— Они дядю приехали посмотреть, — угрюмо буркнул Однуха.
— А чего его смотреть? — всполошилась вдруг тетка. — Сколько уже смотрело, все деньги просадила, как прорва какая-то! Хоть бы толк!
Говоря все это, тетка словно просвечивала Фому с Доктором: кто такие, одеты странно, повадки — тоже, молчат, — и хотя льстиво продолжала называть их высокими и почтенными господами, относилась явно подозрительно. На мэтра она почти не обратила внимания, за его пролетарский вид и шляпу клошара.
— Они без денег, — сказал Однуха.
— Как это без денег? — удивилась тетка, снова наводя свои белесые глазки на приезжих. — Так не бывает!
— Бывает! — нагло уверил ее Фома, не выдержав. — Ну, где ваш больной, показывайте! Доктор уже здесь.
— А? что?.. Да как это?.. — растерянно заметалась хозяйка. — А вот молочко попейте!
Мэтр, до этого сидевший расслабленно и как будто бы опять не в себе, на молоко живо откликнулся и налил себе полную кружку, да еще и хлеба отломил кусман.
— Дамочка! — удивился Фома уже не на шутку. — Вы молочко-то мужу оставьте! А нам дайте взглянуть на больного, случай уж больно интересный!
— А увезли! Ой, увезли родимого! — неожиданно заполошно запричитала тетка.
— Кто?.. Куда?..
Но тетка Однухи будто не слышала никого.
— Свет мой ясный, где ты теперь, увижу ли я тебя?.. — ломала она руки.
— Кто больной, Доктор, я не понимаю?
— Денег предлагали, да я не взяла, грех ведь какой! Ой-ё-ёй!..
Тут она увидела, уплетающего за обе щеки молоко и хлеб, мэтра, и будто невзначай, смахнула все убранство со стола в печь, да так ловко, что у мэтра в руках ничего не осталось, даже крошки. Даже скатерть куда-то делась, как пример большого искусства хозяйствования при незваных гостях и прочих оборванцах.
— Разве можно за больного деньги брать? — продолжала она причитать при этом.
— Верю! Убедительно! — шептал Фома Доктору. — Деньги точно взяла, стерва!.. Только вот что она несет с такой правдой? Никак не пойму!
— То, что нас опередили, — пробормотал Доктор.
— Мадам, кто и куда увез вашего мужа? — обратился он к тетке.
— Увезли!.. Ой, увезли!.. Монахи!.. — заламывала руки хозяйка.
Но на вопрос: куда? — убедительно билась головой обо все предметы, пока Доктор не догадался выложить один золотой.
— Док, ну теперь ты заболел! — сказал Фома.
— Я хочу помочь мальчику! И потом… — Он нагнулся к Фоме. — Я тебе говорю, с этими болезнями не все так просто.
— Тетя Фая! — оскорбился Однуха.
— А откуда я знаю, кто это такие? — неожиданно протрезвела женщина. — И почему это они интересуются твоим дядей? А?. Может, тати какие? И вообще не лезь не в свое дело!
— Но золотой-то меняет дело? — вкрадчиво спросил Фома. — Тать-то давно бы вас задушил, уж поверьте мне! И не только тать!
— Два золотых меняют дело! — отрезала тетя Фая, пропуская последнее замечание мимо ушей.
— Но за два-то я обязательно вернусь, если адресочек неправильный. Я бы вам и гроша ломанного не дал, да Доктор вот немного блаженный, все помочь кому-то хочет.
— Мы люди маленькие, нас обидеть легко! А не хочете, не надо!..
Тетка жизнь понимала туго и чувствовала, что без двух золотых она не останется. Получив их, она словно забыла о своих подозрениях и снова стала радушной хозяйкой.
— Может, меня посмотрите? — предложила она щедро: чего, мол, порожняком-то?..
Нет, шара и халява, это вовсе не национальное явление — социальное, подумал Фома.
Дядя Фэй был увезен монахами Ордена Голубых Кругов в их главный монастырь, где находился дом призрения, как было сказано тетке, для излечения. Монастырь находился далеко, в трех днях пути на восток, на берегу моря. Почему из сотен больных в городе взяли именно Фэя было для всех загадкой. Тем более что он, по словам его жены, последние дни не приходил в сознание и только бредил, пугая заходящих соседей.
— А о чем он бредил? — спросил Доктор.
— Что-то о голубых кругах, — неохотно вспоминала та, — они, мол, во всем виноваты.
— У меня сильное впечатление, что ее муж симулирует болезнь, чтобы сбежать от нее, хоть к пустоглазой, хоть к монахам этим!.. Как думаешь, такое возможно? — спросил Фома, когда они вышли на свежий воздух из спертой атмосферы дома мадам Фаи.
— Нет, таких никакая лихоманка не возьмет! — продолжал бормотать он по дороге. — Такие сами проклятие на всю жизнь. Так что, Однуха, правильно ты дернул от нее. Лучше с мэтром топиться через день, чем эта змея. Мне даже молока не захотелось!
— Да ты когда-нибудь пил его, как попробовал алкоголь? — удивился Доктор.
— Все равно!.. Молоко на ночь — здоровый сон!..
