Майкл дал Черной Звезде самому сбавить ход и остановиться. Потом он подъехал к финишу и спешился. Прискакал Джейми на Смокере и спрыгнул на землю, когда посредник передавал Майклу выигрыш.
– Вы отлично прошли дистанцию, сэр.
Майкл лишь коротко кивнул в знак согласия, глядя, как отсчитывают деньги.
– Вы так же проходили дистанцию с Ханной Вернер?
Майкл вскинул голову. Он гадал, ослышался он или нет.
Джейми продолжил с неприкрытой насмешкой:
– Всем известно, что после бала вы провели ночь в ее спальне…
– Вы порочите имя дамы, сэр!
– Дамы? Шлюха из таверны, которую имел любой с…
В Майкле закипела ярость, какой он никогда раньше не испытывал, и он бросился вперед, ударив Джейми по лицу.
Тот отпрянул. Его лицо под шапкой огненно-рыжих волос побледнело. Он погладил рукой отметины от пальцев Майкла. Потом холодно произнес:
– Я требую сатисфакции, сэр!
Таким же холодным тоном Майкл ответил:
– С удовольствием вам ее предоставлю!
– С каким оружием? Я предпочитаю шпаги. Не хотелось бы иметь перед вами преимущество, я знаю, что вы неплохо попрактиковались в фехтовании в свою бытность пиратом.
– Как вам угодно, Джейми Фалкирк. Пусть будут шпаги.
– Мой секундант прибудет за вами на рассвете. Встретимся с восходом солнца.
– Тогда до встречи на восходе, сэр. – Майкл отвесил полупоклон. – С вашего позволения, господа.
Не говоря больше ни слова, не веря, что сможет в гневе сдержаться, он вспрыгнул на Черную Звезду и галопом ускакал прочь.
На полпути к Уильямсбургу его гнев начал остывать, и он перевел Черную Звезду на шаг.
Майкл был потрясен случившимся. Ему что, придется теперь вызывать на дуэль каждого мужчину в Вирджинии? Он рассмеялся коротким грустным смешком. Он был убежден, что как только закончится его эпопея с Эдвардом Тичем, смертям настанет конец. Похоже, он ошибался.
А Джейми… Майкл вспомнил, как в детстве они вместе играли, устраивая потешные поединки на деревянных шпагах. Джейми был неуклюжим, словно двигался на ходулях, и все время падал. Сейчас у него грациозности не прибавилось, это очевидно, в то время как Майкл так отточил свое владение шпагой, что сомневался, что кто-то его сможет в этом превзойти. Это будет убийство в чистом виде.
Он вдруг понял, что не может на это пойти. Если ему придется убить Джейми неважно по какой причине, он никогда не сможет жить в согласии с самим собой.
Майкл хотел повернуть Черную Звезду обратно на ипподром, но знал, что это ничего не даст. По какой-то неизвестной Майклу причине Джейми Фалкирк рвался с ним в бой. Вернувшись мыслями назад, Майкл понял, что так оно и есть. Если он вернется на ипподром и попытается отказаться от вызова Джейми, ему, возможно, навяжут поединок прямо там.
Майкл ехал дальше, погруженный в мрачное уныние. В Уильямсбурге он сказал конюху:
– Расседлайте коня, хорошенько его вычистите, накормите и напоите. Он мне скоро понадобится.
Майкл дошел до таверны и поднялся наверх. За письменным столом окунул перо в чернильницу и написал записку:
Сударыня, я сегодня уезжаю из Вирджинии. Уверен, что оставляю «Малверн» в надежных руках. Мое поведение на балу было непростительным. Могу оправдаться лишь избытком выпитого. Не решаюсь просить у вас прощения, поскольку знаю, что это, возможно, будет напрасно. Но, может быть, с течением времени вы станете в глубине души лучше думать обо мне. Сейчас я не могу сказать, как долго буду отсутствовать. Тем временем да будет Бог к вам милостив в мудрости своей.
Майкл поставил подпись и долго сидел, глядя на письмо. Ему отчаянно хотелось еще так много сказать ей, но он знал, что не посмеет этого сделать.
Наконец, он вполголоса выругался, свернул листок, запечатал его капелькой горячего воска со свечи и написал снаружи: «Миссис Ханне Вернер». С письмом в руке он вышел в коридор, подошел к лестнице и крикнул, чтобы к нему явился посыльный. Тотчас же по ступенькам взлетел мальчишка лет четырнадцати, один из работающих в таверне по договору.
– Да, масса Вернер.
– Ты знаешь, где плантация «Малверн»?
Парень кивнул.
– Найми в конюшне лошадь, – велел Майкл, достав из кармана несколько монет. – Оставшиеся возьми себе. Доставишь письмо миссис Ханне Вернер в «Малверне». И никому больше, понял меня?
Мальчишка часто-часто закивал. Майкл протянул ему письмо и монеты, после чего тяжелой походкой вернулся к себе в комнату. Потом начал собирать вещи, которые хотел взять с собой, и при этом не очень тяжело нагрузить Черную Звезду.
Ни один джентльмен не сбегал в ночь накануне дуэли, чтобы не подвергнуться позору и не быть заклейменным как трус.
Что ж, да будет так, потому что он не может поступить иначе.
Час спустя Майкл уже сидел на Черной Звезде и выезжал из Уильямсбурга в общем направлении на Запад, сам не зная, куда именно держит путь. По дороге он ни разу не оглянулся.
