–Какой есть.– Джозайя открыл дверцу и щедро вознаградил кучера.– Я живу и работаю на двух верхних этажах, а мой управляющий и его жена обитают на третьем.– Он подал девушке руку, чтобы помочь выйти из кареты.– Прошу вас…
Элинор неохотно покинула убежище.
–Неужели вы живете здесь?
Мистер Хастингс улыбнулся.
–Я только что об этом сказал.– Он взял Элинор под руку и с улыбкой проговорил: – Пусть вас не обманывает непритязательный вид моего жилища. Этот дом видел лучшие дни, но и сейчас очень хорош. Да и с чего мне жить в обычном доме, когда я могу иметь пять этажей одиночества? Гм… почти одиночества. Как я сказал, тут есть еще старый Эскер с женой.
–Дом… очаровательный.– Это было совсем не так, но Элинор не знала, что сказать. Она никогда не слышала, чтобы кто-нибудь жил в таком месте. Девушка покачала головой и пробормотала: – Наверное, все художники предпочитают жить… в уникальных местах.
Джозайя пожал плечами.
–Я у своих собратьев не спрашивал, что они предпочитают.– Он провел Элинор через сломанные ржавые ворота в маленький, вымощенный кирпичом дворик.– Звонок не работает, но у меня мало посетителей. Вам следует знать, что я познакомился с Майклом в Индии и он мне как старший брат или нянька, хотя я никогда бы не сказал это ему напрямую.– Джозайя передернул плечами, словно от неловкости.– Одно из преимуществ изгнания из семьи, мисс Бекетт, заключается в том, что человек может выбрать себе близких по собственному усмотрению.
Элинор со вздохом кивнула. О таком преимуществе она никогда не думала, но сейчас… Ей пришло в голову, что она теперь тоже наслаждается привилегией выбирать себе дорогих людей. Но в лучшем случае эта сладкая награда очень горчила.
–Тогда с нетерпением жду встречи с таким человеком,– пробормотала Элинор.
Джозайя распахнул перед ней массивную входную дверь, и у нее перехватило дыхание. При скромном фасаде дом, казалось, обладал какой-то особой привлекательностью. Мистер Хастингс зажег большую кованую лампу, висевшую на массивной балке в центре холла, и Элинор увидела, что одна стена этого помещения представляла собой ряд распахнутых дверей, впускавших свет и воздух. Затейливая старомодная кладка украшала арочные дверные проемы и свидетельствовала о временах процветания, но потом здание сильно пострадало от пожара. Это был «скелет» фабрики с неисправными машинами по северной стене, и все густо покрывала паутина. Оставалось надеяться, что верхние этажи больше пригодны для жизни.
–Здесь был пожар?
–Да, несколько лет назад. Поэтому покупка оказалась весьма выгодной. А верхние этажи восстановлены и обновлены. Я просто не могу решить, что делать со всем остальным.
–Сейчас многие нуждаются в работе. Если вы можете себе это позволить, вам следует что-нибудь сделать, чтобы помочь людям прокормить свои семьи в наши трудные времена.– Она вытянула руку и коснулась одной из машин.– Ведь нельзя совсем ничего не делать…
Элинор уронила руку, напуганная тягостной тишиной, воцарившейся после ее необдуманного замечания. Не ее дело читать кому-либо нотации о том, что следует или не следует делать, и особенно тому, кто спас ее на краю пропасти.
–Извините, мистер Хастингс. Я сказала не подумав. Это ужасная привычка…
–Вы сказали то, что думали.– Он шагнул к лестнице и подал ей руку.– Вам следует почаще это делать. Но идемте, мисс Бекетт. Позвольте показать вам мою мастерскую наверху. Там мы с вами вместе будем работать.
Подъем по нескольким пролетам лестницы был довольно долгим и утомительным, но мистер Хастингс, к счастью, сделал несколько остановок, чтобы описать особенности архитектуры или указать на вид из окна на каждой из лестничных площадок.
–А это моя студия,– сказал он, распахнув резные створчатые двери.
Элинор вошла – и потеряла дар речи. Студией оказалось огромное помещение под самой крышей, и тут почти ничего не было, за исключением нескольких столов, уставленных свечами, и возвышения, устроенного рядом с чердачными окнами; здесь же стоял и небольшой диванчик, на котором могли поместиться двое. И, как ни странно, этот предмет мебели вовсе не казался неуместным. А красивые чугунные колонны и арочные балки с перекладинами придавали помещению вид готического собора.
И тут вовсе не возникало ощущения пустоты и безжизненности – напротив, Элинор восхитила красота этого полного света и воздуха пространства. А стоявшие у восточной стены картины привлекали внимание неожиданными всплесками цвета. Она пошла посмотреть их, и стук каблуков по деревянному полу эхом отдавался у нее в ушах.
–Работы большей частью давние.– Джозайя, заложив руки за спину, шел следом за ней.– Все это в основном наброски и эксперименты, которые лучше не выставлять напоказ.
Элинор старалась скрыть свое изумление и восхищение этими странными и чудесными произведениями искусства. Тут были пейзажи и натюрморты, совершенно непохожие на те, что ей доводилось видеть. Конечно, она была не очень-то образованна в области изобразительного искусства, но все же не раз задумывалась: какое это, должно быть, чудо – видеть мир глазами художника.
