— Отслаивай!.. Эх, где мои руки!.. Тащи и сразу отслаивай, говорю! Вот так! Вот и ладненько. Сколько поймал?
— Восемь штук, деда!
— Ничего, ничего. Молодец! Пока и этого хватит. Голубые по хорошей цене идут.
— А розовые?
— Розовые — нет! — отрезал дед, и толкнул мальчика в воду.
— Нет, это не Вологда, — вздохнул Фома, и мальчик повис над водой.
Доктор обернулся на Фому, Фома выпучил глаза и зашептал:
— Гадом буду, Док, не хотел!..
Тот укоризненно качнул головой.
— Теперь уж точно придется поговорить.
— А как ты хотел? — возмутился Фома. — Без обеда?..
Он не договорил, потому что дед, несмотря на пенсионный возраст и библейскую скрюченость, бросился к ведру и застыл в выжидательной позе, не зная откуда грозит опасность.
— Не стоит этого делать! — проговорил Доктор, выходя из кустов. — Вы же не хотите остаться здесь навсегда?
— Нет! — сказал дед миролюбиво, и через мгновение в них летела голубая молния.
Доктор поднял руку, голубой круг притормозил, повертелся, шипя как масло на сковороде, а потом со страшной скоростью ринулся обратно. Дед как стоял, так и упал, словно кегля, обвитый голубым кругом.
— Отец, вас же предупреждали! — Доктор присел рядом со стариком, помог ему сесть. — Давайте теперь поговорим.
— Давайте! — охотно сказал тот. — Я просто должен был попробовать, сами понимаете, господа.
— А он фаталист, Док! — удивился и словно обрадовался Фома.
— Как ты, — согласился Доктор.
— А скажи, дедуля, — спросил Фома, осторожно обходя застывшего мальчишку, — что у вас за страна такая, чем живете, пока не умираете? Ведь умираете?.. Вот-вот!.. И кушаете, наверное? Рассказывай, дед, не стесняйся, я очень любопытный до вашей сторонки! Далеко ли город и какие в свете есть чудеса, чтобы поесть?..
Дед испуганно смотрел на Фому, тот развалился с отсутствующим видом на берегу рядом с висящим мальчишкой. Маленького оборванца надо было разблокировать, но Фома не помнил, как это делается. Остановив и зафиксировав мальчика в пространстве совершенно случайно, он стал относиться к себе с уважением и опаской, как к страшному, но неизвестному оружию. Просить же Доктора ему было почему-то неудобно. Подождем, решил он, а то смотри за обоими.
Дед, принимая вальяжность Фомы за враждебность, понял, что дела его плохи и в отчаянии посмотрел на Доктора. Доктор успокаивающе кивнул:
— Расскажите нам, пожалуйста, что это за места, как называются, кто правит, чем живут — в общем, что интересного в ваших краях?
От его слов, а главное от голоса, старик немного обмяк.
— Ничего, — заговорил он скрипучим голосом. — Ничего интересного, кроме несчастий, в наших краях вы, господа хорошие, не найдете. Хоть вдоль, хоть поперек!.. А места наши называются Великия и Малыя, Белыя и Синия Кароссы.
— Да ты терапевт, Доктор! — хмыкнул Фома. — Тебе на Лубянку надо!.. Но мне что-то напоминают эти Великыя и Малыя.
— Все искажения искажают одно — реальность. Этих великих и малых столько!..
— Док, ну что ты меня лечишь? Что я сказок не читал?.. Ладно, давай, старик, рассказывай, где тут у вас в Великыя и Малыя макдональдсы стоят?..
Сначала он слушал, как старик рассказывал про страну, в которой они очутились, про ее королей и доблестных рыцарей, про войны и разбойников, про какие-то монеты и мор с болезнями, все это вперемешку, с пятого на десятое, — потом притомился и через некоторое время задремал под монотонный рассказ. Все происходящее, действительно, стало казаться, если не сном, то какой-то сложной галлюцинацией, вызванной Доктором или им самим под воздействием непонятных пока обстоятельств, и Фома все время ждал, когда же это закончится и его выбросит обратно на Спираль.
— … легендарный король Анабел Объединитель победитель Варлога и ордена Черных Магов завоеватель Гимайи Салатена Иеломойи легендарный король Гаральд Четвертый освободитель от нашествия Лахов поганых желтых и черных защитник народа и великий мученик победивший двенадцать Драконов и погибший от тринадцатого Иезибальд Второй а так же…
Проснулись они с Доктором одновременно от чувства опасности. Юркий старик уже почти освободился от голубого круга, делая отвратительные, волнообразные движения телом. Извивающийся старик привел сонного Фому в чувство, странные движения в глубине лохмотьев вызывали тошноту.
— Старик! — закричал он. — Прекрати сейчас же извиваться!
Доктор без лишних слов нацепил на старика еще один круг.
— Ну, старый хрыч! — удивлялся Фома. — Прямо кот-баюн какой-то!.. Док, оторви ему голову, пожалуйста!
— Не надо! — закричал старик. — Я больше не буду! Я все расскажу!
— Разве вы еще не все рассказали? — удивился Доктор.
— Нет-нет! — Старик испуганно косил глазами на Фому. — Столько еще всего!
Фома расхохотался:
— Как ты проверишь, Док? Ведь ты же спал! Он сейчас начнет свою гибельную колыбельную сначала.
— Не начнет, — сказал Доктор, и выдал отрывок каросской истории наизусть, сохраняя даже дедовскую интонацию.
