Бесс зашагала дальше, а Исайя повернулся и смотрел на ее широкую спину, пока она не скрылась в кухне. Потом вернулся к себе в хижину, где присел, прислонившись к стене, и просидел так до конца дня. Коляска с плантации не выезжала.
Он думал о предстоящей встрече с Сайласом Квинтом. Его мучили сомнения. Исайя знал, что уйдет этой ночью, когда все уснут. Но ему нужны были деньги, а Квинт обещал сегодня выдать ему его долю. Он не видел другого выхода, кроме как встретиться с Квинтом.
Поскольку день был будний, полевые работники улеглись спать рано. Исайя выждал, пока все не затихло окончательно, затем выбрался из хижины и стал пробираться к роще у дороги, где должен был встретиться с Квинтом.
Квинт был уже там, он нетерпеливо расхаживал туда-сюда.
– Ты опоздал, Леон! Я уж подумал, ты не придешь!
– Пришлось выждать, пока все уснут, а потом уже идти.
– Ладно, встретились и хорошо. – Квинт выдохнул. Ромом от него пахло совсем немного, он был почти трезв. Он звякнул монетами. – Вот обещанная тебе доля. Тут немного. Девка сказала, что это все, что у нее есть. Но мы получим еще, слово даю.
Он протянул монеты Исайе, который положил их в карман, не подумав пересчитать.
– Так, теперь к насущным делам, – деловито произнес Квинт. Он достал из кармана несколько листков бумаги. – Я записал все, что ты мне рассказал о благородной даме Ханне Вернер. Грамотей я не большой, пишу не шибко хорошо, но этого достаточно, – хмыкнул он. – Конечно, я знаю, что расписаться ты не сможешь, так что роспись я поставил за тебя. Тебе остается лишь поставить вот тут знак…
– Нет! – Исайя начал пятиться. – Не буду я ставить знак…
– Так-так-так! – Квинт схватил Исайю за руку. – Эту бумагу никто не увидит, кроме меня. Но мне нужно что-то для подтверждения моих слов, если с тобой что-то случится. Сам же видишь!
– Нет, не буду я нигде знак ставить! – твердо заявил Исайя.
– Сделаешь, как я сказал, слышишь? Не дам я тебе, черномазый, пойти на попятную! – В лунном свете Исайя видел, как Квинт оскалился. – Думаешь, я верю, что ты мне всю правду сказал? Старый Квинт не дурак. Я знаю, что ты убил Роберта Маккембриджа. Женушка моя рассказывала, что ее мужа убил беглый раб. Как думаешь, что будет, если я это открою? Они тебя вздернут, парень, верь слову! Так что давай ставь знак и хватит болтать!
Исайю охватил ужас, превзошедший страх тронуть белого человека. Он протянул огромные руки к щуплой шее Квинта и начал смыкать пальцы. Квинт брыкался и сопротивлялся, но тщетно.
Исайя еще сильнее сжал пальцы, и Квинт внезапно обмяк. Удивленный Исайя немного ослабил хватку. Затем почувствовал, как что-то холодное, как лед, вонзилось ему в живот. Через мгновение холод сменился жаром, и его пронзила боль. Он захрипел и начал оседать на землю.
Падая, Исайя мысленно перенесся в хижину в Северной Каролине, когда от его ножа погиб Роберт Маккембридж. И тут все мысли погасли.
Сайлас Квинт стоял над неподвижным телом раба и ловил ртом воздух. Он вздернул голову и принюхался, как загнанный зверь. Не было слышно ни звука, ни вскрика, и он задышал свободнее. Раб еще не умер, но скоро умрет с распоротым-то животом. Оттуда хлестала кровь, кишки вывалились, как огромные черви.
Первой мыслью Квинта была гордость за себя, что достало мужества это сделать. Он в жизни ни на кого руку не поднял, всегда отступая при малейшей опасности для себя. С Мэри все вышло иначе, это была случайность, к тому же она была женщиной. Но зная, что Леон однажды уже убил, Квинт перед встречей вооружился ножом. Он не то чтобы по-настоящему испугался, раб не осмелился бы напасть на белого. Но все же Квинт пришел подготовленным и теперь поздравлял себя с этой предусмотрительностью.
Затем его мысли переключились на то, чем это обернется для него лично. Опасности быть заподозренным не было. Никто не знал о его встречах с Леоном. Рабы с плантаций всегда дерутся между собой, так что все спишут на другого раба.
Смерть Леона ничего не меняла по отношению к Ханне. Она не знает, кто именно из рабов снабдил Квинта этой информацией, так что тут он по-прежнему был на коне. Бумаги со знаком Леона в случае необходимости могли бы послужить подтверждением его слов, но Квинт был убежден, что ее светлость, миссис Ханна Вернер, была слишком напугана, чтобы требовать еще каких-то доказательств.
Теперь надо поскорее отсюда убираться. Он нагнулся и сухими листьями вытер нож от крови. Потом хотел повернуться в сторону дерева, к которому привязал лошаденку, но замешкался, вспомнив про монеты в кармане у Леона. Их хватит на одну-две бутылки рома…
Нет, лучше не рисковать. Чем дольше он тут задержится, тем больше опасность, что его обнаружат.
Он взгромоздился на конягу и треснул каблуками по ее тощим бокам, пытаясь выжать из нее хоть немного прыти.
Квинт хрипло рассмеялся. Скоро он сможет купить хорошую лошадь, может, даже заведет собственную коляску с рабом на козлах. У ее светлости много рабов, она уж, наверное, уступит одного бедному престарелому отчиму.