В некоторых работах Джозайи была точность, убеждавшая, что виноград на стеклянной тарелке достаточно спелый, чтобы отщипнуть ягодку и съесть. Другие же работы были совсем иные – казалось, будто цвет и беспорядочные мазки кистью сами передавали все детали ландшафтов. Тут был даже причудливый портрет спящего у двери маленького мальчика, написанный в разных оттенках голубого,– меланхолический танец голубых мазков заставлял тревожиться за этого ребенка. Элинор никогда не могла представить мир исключительно в одном цвете, но вот он, перед ней, и это был удивительный мир, наполненный чувствами и эмоциями.
Она посмотрела на Хастингса и прошептала:
–Я понятия не имела…
–А что вы ожидали увидеть, мисс Бекетт?
–Честно?
Он с улыбкой кивнул:
–Да, я предпочитаю, чтобы вы говорили прямо.
–Я ожидала увидеть изображения женщин. Нагих женщин. По дороге сюда я настраивала себя именно на это. Думала, окажусь там, где трудно будет найти безопасное место для взгляда.
–Понятно.– Он из деликатности старался не рассмеяться, и Элинор это в нем очень нравилось. Хастингс никогда не смотрел на нее с осуждением, и при нем было гораздо легче высказываться напрямую.
Ей было ужасно неловко говорить на скандальные темы, но любопытство взяло верх.
–Я просто обратила внимание, что здесь нет изображений нагих женщин. Ни одного, мистер Хастингс.
–Разве это не к лучшему? Так вас ничто не будет смущать, верно?
Элинор покачала головой:
–Не уверена…
–О чем вы думаете, мисс Бекетт? У вас такой серьезный вид, словно вы завещание составляете.
–Здесь нет изображений женщин. Даже в одеждах…– Элинор повернулась к художнику, проклиная свой румянец. Ответив с такой прямотой, она почувствовала себя сварливой.– Или вы убрали часть картин, чтобы пощадить мою чувствительность?
Он медленно покачал головой:
–Нет. Правда, в моих апартаментах найдется несколько таких работ, но я держу их там не с целью скрыть от кого-либо.
–А почему же?
Хастингс скрестил на груди руки.
–Я давно не изображал женщин. И пока не увидел вас, когда вы выскочили из задней двери магазина, не думал, что буду снова это делать.
–Но почему?
Он медлил с ответом; его взгляд вернулся к стоявшим на полу картинам.
–Извините, но… За последние месяцы я растеряла хорошие манеры.
–Сомневаюсь. Но все-таки прошу: не меняйте своего поведения, общаясь со мной. Ширма хороших манер редко способствует настоящему разговору, мисс Бекетт.
–Вы вежливы, мистер Хастингс, и мне очень нравится беседовать с вами.
Он покачал головой.
–Я далеко не всегда вежлив, но спасибо за комплимент. Вешалка для пальто здесь, если хотите чувствовать себя более свободно. Сейчас повешу… Я знаю, что здесь немного холодно, но рядом с рабочим столом есть жаровня, так что вам будет тепло.
Джозайя помог ей снять пальто, и она сняла шляпку.
–Как именно будет проходить работа? Я буду приходить каждый день или?..
–Я буду присылать за вами карету, когда захочу рисовать. И, естественно, она же доставит вас обратно после окончания сеанса.
–Когда вы хотите начать?
–Сейчас.
–Ох!– Элинор старалась скрыть удивление. Однако… В конце концов, она уже на все согласилась, так что глупо было бы упрямиться.– И как именно вы хотите, чтобы я…
Он улыбнулся.
–Я все устроил здесь, рядом с окнами. Знаю, это немного странно, но я поставил сюда удобный диван и положил несколько подушек. И если вы присядете там на минуту, то я лучше сумею решить, как продолжить.
–Так я должна просто сидеть?!
–Не знаю, разочаровала вас эта просьба или шокировала, мисс Бекетт.
–Нет, но я…– Она старалась дышать ровно, надеясь, что не выглядит перепуганной дурочкой.– Просто я испытала облегчение. Я боялась, что вы попросите меня танцевать.
–Думаю, у меня достаточно художественных задач и без попыток запечатлеть вас в движении. Но танец… Гм…– Он внимательно посмотрел на нее, словно обдумывая эту волнующую новую идею.
–Я не танцую!
–Это было бы очень интересно, но лучше вам просто посидеть, хорошо?– Джозайя изо всех сил изображал разочарование, втайне удивленный своей реакцией на то, что восхитительная мисс Бекетт, возможно, отбросит чопорность и станцует для него одного. Об этом и речи быть не могло, но сама мысль очень ему понравилась.
–Потребуется какое-то время, чтобы найти нужную позу. Но я не хочу, чтобы портрет был обыкновенным, мисс Бекетт. Я буду ждать нужный момент.
–Нужный момент?
–Когда придет вдохновение. Но не беспокойтесь, так обычно и случается.
–Вы говорите слишком уверенно.– Элинор нервно коснулась волос, водворяя на место выбившийся завиток.– А что, если этого не случится?
–Тогда мы будем часами ждать, и я выплачу вам штраф, когда время контракта закончится.
Но Джозайя об этом ничуть не тревожился. Черт, да он уже вдохновился! Хотя… Эта женщина стоит перед ним в своем лучшем платье для визитов, но ясно, что зеленый габардиновый наряд не предмет мечтаний художника, не тот туалет, от которого можно в обморок упасть. Что ж, тогда…