей воды для ванны. Андре поклонился, снова поцеловал Ханне руку и последовал за Дженни на второй этаж.
Ханна сдерживала смех, и когда Андре отошел на достаточное расстояние, от души рассмеялась.
– Он вывалялся в грязи в дороге от Уильямсбурга?
– Боюсь, что месье Леклер несколько привередлив, дорогая, – сухо ответил Вернер.
– Но вы уверены, что он справится со всем, о чем вы говорили?
– О да. Андре обладает множеством талантов, кроме, как он сказал, деловой хватки. Как ты знаешь, лавки ведут покупателей и клиентов записями в книге от урожая до урожая, поскольку звонкой монеты очень мало. Весь год бедный Андре выдержать не смог. Несколько месяцев назад ему пришлось закрыть свою лавку париков. С тех пор он кое-как перебивается частными уроками и всем, за что ему могут заплатить.
– Но его одежда! Малколм, она, наверное, стоит кучу денег!
– Если присмотреться повнимательнее, то увидите, что она много раз перелицована и заштопана.
– Но такой человек, привыкший к парижским чудесам, зачем он эмигрировал и приехал сюда, в Вирджинию? Как-то тут… все не вяжется.
– Подозреваю, что он бежал из Франции, – с кривой улыбкой ответил Вернер.
– Но вы должны раздеться, дорогая Ханна. Раздеться полностью, – сказал Андре, непрерывно двигая руками. – А как иначе я сниму с вас мерку? Мы должны ее снять, чтобы я мог заказать все необходимое для пошива ваших платьев. Если бы вам пришлось прийти в пошивочную мастерскую в Уильямсбурге, вы бы разделись не колеблясь, я уверен.
Ханна почувствовала, как краснеет.
– Но вы же мужчина, Андре!
– Ах да. Мужчина, – вздохнул он. – Да, так уж сложилось. Но я профессионал своего дела. Так, можем продолжать?
– О, очень хорошо! Если вы настаиваете!
Ханна стала быстро раздеваться, пока не осталась в чем мать родила. Странно, но она не почувствовала смущения, которого ожидала.
Подперев рукой подбородок, Андре несколько раз обошел вокруг нее.
– Чудесная фигура, сударыня моя. Вы должны ею гордиться. И мистер Вернер тоже.
– Он не видел меня без одежды, – резко бросила Ханна. – Мы еще не обвенчаны.
– Вот как? – вскинул брови Андре. – Очень необычно, должен сказать. Хотя, полагаю, здесь это будет считаться восхитительным. Но в моей стране… – Он пожал плечами, а потом прищелкнул языком. – Какая потеря! Какая жалость!
– В смысле, жалость? – не поняла Ханна.
– В том смысле, что, выйдя замуж за плантатора, вы испохабите такое дивное тело деторождением и тяжелой работой. А в моей стране вы могли бы стать прославленной куртизанкой.
– А кто такая куртизанка? – с любопытством спросила Ханна.
– Ну, шлюха, сударыня моя. О… – Он воздел руки к небу. – Разумеется, высшего разряда. Избалованная, изнеженная и хорошо обеспеченная.
– Что вы такое говорите! – ахнула Ханна.
– Что, собственно, такого, сударыня моя? У меня в стране любая дама сочла бы это комплиментом. Но неважно. – Андре небрежно пожал плечами. – Мы ведь тут не для этого, верно?
Он снова обошел вокруг нее.
– Сначала, разумеется, основа основ… Начнем с корсета и обручей…
– Нет! – притопнула босой ногой Ханна. – Никогда не надену этих пыточных рубашек!
– Что такое? – ошарашенно посмотрел на нее Андре. – Вы отказываетесь носить то, что любая женщина в Вирджинии сочтет обязательным, основу, лежащую в облике благородной дамы?
– Отказываюсь. Все сдавливает ребра так, что не можешь дышать, а потом потеешь, как лошадь. Никогда такого не надену!
