Андре пожал плечами и развел руками.
– Естественно! Если уж мне приходится обитать в этой жуткой стране, мне неважно, куда ехать. – Он улыбнулся своим мыслям. – Признаться, я привязался к вам, дорогая Ханна. Да, я еду с вами.
– Бесс?
– Дорогуша, дорогая моя, для старухи ты одно расстройство. А я уже старуха. – Бесс тяжело вздохнула и ворчливо продолжила: – Но, конечно же, я поеду с тобой. Кому-то надо за тобой ухаживать в твоем нынешнем положении и принять роды, когда придет срок.
– Спасибо, Бесс. Дики?
– Если хотите, чтобы я с вами поехал, миледи, я поеду.
Хотя Дики и говорил с серьезным видом, Ханна чувствовала, что он рвется в дорогу. Он уже предвкушал новые приключения. Ханна ласково улыбнулась ему, подавив желание взъерошить ему волосы. Он слишком повзрослел для такого проявления любви.
– Джон… – Она смотрела ему прямо в глаза. – Мне не по душе просить тебя, поскольку знаю, что «Малверн» долгие годы был тебе домом. Но я беру экипаж, и ты мне очень нужен.
– Я поеду с вами, миссис Ханна, – ответил он с серьезным видом.
Ханна почувствовала, как спадает напряжение, и на глаза у нее навернулись слезы.
– Спасибо вам всем. Я не заслуживаю… – Она откашлялась. – До рассвета не так много времени. Каждый из вас пусть соберет только самое необходимое. У нас и так много поклажи.
Бесс задержалась, когда все выходили из комнаты. Она подошла к Ханне и негромко сказала:
– Похоже, я знаю, в чем дело. Во всяком случае, часть.
– Может, и так, Бесс. – Ханна сжала ее руку. – Но мне бы этого не хотелось… Сейчас не могу ничего обсуждать! Потом я тебе все расскажу. Обещаю.
Ханна встала и торопливо вышла из столовой. Со свечой в руках она направилась через вестибюль в кабинет.
Там она достала лист бумаги, обмакнула в чернильницу перо и начала писать:
Сэр, вам лучше всего как можно быстрее вернуться в Вирджинию. Сегодня я уезжаю из «Малверна». Надзирать за плантацией продолжит Генри, так что вы знаете, что поместье в надежных руках.
Мне нет нужды излагать вам причины своего отъезда, сэр. По возвращении вы узнаете их достаточно быстро. Я…
Ханна замешкалась, склонившись над письмом. Она плакала, и одна слезинка капнула на бумагу.
Потом она продолжила писать гораздо быстрее:
Я беру с собой лишь небольшую сумму денег и драгоценности, которые мне подарил на свадьбу Малколм. Взятые деньги я считаю – как вы однажды выразились – платой за управление плантацией в ваше отсутствие. Я беру лишь их и еще экипаж. Остальные деньги лежат в железной шкатулке, я их не касалась.
Прощение, о котором вы просите в своем письме… Я прощаю вас, сэр, если вообще есть за что прощать. Я не знаю, куда отправлюсь, и я бы в любом случае вам об этом не сообщила.
Ханна расписалась, запечатала письмо воском, написала на внешней стороне имя и фамилию Майкла, поставив далее «Новый Орлеан».
Потом она встала, смахнула остатки слез и вышла, оставив письмо лежать на столе. Ханна поднялась наверх, чтобы упаковать то немногое из одежды, что поместится в небольшой сундук. Затем переоделась в дорожный костюм. Подошла к окну и выглянула на улицу. На востоке засветилась тонкая полоска зари. Надо спешить, ей хотелось уехать подальше, прежде чем проснутся слуги и приступят к своим обязанностям.
Держа в руках шкатулку с подаренными Малколмом драгоценностями, Ханна спустилась вниз. Там ее уже все ждали.
Джон сказал:
– Миссис Ханна, экипаж готов и ждет, багаж погружен.
– Спасибо, Джон. Там наверху у меня сундук. Пожалуйста, вместе с Андре принесите его сюда. Дики, беги и приведи Генри. Постарайся больше никого не разбудить. Я буду ждать его в кабинете. И скажи, чтобы он поторопился.
В кабинете она открыла лежащую в нижнем ящике стола железную шкатулку и аккуратно отсчитала пятьдесят фунтов, которые положила в шкатулку с драгоценностями. Ханна запирала шкатулку с деньгами, когда вошел встревоженный и ничего не понимающий Генри.
Оставив ящик стола открытым, она встала.
– Генри, я через час уезжаю из «Малверна».
– Но, миссис Ханна, я не понимаю… – начал Генри.
– Ничего не надо понимать, а на объяснения у меня нет времени, – сказала она как можно мягче. – Вот письмо для Майкла Вернера. Поезжай с ним сегодня в Уильямсбург. Получив его, он вернется в «Малверн», я уверена. Тем временем плантация будет находиться в твоих надежных руках. Малколм гордился твоими способностями управлять хозяйством. Он часто мне говорил, что ты один бы справился с делами на плантации. Теперь настало время доказать, что Малколм небезосновательно доверял тебе и гордился тобой. Там, в шкатулке… – Ханна показала на открытый ящик стола. – Деньги на случай, если они тебе понадобятся до возвращения Майкла. И аккредитивы на предъявителя. Что бы ты ни использовал, отчитываться будешь перед Майклом. Вот ключ. Держи его все время при себе.