Они отправили Однуху к мэтру, твердо наказав ему больше мальчика не топить и вообще избавляться от этой вредной привычки. Сами же поехали на указанный мэтром ближайший постоялый двор. В наступивших густых сумерках столица уже показалась им не такой большой, но зато удивительно грязной. Только Белый город, так называли здесь резиденцию короля, высился чистым призраком, но от его стен тенями, местами зловещими, расходились, разбегались мелкие слободы, бывшие деревушки, сады и даже рощи.
Постоялые дворы находились за пределами Торгового города, на окраинах, в местах, где проезжие дороги вливались в столицу. Судя по той, по которой двигались они, места эти были не самые лучшие, скорее наоборот, диковатые и лихие. В надвигающейся темноте путники съехали с пригорка в рощу, за которой на следующем подъеме им был обещан приют. Ни домика, между тем, ни огонька на обочине…
— Темное царство какое-то! — бормотал Фома, осматриваясь. — И мы, как два луча света… от скорой помощи…
Доктор сосредоточенно молчал, думая, как обычно, о чем-то своем. О чем интересно думает этот оборотень?
— Док, ну теперь, когда ты всех спас и поставил клизму всему человечеству, может же мы уже заглянем в зону турбулентности?
— А Фэй? Ты же сам обещал мальчишке!
— Доктор, просто поражаюсь вам! Особенно вашему сердцу! Сейчас всех спасем!.. А обо мне ты помнишь? То, что я могу внезапно накрыться крышкой того унитаза вечности, о котором ты как-то говорил в приливе!.. Давай нейтрализуем замок и спокойно займемся Фэем, если уж тебе так не терпится!
— Задачки надо решать в порядке поступления, — сказал Доктор.
— Так моя поступила уже как полгода, если верить тебе!
— Но зачем-то нас выбросило сюда, значит твоя задача связана с задачей здесь каким-то образом.
— Черт возьми, мы опять приходим к этому дикому постулату, что происходит, что должно происходить, да? Все к лучшему в этом лучшем из миров, так? Ну, полечи меня!
— Да, все именно так.
— Ты заставляешь меня нервничать…
Сказав это, Фома неожиданно успокоился.
— Я может сейчас наслаждаюсь последним мгновением перед внезапным отплытием, черт знает куда, черт знает на чем?! А я с тобой бодаюсь по приоритетам, забавно!..
Атака была внезапной. Лишь за мгновение они почувствовали наличие невероятно агрессивной силы, но успели только соскочить с лошадей. Это облегчило их участь, но сильно разнообразило ощущения. Несмотря на то что они лежали, их протащило по земле с силой тягача, потом все-таки приподняло и швырнуло о стоящие у дороги деревья, где они застряли в кустарнике. Все это не заняло и минуты.
Дикий смерч пронес мимо них, в пыли и мусоре, визжащих лошадей и стих так же внезапно, как появился. Потом Фома даже не мог вспомнить последовательности событий, его оглушило ударом о ствол дерева. Едва они выбрались из кустарника, как его и рядом стоящие деревья сожгли молнии. Они с Доктором были на дороге как на ладони, но сразу не могли понять, откуда идет атака. Собственно, определиться не мог Доктор, потому что Фома большую часть времени проводил на четвереньках, переползая от укрытия к укрытию. Если бы они могли перейти на другой уровень реальности, как в схватке с черными рыцарями, противник был бы легко обнаружен, но Фома потерял всякую ориентацию даже на этом пустынном тракте.
В минуты просветления он стоял на четвереньках и спрашивал, что это было или сообщал, что его сейчас вырвет, или действительно «рвал». Доктор только успевал его перекатывать на новые безопасные места, где Фома извергался, создавая шумовую и световую завесу. Ситуация была пиковой: либо Доктор переходит на другой уровень, либо сгорает вместе с Фомой в придорожном кустарнике.
Очередной разрыв, прямо между ними, казалось, решил эту задачу: Фому отбросило на несколько метров и снова ударило о ствол векового дерева. «Ну, все, конец»! — подумал Доктор, подбегая к тому, что валялось на корневищах огромного дерева. Каково же было его удивление, когда он увидел ясные глаза напарника и указующий перст. Обернувшись, Доктор увидел светлячки перемещений на одном из холмов.
— Попался голубчик! — обрадовался он, и шепнул уже Фоме:
— Ты поразительно везучий! Можно раз, можно два, но чтобы постоянно…
После этого он вскочил на ноги, выставил вперед руки и в сторону холма с тихим шипением полетели мерцающие черные шары. Вскоре Фома уже стоял рядом с ним.
— Давай! — крикнул Доктор.
Фома почти не удивился, что у него получается то же самое. В четыре руки они поливали вершину холма молниями и шарами.
— Тактика выжженной земли! — кричал Фома.
В ответ, на них в ширину всей дороги пошел стремительный огненный шквал. Он клубился и завывал, закручиваясь, словно огромные катящиеся горящие бочки.
— Нет, я ошибся, вот тактика выжженной земли!.. И что?
— Меняем уровень! — крикнул Доктор, поскольку рев огня поглощал все звуки. — Постарайся при прохождении огня подойти как можно ближе к холму, он этого не ждет!
Теперь, при смене уровня, огненная лава представлялась медленно плывущим масляным потоком светящейся жидкости, через который надо было пройти, чтобы достичь холма. Фома сбавил скорость, но Доктор подтолкнул: смелее!.. Лавина стремительно приближалась.
— А если мы тут останемся двумя молодыми окороками? — подумал Фома в приближающемся гуле.