Андре удивленно приподнял брови.
– Бог мой! Женщина с характером и независимым мышлением. – Он хлопнул в ладоши. – Аплодирую вам. Найти в этой полудикой стране женщину с достаточным присутствием духа, чтобы отрицать общепринятые нормы! Значит… – Андре снова пожал плечами. – Забудем портновские основы и станем исходить из того, чем вас наградила природа, сударыня моя.
Он начал снимать мерки, тут и там касаясь ее обнаженного тела. Ханна не испытывала никакого смущения, что он видит ее голой и даже ее касается. Он проделывал все так безлико, будто бы перед ним была не женщина из плоти и крови, а бездушный манекен.
В какой-то момент Андре начал драпировать ее в старую ткань, которую нашли в сундуке миссис Вернер.
– Сами понимаете, чтобы сделать выкройку. Мы купим новый материал и сошьем из него по выкройке платье.
Андре стал тут и там подкалывать ткань булавками. Вдруг он вскричал:
– Merde!
Затем резко отступил назад и, нахмурившись, поглядел на палец там, где появилась капелька крови.
– Merde? А что это значит? – спросила Ханна.
Не поднимая глаз, Андре ответил:
– На вашем языке это означает «дерьмо».
На мгновение Ханна была шокирована. Затем она откинула голову назад и раскатисто расхохоталась.
Андре вынул из кармана носовой платок и вытер кровь. Потом с улыбкой посмотрел на Ханну.
– Я вас шокировал? Приношу свои извинения, сударыня. Иногда я говорю не подумав.
– Я не шокирована, – ответила Ханна, все еще смеясь. – Я и раньше слышала это слово. Я ведь выросла на ферме.
Андре продолжил закалывать булавками ткань и снимать мерки.
– Андре… А вы не могли бы скроить для меня штаны для верховой езды?
– Штаны для верховой езды? – Теперь настала его очередь быть шокированным. – Даже у меня на родине дамы не ездят верхом в мужских штанах.
– А мне все равно! – тряхнула головой Ханна. – Я люблю ездить верхом, а в платье это неудобно.
– Есть же дамские седла.
– Они не для меня. С ними теряется все удовольствие.
Андре покачал головой и снова прищелкнул языком.
– Вы продолжаете поражать меня. Полагаю, мне станет нравиться…
Раздался стук в дверь.
– Кто там? – спросила Ханна.
– Дики, миледи.
– Минутку. – Ханна убедилась, что надежно задрапирована в ткань и сказала: – Заходи, Дики.
Открылась дверь, вошел Дики и произнес, приблизившись:
– Мисс Ханна, Бесс говорит, что пора начинать готовить ужин и хочет с вами поговорить, что подавать к столу.
Ханна бросила взгляд в открытое окно. Дневные тени удлинялись, она и не думала, что уже так поздно.
– Вот черт! Бесс не нужна моя помощь, чтобы…
Она вдруг умолкла. Возможно, Бесс интересно, что здесь происходит, и она послала Дики, чтобы расстроить то, что может произойти? Она подавила искушение рассмеяться.
– Дики, вернись на кухню и скажи Бесс, что я ей не нужна для… Оставь нас! Я сказала тебе, что делать!
– Да, мисс Ханна, – поспешно произнес Дики. – Слушаюсь, миледи.
И выбежал из комнаты. Ханна повернулась спиной к Андре.
– Может, вернемся к работе? Время уходит.
Андре снова погрузился в работу, подкалывая, снимая мерки и произнося что-то. Он говорил больше, чем любой из знакомых Ханне мужчин. Он уже пробыл в «Малверне» четыре дня, и, разумеется, по вечерам ужинал вместе с Ханной и Вернером. Он заставлял их смеяться своими остроумными разговорами, руки его постоянно двигались и останавливались только во время еды. Его остроумие сверкало, как клинок рапиры.