Даже получив письмо Майкла, Ханна не могла заставить себя смириться с тем, что он уехал. Она вновь и вновь перечитывала записку, пытаясь отыскать в ней скрытый смысл, но факт оставался фактом – он ушел из ее жизни.
Она была несколько удивлена, что, несмотря на свою гордость, он все-таки извинился за свое поведение. Но ей не нужны были его извинения, ей был нужен сам Майкл! Верно, уехать вот так, без единого слова – это и вправду непростительно.
Ханна показала письмо Андре.
Тот долго рассматривал его, нахмурив лоб. Наконец, француз поднял глаза и постарался как-то прояснить происходящее.
– Нужно принять к сведению одно: если молодой Вернер действительно уехал, вам нечего больше бояться касательно «Малверна». Он велел вам оставаться хозяйкой плантации…
– Но я думала, что он любит меня! – всхлипнула Ханна.
– А-а… понимаю. – Андре смерил ее изучающим взглядом. – Он дал вам повод так думать?
– Да. По крайней мере, мне так показалось.
– Возможно, более важный вопрос состоит в том, есть ли в вашем сердце любовь к нему?
– Да. Я… – Она тряхнула головой. – Ах, Андре, я не знаю! Мне казалось, что я… Как я могу любить человека, который сбегает и оставляет меня вот так?
– Ханна, дорогая Ханна! Мы не знаем, сбежал ли он от вас. Может быть масса причин, по которым он уехал из Уильямсбурга.
– Он даже не попрощался тем утром, когда уехал из «Малверна»!
Андре помахал в воздухе письмом и сухо заметил:
– Это, полагаю, в его понимании и есть способ проститься.
– Способ не лучший и к тому же жестокий! Я никогда ему этого не прощу!
Она выхватила у Андре письмо и величаво вышла из комнаты.
Ближе к вечеру того же дня в «Малверн» прискакал Джейми Фалкирк. Предупрежденная о его приезде Ханна встретила его на улице. В дом она его не пригласила, просто стояла у парадных дверей и смотрела на него. День стоял прохладный, и Ханне пришлось обхватить плечи руками, чтобы не дрожать.
Не успела она и слова сказать, как Джейми заявил:
– Ваш любовник трус, мадам!
При слове «любовник» Ханна не вздрогнула и не отпрянула, а впилась в него холодным взглядом.
– Что вы изволите этим сказать, сэр?
– Я вызвал Майкла Вернера на дуэль, которая должна была состояться нынче утром. Он при свидетелях принял мой вызов, но после струсил и не появился. Вернувшись в Уильямсбург, я узнал, что вчера он уже в сумерках уехал из города, – издевательски улыбнулся Джейми. – Майкл Вернер наконец-то показал свое нутро. Ни один джентльмен не откажется явиться на поединок по получении вызова. Отныне имя Майкла Вернера в Уильямсбурге будут презирать!
– А что стало причиной дуэли? – сначала спросила Ханна, но потом догадалась и без дальнейших расспросов. – Это из-за меня, верно, Джейми? Вы что-то обо мне сказали?
Джейми покраснел.
– Истинные леди не спрашивают о делах джентльменов, мадам.
Он закинул голову назад и хрипло рассмеялся. Затем, не сказав больше ни слова, пришпорил гнедого и ускакал.
Ханна смотрела ему вслед, подрагивая от холода. Но сразу в дом она не вернулась. Она чувствовала себя брошенной, преданной, ее охватило отчаяние. Теперь она, наконец, уже не сомневалась – Майкл Вернер уехал из Вирджинии. И Ханна знала почему.
Майкл Вернер не был трусом, она чувствовала это сердцем. Объяснение могло быть только одно. Он решил, что из-за ее доброго имени не стоит рисковать жизнью на дуэли.
Неужели все мужчины так подло предают женщин?
Глава 18
Дети снова просили сказку о Великом Джоне-Победителе.
– Ну ладно, – сказала Бесс, глядя на горевшие нетерпением темнокожие лица, собравшиеся на кухне вокруг теплого очага. Стоял конец февраля, и последний месяц зимы выдался холоднее обычного. На земле лежали прогалины снега, и морозный ветер вьюжил по стенам домов, свистя в щелях стен. Здесь же было тепло и уютно, пахло кухней.
Бесс поверх ребячьих лиц взглянула на Ханну, сидевшую позади детей. Лицо у нее вытянулось, словно от какого-то внутреннего холода, она сидела, обхватив руками колени. Бедное дитя, казалось, ее бедам и несчастьям не будет конца…
– Ну пожалуйста, Бесс! – хором заныли детишки.
– Сдается мне, я в прошлый раз говорила, что рассказала все сказки о Джоне-Победителе…
Дети издали стон.
– Ну так вот, Великий Джон, конечно, не всегда одерживал верх над массой. Иногда Джон слишком зазнавался, после чего спотыкался…
Бесс вдруг вспомнила, как в прошлый раз, рассказывая о Джоне-Победителе, увидела нового раба по имени Леон. Он слушал, а потом наговорил ей всяких гадостей, обвиняя в подстрекательстве к мятежу и всяком другом. Не потому ли она сегодня задумала рассказать о Великом Джоне совсем другую сказку?
Она выбросила эти мысли из головы и начала:
– Великий Джон много дней таскал воду из реки в хозяйский дом на плантации, где он был рабом. И всякий раз, когда приходилось идти на реку, ворчал: «Устал я таскать воду каждый день». И вот однажды случилось так, что на бревне у реки, где Джон брал воду, сидела черепаха. Джон заворчал, а черепаха подняла голову, поглядела на него и говорит: «Великий Джон, слишком много ты болтаешь!»