Ханна вложила ключ ему в ладонь, сомкнула пальцы и сжала их. Потом грустно улыбнулась.
– Дорогой Генри, я знаю, что тебе это трудно понять. Но ко времени возвращения Майкла все станет ясно… если не раньше.
Она ушла, оставив шокированного и ничего не понимающего Генри стоять посреди кабинета. Экипаж уже стоял у двери. Бесс и Дики сидели внутри, Джон устроился на козлах, Андре ждал ее.
– Сударыня моя… – Андре загадочно улыбнулся. – Мы все поверили вам на слово и согласились сопровождать вас в этой внезапной поездке. Но вам нужно сказать нам, куда мы направляемся.
Ханна бросила на него растерянный взгляд.
– Ну, я… Я не подумала…
– Тогда возможно, теперь самое время. Джону нужно знать, в каком направлении ехать.
– Я знаю только одно, что нужно делать. Я где-нибудь найду таверну и куплю ее. – Ханна криво усмехнулась. – Это и еще управление плантацией есть все, чему я сумела научиться. И уверена, что плантация теперь мне не по карману. – Она внимательно посмотрела на Андре: – Андре, какой вы знаете городок, где есть таверны? Что-нибудь подальше от Уильямсбурга.
Андре минуту размышлял, потом пожал плечами.
– Вроде бы Бостон, так я слышал. Бостон, Массачусетс. И естественно, они достаточно далеко.
– Значит, Бостон. – Ханна повернулась к Джону: – Джон, на большой дороге поворачивай на север.
Андре помог ей сесть в экипаж. Джон негромко цокнул языком лошадям, и экипаж тронулся.
Она уезжала из «Малверна» и, по всей видимости, больше никогда его не увидит.
Когда выехали на большую дорогу, Ханна в последний раз оглянулась на поместье. Хозяйский дом был залит мягким утренним светом. Она смотрела, пока он навечно не отпечатался у нее в памяти, усилием воли сдерживая слезы.
Потом решительно повернула голову вперед и больше не оглядывалась.
Сайлас Квинт выждал два дня после убийства раба, после чего снова предпринял вылазку в «Малверн». Выжидая, Квинт осторожничал, но поскольку шума не было, он решил, что находится вне подозрений.
Он по-прежнему ездил на убогой лошади, но остаток выданных ему Ханной двадцати фунтов потратил на новую одежду. Он упорно рассчитывал получить с нее сегодня столько, сколько хватило бы на приличную лошадь.
Квинт смело подъехал прямо к коновязи, спешился и привязал лошадь. Дорогой он заметил, что на плантации как-то непривычно тихо, но не обратил на это особого внимания, занятый мыслями о предстоящей встрече с Ханной.
На мгновение задержавшись у двери, Квинт разглаживал рукава своего нового ярко-красного камзола. На нем были бархатные бриджи, новые белые чулки и башмаки с медными пряжками. Квинт никогда в жизни не тратил так много денег на одежду, и сейчас бы тоже поскупился, разве что сегодня рассчитывал уехать отсюда с доверху набитыми карманами.
Он надеялся, что ее светлость оценит изящный костюм, на который ушли ее денежки. Квинт расправил плечи, нацепил на лицо надменную улыбку и с хозяйским видом постучал в дверь. Он был уверен, что услышал внутри топот ног, но дверь не открылась. Он снова постучал. Опять ответа не последовало. Квинт сначала подумал, не открыть ли дверь и смело войти в дом, но тут может показаться, что он заходит слишком далеко.
Постучал в третий раз. Когда дверь и на этот раз не открылась, он выругался себе под нос и отправился в обход дома. Не успел он дойти до угла здания, как оттуда появился темнокожий и двинулся ему навстречу.
Темнокожий спокойно встретил его взгляд – в его глазах читалась плохо скрытая враждебность.
– Я тут приехал с визитом к Ханне Вернер, – надменно произнес Квинт.
– Хозяйки нет дома. Она уехала.
– Уехала? Куда? В Уильямсбург?
– Уехала далеко и навсегда. А куда, мне не сказала.
Квинт с отвисшей челюстью уставился на темнокожего.
– Уехала навсегда! Я тебе не верю! Ты врешь! Эта сучка сказала тебе, чтобы ты мне врал. Но это у тебя не пройдет, я знаю, что она здесь!
– Миссис Вернер не говорила Генри врать. Она уехала в экипаже перед рассветом два дня назад.
У Квинта голова пошла кругом. Он был так ошарашен, что пришлось прислониться к стене, чтобы не упасть.
– А с чего это я должен на слово верить рабу?
– Я не раб. Я свободный человек. Меня зовут Генри. – Генри гордо приосанился. – Хозяйка оставила меня присматривать за «Малверном», пока не вернется масса Майкл. Теперь иди, Сайлас Квинт. Тебе в «Малверне» не рады.
Генри развернулся, дошел до угла здания и скрылся из виду.
В ярости и отчаянии Сайлас Квинт стал колотить кулаками по стене, пока на них не выступила кровь. Грязно выругавшись, он развернулся и заковылял, как пьяный, к своей лошаденке. Он бы сейчас все отдал за глоток рома, но вот в карманах – ни гроша!
Что ему дальше делать?
Будущее выглядело так прекрасно, а теперь ему так плохо, что хуже некуда. Если эта сучка уехала навсегда, он никогда не получит ему причитающееся!
Квинт залез на лошадь и дал ей идти, как она захочет, не подгоняя. Он ехал, повесив голову и погруженный в невеселые мысли.