Вид у Доктора, за редким исключением, был всегда один: скучающий, но сейчас он скучал, как-то особенно вызывающе. Так и хотелось спросить: ну что, Онегин? ты зеваешь… — но останавливало опасение, что Доктор, проведя день у книжного развала, ответит сразу всей третьей главой «Онегина». И Фомин, осторожно неся похмельную голову, опустился в кресло с другой стороны журнального стола без цитаты.
— Я так понимаю, ты за мной?..
Не было сил ни бороться с этим, ни принять — апатия и бессилие.
— Ну, — раздумчиво начал Доктор, — два твоих замка в критической зоне, откровенно говоря, если ты сейчас не сдвинешься с места, тебе вообще п…ц!
И Доктор произнес одно из самых красивых и энергичных слов во Вселенной с восхищенно цыкающим окончанием. Чтобы Доктор так выражался…
Фомин вздохнул: ничего не изменилось!.. Тогда он налил полный бокал вина и жадно выпил. Вино неожиданной жаркой волной хлынуло в ничего не подозревающий голодный желудок — такая рань! — а потом со всего желудочно-печеночного размаха ударило ему в голову: накось!.. Голова зашумела как дремучий лес, он даже птиц услыхал, карканье. Несколько секунд он переживал это полуобморочное, но приятное ощущение полуинсульта. Потом стало хорошо и воинственно.
— А теперь Юля и Ирина просят передать для своих мальчиков — Кости и Володи — песню «Танго-кокаин» и желают им все-таки поменять половую ориентацию на них! — вещал ди-джей.
— Слушай, Док, может нам тоже поменять ориентацию? Ну что мы все время убегаем?
— А я и предлагаю, — меланхолично уронил Доктор, — давай догонять.
— Я все-таки не могу понять, откуда он взялся этот дурацкий замок? Из-за него я должен переться черте куда опять!
— Какая разница откуда он взялся! Скорее всего, ты его просто забыл. Главное, что его надо нейтрализовать!
— Найти бы мне эту сволочь, что позволила этой штуке подняться, башку бы снес!.. -
Хищно раздул ноздри Фомин, второй бокал сделал из него свирепого воина.
— Я не верю, чтобы я мог такое забыть. У меня не было экстренных ситуаций!
— Такое может сделать только иерарх. Насчет его башки…
— Ну в глаза ему посмотрю! В глаза-то ему можно посмотреть? Остались глаза-то?
Доктор усмехнулся.
— Можно, остались… они примерно такие же как у меня.
— Да у вас у всех там глаза помороженные. Господи, ну зачем я с вами связался?..
Кратковременный воинственный кураж Фомина сменился отчаянием.
— Перестань! Ты же знаешь, что все происходит так, как должно происходить.
— Конечно! Но вопрос этот мне все равно очень хочется задавать! Время от времени. И никто мне это не запретит! Чтобы вы понимали, какие вы сволочи, вся ваша Ассоциация! Вот скажи мне честно: на фига она нужна, если все равно пойдет в тартарары? Рано или поздно, но пойдет! Как всё! Ведь все равно дальше она не расширится, дно уже давит!.. Это как вдох. А потом последует выдох, и — «бедная тетя, как вы похудели!» Конец будет твоей Ассоциации! Никого не будет, ни Синклита, ни ее самой, ни тебя, кстати, что будет очень справедливо!
— Ну ты даешь! Я тебя предупредил, можно сказать, жизнь спасаю.
— А на фига ты меня предупредил? Предупредил он меня! Теперь я знаю, что сдохну. Скоро сдохну! Вот спасибо! Теперь, вместо того, чтобы жить и наслаждаться оставшееся время, я буду как ненормальный какой-то убиваться, спасая себе жизнь. И самое интересное, неизвестно, спасу ее или нет?
— Ты все? Тебе надо было снова идти в театр, а не в недвижимость!
— Не затыкай мне рот! Я еще не сказал тебе главного, что я никуда не пойду!
— Но ты хоть понимаешь, что ведешь себя, как ребенок? Хуже — как самоубийца.
Но Фомин попивал вино и снова входил в раж.
— А не нравится мне все это, Док! Не нравится! Ты появился, и стали происходить странные вещи: Ирина, братва. У меня до этого все было тихо и мирно!
Доктор будто его не слышал.
— Это тебе так кажется, забыл, что вчера про губернатора рассказывал? И потом дыра может наведываться в твои места, когда тебя там нет. Как ты это проследишь?
— Прослежу!
— У нас мало времени, — напомнил Доктор. — Строго говоря, у тебя нет выбора, так же как и у меня, потому что это может произойти в любой момент.
— Что может произойти, да еще в любой момент?! — закричал Фомин, выходя из себя. — И как это у меня нет выбора?! У меня всегда есть выбор! И я выбрал!.. Идите вы все!..
Он успел опрокинуть в себя бокал вина, пока его голос, исполненный праведного гнева, звенел в квартире. Потом его словно током ударило: дядя Женя! Действительно, кто поручится, что его смерть и вся остальная повальная чума в театре, включая и дурацкий колосник, не из-за него, Фомина? Кто?! Ему стало страшно: ладно, ты сам, но когда погибают из-за тебя!.. В голове зазвенело. И будто в унисон прозвучала вдруг длинная трель звонка в дверь.
Доктор вздохнул:
— Ну вот, пожалуйста!
— Что, пожалуйста?.. Да это может быть кто угодно! — отказывался Фомин играть в такие игры. — Соседи от нашего крика проснулись! Или вообще Ирина (только ее здесь не хватало!) вернулась за своей сумкой. Сколько, кстати, время?.. Ну вот, почти десять!