Старик выпучил на него глаза.
— Ну, Док, мастер, даже спать-то ты по-человечески не умеешь!
— А кто тебе сказал, что я человек? — усмехнулся Доктор.
— Тогда бы и ходил в своей личине, не вводил людей в заблуждение! А то мы с дедом к тебе, как к человеку, а ты… Продолжай, дедуля, — разрешил Фома широким жестом. — Тебя как, кстати, звать-то?
— Мэтр Иелохим, ловец голубых кругов.
— Мэтр, а занимаешься всякой фигней… Док, куда ни придешь с тобой, везде метры, ни одного какого-нибудь завалящего сантиметра колбасы!
— Как ты не устаешь балаболить? Столько уже лишнего наплел!
— Это для тебя лишнее, а для меня способ восприятия мира, поэл? — веско сказал Фом, а и снова повернулся к мэтру. — Давай, старик, как бишь тебя, мэтр Неуловихуй?
— Иелохим! — обиделся мэтр.
— Извини, старик, все равно слышится «лох», — примирительно проговорил Фома. — Ну ладно, рассказывай, метр!
Мэтр Иелохим, получив разрешение, начал говорить. Теперь речь его приобрела былинную простоту и занимательность.
— Когда Анабел Великий объединил все земли, а попросту говоря, согнал всех первых вельмож королевства с их мест и присоединил их земли к своим…
Услышав это, Фома сразу же уснул, в отличие от Доктора, который был теперь внимателен и неусыпен. Фома наелся этих историй в школе и на истфаке. Старая история: сначала он их, потом они его, — и так бесконечно. Он уснул и ему снился птичий рай: гуси, утки, куры — все моложавые, со здоровым румянцем на поджаренных окорочках. Фома их хватал, хватал, хватал!.. Руками, зубами!.. Зубы крошились, а эти холестериновые стервы продолжали показывать чудеса куриного пилотажа…
Проснулся он от дикого голода. Старик все еще рассказывал, теперь уже про нынешнего правителя страны Иезибальда Четвертого, хорошего, в общем, человека, еще не всех погубившего. Именам и названиям Фома уже не удивлялся — сказка, или искажение, как любит говорить Доктор!
— Док! — сказал он решительно. — Я есть хочу, запаса жизни на десять минут! Давай, мэтр по дороге в кабак расскажет все остальное, если тебе так интересно. Потому что мне и так все ясно, мы здесь долго не задержимся, только покушаем и в путь!
Мэтр Иелохим замолчал, выжидающе глядя на Доктора.
— Вся история, дед? — спросил Доктор.
— Про Иезибальда почти вся, — сказал мэтр. — Но вообще еще много чего! — торопливо добавил он, памятуя об угрозе Фомы.
— Фома, слышал? — спросил Доктор.
— Жуткая история. Усыпляет… Дед, ты на ночь сказки никогда не рассказывал?.. Тебе надо вести передачу «Спокойной ночи, страна-ааа!» — рыкнул Фома, и мэтр шарахнулся на бок, словно сбитый городошной битой. — И вся твоя родина будет валяться во снах. А ты круги свои будешь ловить!
Он поднял упавшего старика.
— Пошли, Андерсен, покажешь, где тут у вас обедают…
Спустя некоторое время они бодро шагали по проселочной дороге к ближайшей харчевне, которая оказалась черте где и все лесом. Дорога тихо и полдневно млела, было тихо, если не считать веселого и порой назойливого щебетания птиц, когда появлялось солнце. И когда оно появлялось, мир словно расцветал, поражая красками. Все было настолько красивым, что действительно казалось нереальным
Желтизна и ослепительность солнца, синева неба, зелень деревьев — всего этого было слишком и утомляло глаз. Болела голова. Деревья были огромные, а буреломы, по мере удаления в лес от дороги, поражали своей эпичностью и первозданностью. «Здесь должны быть разбойники, Док! — уверял Фома, разглядывая лесные завалы. — Просто не могут не быть!» И заглядывал под каждую корягу, в поисках. После этого он почти не удивился, когда появились бабочки, размером с тетрадь, множество бабочек, словно кто-то над ними опрокинул школьный ранец.
— Слышь, Док! — спросил он. — А почему мы здесь?
— А что, тебе здесь не нравится?
— Да дело не в том, нравится или не нравится, тут все словно ненастоящее! Сказка какая-то!.. Только не знаю, твоя или моя?
— Твоя, и весьма странная. Ты у нас управляющий полетом, но без сознания.
— Ну, это не фокус! У нас даже страной правят, не приходя в сознание, так что это заложено во мне генетически!.. Но почему именно сюда?
— Значит, здесь нас ждет дыра, я привык доверять твоему бессознательному.
— Как здорово! — обрадовался Фома. — Симпатичная?
— Просто красавица! Она тебя сожрет, если не будешь внимательным.
— Что ты этим хочешь сказать?
— То, что она все ближе и ближе, только и всего, — пожал плечами Доктор. — Собственно говоря, она может появиться в любой момент. Поэтому будь осторожен с этой, как тебе кажется, сказкой, она может оказаться страшной.
— Поня-атно! — легкомысленно протянул Фома.
Сообщение Доктора его не огорчило и настроение, соответствующее сказочному герою, не оставило его. Сказка осталась сказкой, тем более что красоты вокруг вдохновляли на это: герои восторжествуют, а злодеи — нет, они будут примерно наказаны.