По пути к хижинам рабов Ханна еще раз подумала о том, как ей поступить. Она никак не могла войти в дом, где спит множество мужчин и потребовать одного из них для приватного разговора. Она замедлила шаг и, наконец, вовсе остановилась в нерешительности. Поглядела на хижину Генри. Он жил отдельно с женой и тремя детьми. Света у него не было. Может, разбудить его и попросить привести ей Исайю? Но как она может это сделать, не посвятив Генри в свое дело? Он и так уже достаточно озадачен ее отношением к рабу, известному ему под именем Леон.
Ханна вздохнула и повернула обратно к дому. И тут услышала со стороны дороги удаляющийся цокот копыт. Мгновение погадав, кто это может ехать из «Малверна» в этот час, она зашагала по тропинке, ведущей к дороге. Еще немного послушала цокот копыт, но звук этот смолк в ночи, когда она подошла к стоявшей у дороги рощице.
Оттуда раздался какой-то звук. Ханна остановилась и прислушалась. Крадущийся ночной зверь? Звук послышался снова – кто-то стонал.
Она сделала глубокий вдох и пошла на звук, уйдя под ветви деревьев. Промежутки между ветками освещала луна. На секунду Ханна остановилась, но ничего не услышала и двинулась дальше. Затем в круге лунного света увидела что-то лежащее на земле. Похоже на тело.
Ханна рванулась вперед. Это и вправду было тело мужчины! Она опустилась перед ним на одно колено, прежде чем увидела кровь у него на животе и выползшие оттуда кишки. Она вскрикнула. Это был Исайя. Мертвый! Еще минуту назад он наверняка был жив, но теперь жизни в нем не осталось.
Она с трудом поднялась на ноги и кое-как дошла до ближайшего дерева. Живот ее вздулся, и Ханну вырвало. Прошло немало времени, прежде чем она снова смогла ясно мыслить.
Первым порывом было броситься за помощью. Ханна даже сделала пару шагов, но замерла, когда голова прояснилась.
Кто убил Исайю? Она подозревала, что это сделал Сайлас Квинт. Но как ей это доказать? У нее был лишь рассказ Исайи, что он должен встретиться с Квинтом, но теперь Исайя мертв.
И тут четко и ясно в ее памяти всплыли все угрозы, которыми она осыпала Исайю: дважды, из них один раз при свидетелях. В первый раз Ханна впала в истерику и угрожала убить его. Она могла надеяться, что люди с плантации, по крайней мере Бесс и Андре, станут молчать. Но доставивший письмо Майкла незнакомец тоже все слышал и, несомненно, более чем охотно заговорит, если возникнет нужда. А затем, чуть позже выйдя из кабинета, Ханна снова угрожала Исайе, и Генри случайно все услышал. Черт подери! При теперешних обстоятельствах ее легко могут обвинить в убийстве. После событий прошедшего дня Ханна не смогла бы с успехом утверждать, что Исайя хотел ее изнасиловать, а она его за это убила. Будь Ханна на это способна, ее слова никогда бы не подверглись сомнению. Но теперь… теперь еще возникло дело с Сайласом Квинтом…
Несомненно, Квинт сейчас знает все, включая то, что Исайя убил ее отца, и это может послужить доказательством наличия у нее мотива. Если все расскажет Сайлас Квинт…
Теперь этот негодяй будет появляться здесь снова и снова, а у нее не остается иного выхода, как давать ему деньги. Давать и давать, пока он не высосет все. А если Майкл вернется, и Ханна выйдет за него замуж, как она объяснит, куда уходят деньги? Если же она откажет Квинту, тот в конечном итоге дойдет до Майкла и выложит ему все. Вот тогда и наступит конец всему.
Тут Ханна поняла, что надо делать. Возможно, она знала, что это единственное решение уже тогда, когда Квинт ей все выложил. Но она не хотела смотреть правде в глаза и тем более осуществлять задуманное. Ханна давно решила охранять себя всеми средствами. А теперь еще приходится думать о ребенке.
Но теперь она твердо все решила. Ханна вернулась в хозяйский дом, разбудила Бесс, Андре и Дики, которому велела привести Джона.
Через полчаса все собрались в столовой. Ханна попросила Бесс сделать чай с коньяком и натянуто улыбнулась.
– Вам он понадобится.
Ханна дождалась, пока всем подали чай, отхлебнула из своей чашки горячего ароматного чая и сказала:
– С рассветом я навсегда уезжаю из «Малверна».
Андре недоуменно отпрянул.
– Бог мой! Сударыня, что случилось?
– Дорогая, тебе нельзя этого делать, – озабоченно воскликнула Бесс. – В твоем-то положении!
– Я как-нибудь справлюсь, Бесс. А уехать я должна.
Джон сидел с бесстрастным выражением лица и молчал. Дики, еще не до конца проснувшийся, подался вперед, глаза его засверкали.
– Расспрашивать меня бесполезно, – продолжала Ханна. – Причин отъезда я вам не открою, но прошу вас мне поверить… Мне необходимо сейчас же уехать из «Малверна», как бы грустно это ни было. А теперь я хочу знать, кто поедет со мной. Если кто-то не хочет, приказывать не стану и зла держать не буду. Бесс, Дики и ты, Джон. Если вы решите остаться, я обещаю даровать вам свободу.
– А куда же вы направитесь, сударыня моя?
– Пока не знаю, Андре, – без обиняков ответила Ханна. – Поедете со мной?