— Ну, иди, открой! — пожал плечами Доктор.
— Вот только не надо делать из меня неврастеника! — умоляюще поднял руки Фомин, и пошел открывать.
— Кто? — все-таки спросил он, хотя никогда раньше этого не делал.
Убить мало этого Доктора!
— Вы-ваш ны-новый участковый. Зы-знакомлюсь со своим участком. Вы-вот мое удостоверение!
— Эй, Док! — крикнул Фомин в комнату. — Тебе надо фильтры менять!
Но сам-то он знал, почему крикнул — чтобы дать понять гостю, что он не один…
Участковый стоял перед ним, улыбаясь всей своей молодой румяной физиономией.
— Шу-шульженко В-владимир Ильич! — сказал он приветливо заикаясь и показывая удостоверение.
— Мы-можно просто Шуля, — добавил он неожиданно.
И так же неожиданно с нечеловеческой силой схватил Фомина за горло.
— Мы-можно ваши документы? — попросил он при этом застенчиво, как и прежде.
Фомин ударил его в пах, что было сил, и резко присел, выбрасывая вверх руки, чтобы сбить захват. Ему показалось, что он ударил стену, а после попытки присесть в шейных позвонках что-то хрустнуло. Руки участкового медленно, но неуклонно сжимались на горле Фомина, при этом лицо его все так же приветливо улыбалось.
— Я ды-должен познакомиться со всеми квартиросъемщиками, — деловито сообщил он выпученным глазам Фомина.
Глаза же участкового, голубые, как эмаль унитазов в новостройках, светились радостью и энтузиазмом. Еще секунда и он сломал бы Фомину шею, впрочем, тому было уже все равно: он терял сознание и оседал в безжалостных руках приветливого монстра…
Внезапно хватка ослабла, и Фомин очнулся, судорожно хватая ртом воздух. Закашлялся. Первое, что он мог рассмотреть — безголовый участковый. Голова его, в отличие от тела, которое все еще стояло и держалось за шею Фомы, валялась у дверей и приветливо улыбаясь продолжала заикаться:
— Вы-ваше место работы?
— Агентство недвижимости «Кентавр»! — в ярости заорал Фомин, отбрасывая тело «простошули» к дверям, и сразу почувствовал, как заболели ушибленная нога, руки, шея.
— Док, в чем дело?! Что это за кукла?!
— Никогда не открывай двери незнакомым людям, — заметил Доктор, словно это он был участковым.
— Ны-никогда не открывайте дверь нэ-незнакомым, — пробубнила голова ему вслед.
Доктор пнул ее и она, ударившись о дверь, исчезла. Исчезло и тело.
— Что это такое, Док? — Фомин осторожно ощупывал горло и шею. — Я тебя спрашиваю! Ты не обратил внимание: меня чуть не убили! Ты появился и меня начали убивать! Как котенка!
— За нами идут. Надо уходить!
— Кто идет? — возмутился Фомин. — Ассоциация?.. Чтобы оторвать мне голову? Тебе самому не смешно?..
Доктор ничего не успел сказать, потому что в дверь снова позвонили.
— Посмотри в глазок! — шепнул Доктор.
— Кто? — угрюмо спросил Фомин.
— Вы-ваш ны-новый участковый. За-знакомлюсь со своим участком…
Фомин с поднятыми дыбом волосами заглянул в глазок. Участковых было двое. Совершенно одинаковые цветущие рожи и глаза от всех голубых унитазов родины. Оба протянули удостоверения к глазку. Фомин, бледный, как будто увидел летальный исход в двойном экземпляре, повернулся к Доктору.
— Шульженки Владимиры Ильичи, двое! — отрекомендовал он. — Можно просто Шули… Сделай же что-нибудь! — уже закричал он.
— Я говорю, надо уходить!
— Да я не готов! Ты же знаешь, здесь я бессилен! У меня запрет на выход! Ничего не могу, кроме как рожу начистить!.. Оторви им головы!
— Тогда их будет уже четверо. Видишь, они удваиваются! И нам уже будет очень трудно.
— Шу-ульженко Владимир Ильич, — донеслось из-за двери. — Мы-можно просто Шу…
И четыре руки одновременно прорвали входную дверь.
Если бы Доктор рывком не оттащил Фомина от двери, голова его так же бы валялась на полу, как недавно голова псевдоучасткового.
— Все, надо уходить! — сказал Доктор, вытаскивая Фомина из коридора.
Они оказались в комнате, где совсем еще недавно почти мирно беседовали и попивали настоящий бордо. Как давно это было!.. Фомин судорожно крутил головой.
— Как?.. Я не могу! Мне нужно полдня искать точку. Да и выход мне закрыт, ты забыл? А как мы выйдем из квартиры?
— Сколько вопросов! А надо всего лишь сделать переход!
Дверь в коридоре хрястнула, видимо Шули проходили сквозь нее, как сквозь фанеру.
— Нужны же специальные упражнения! Пост!.. И чего я не поставил железные двери?.. Нужна соответствующая обстановка! — лепетал Фомин, бегая в панике по комнате; глаза его не отрывались от дверей, которые должны были вот-вот взорваться руками страшных кукол. — Мы с Сати…
— Узнаю Сати! — усмехнулся Доктор. — Вечно у него фокусы! Только бы голову морочить! — Он вытащил Фомина на середину комнаты. — Ничего не надо: ни точек, ни упражнений. Все это туфта!.. Делай, как я! Ну?.. Давай!..