— Ну, я действительно ему немножко должен, — осторожно начал он, еще не зная, какую правду скажет, — по-человечески…
— И он поэтому за тобой следил? — не понимала Ирина.
«Вот ведь!» — восхитился Фома.
— Ну, это я так сказал, сгоряча. Нет, конечно! Мы вместе работали в Асс… су-су…
«Черт бы меня побрал с моей правдой!» Фома ослепительно улыбнулся.
— Никогда не мог выговорить это слово нормально, случайное знакомство в одной ассоциации. Он там — как это теперь называется? — народный целитель, о!
— Колдун! — подсказала Ирина, в глазах ее засветился бешеный интерес. — У меня тоже один знакомый есть. Беркут, может слышал? Он известный. Правда странный такой
— Во-во!.. — Фома стал смотреть, что бы ему побыстрее засунуть в рот, но не успел.
— И он тебя лечил?
— Да… и лечит, — согласился Фома.
— И что с тобой? — с неожиданной болью спросила Ирина.
«О, мама моя!..»
— Ну… это очень трудно сказать, — подбирал правду Фома. — Ты, может быть, ну… заметила некоторые странности, — вильнул он хитро.
— В квартире? — сразу догадалась Ирина.
— Да! — с огромным облегчением выдохнул Фома.
Квартира, как он не догадался?!
— Так это он все устроил? — хищно сузила глаза Ирина. — Весь этот полтергейст?
— Да, — сказал Фома, но уже без энтузиазма, и сам задумался: черт возьми!..
— Чтобы выгнать меня оттуда! — уже не спрашивала, а скорее, рассказывала Ирина.
— И меня, — как эхо повторил Фома, все еще в задумчивости.
«Действительно, как все интересно получается, Док!»
— И ты поэтому увел меня оттуда?
— Ну… да!.. — Какой он все-таки хороший парень, подумал Фома с уважением, видя как блеснули глаза Ирины.
— Скажи, — спросил он вдруг, — ты бы смогла выйти из дома без своей сумочки?
— Вынести мусор и погулять собаку, — не задумываясь ответила Ирина и только потом удивленно посмотрела на него. — А почему ты спрашиваешь?
— Так! — улыбнулся Фома, ему вдруг стало хорошо и светло.
«Больше я никуда не пойду! — решил он. — Ах, Доктор! Ах, иллюзионист хренов!..»
— И он тебя мучает! — поставила точку Ирина. — Пользуется этим.
— Да, мучает! И пользуется…
Приняв такое важное решение, Фома снова проголодался. Главное он понял, ничего не говорить самому и может быть удастся поесть.
— Ну, не то чтобы мучает, — уточнил он, блюдя полуправду.
— Но ты от него зависишь!
— Точно! — обрадовался Фома. — Завишу, это точно!
И побыстрее и побольше откусил. Наемся я когда-нибудь этих пирожков в спокойной обстановке?.. Все, теперь наемся, решил он, с Доктором покончено!..
— Сволочь! — поставила диагноз Ирина.
— О-ым-м! — замычал Фома и закивал: такая сволочь!
— Он мне сразу не понравился. Такой обходительный. Как все шантажисты и колдуны эти черные.
Ну, это ты врешь! Он тебе понравился. И именно обходительностью своей змеиной. Он всем нравится. Поначалу. А потом, потом от него уже никуда не деться, так нравится.
— И что он от тебя хочет?.. Квартиру?
Как истинный риэлтор Ирина твердо знала: квартира — причина всех несчастий на Москве, и счастий — тоже. Насмотревшись на махинации с недвижимостью, она перестала уважать несчастных людей и совсем потеряла к ним доверие. Фома с сомнением покачал головой: квартира? — не думаю…
— А что? АУМ Синрике, например!..
Сзади кто-то шумно вошел.
— Документы готовим! Проверочка!
В зале уже было несколько человек, но патруль, конечно, направился прямо к Фоме. «Ну у меня что магнит в заднице, что всякое дерьмо сразу ко мне?» — страдальчески подумал Фома, с тоской прощальной оглядывая заваленный снедью столик.
Но и это было еще не все. Во главе патруля был тот самый сержант, который проверял у них с Доктором документы и которого они потом не очень вежливо уронили на перрон. У сержанта были темные очки и жвачка — Чикаго! «Значит я ему все-таки задел глаз, — с искренним сожалением подумал Фома. — И почему у нас милиционеры больше не ходят с гармошкой и семечками? Почему у нас кругом Чикаго, а не Тамбов?»
Сержант тоже узнал Фому. Да он его и не забывал! Кто мента обидит… ну и т. д…
— О! — сразу напружинился он, и хищная улыбка дернула его усы. — Старый знакомый!
«Да нет, старый дурак!» — не согласился Фома про себя. Ирина непонимающе смотрела то на него, то на сержанта.
— Какими судьбами? — все так же зловеще улыбаясь, протянул сержант. Он внимательно оглядел Ирину и сразу потерял к ней всякий интерес, на ней было написано: ни в чем не замешана, только тронь!..
— Потянуло на места боевой славы?.. Или меня вспомнил, а?.. Где же ты своего дружка-приятеля оставил?
Сержант сделал движение головой и двое патрульных встали у Фомы за спиной. Ирина перестала вообще что-либо понимать. Преступление? Сообщник? — читал Фома в ее круглых глазах. Он дожевал пирожок и умоляюще посмотрел на нее: только ничего не говори!.. Кажется, она поняла.
— Сержант, — сказал Фома тоном «бля буду». — Ты меня с кем-то спутал. Я, например, первый раз тебя вижу. Вот мои документы, дай поесть спокойно.
— Я тебя ни с кем не спутал! Ты мне дуру не гони! На тебе, паря, нападение на патруль! И ты сейчас со мной в отдел пойдешь, родимый, оформляться, вот так-то! И только вякни у меня! — угрожающе закончил сержант.
Он был среднего роста, но очень плотный, просто тугой от стремительной мощи, которая скрывалась в нем до поры до времени в завинченном наподобие пружины виде.
— Никуда я не пойду, — хмыкнул Фома, и потянулся к пирожку. — И ничего у тебя на меня нет, сержант, не надо!
Договорить он не успел, так же как и дотянуться до пирожка. Стоящие сзади молодцы завернули ему руки аж до затылка. Голова у него оказалась под столом, предварительно об него ударившись. Ирина закричала:
— Что вы делаете?! Прекратите!
— Ах, ты так, да, так? Сопротивляться? — надсадно кряхтели патрульные, заводя себя.
— Стой, сука!.. Стой и не дергайся, убью! — шипел один из них Фоме на ухо.
Еще движение и ему вывернули бы обе руки.
— Все, все, все! — закричал Фома. — Стою спокойно! Отпустите! Не пугайте людей!
На них действительно смотрели ото всех столиков со смесью испуга и удовлетворения: вот бандюгана поймали, наконец!.. — но он имел в виду только Ирину.
— Ты меня не учи, кого мне пугать, а кого — нет! — возвысил голос сержант, потом спросил уже более обыденно:
— Сам пойдешь или дотащить?
— Сам.
— И без фокусов!
— Без фокусов, без фокусов, — прокряхтел Фома.
Его отпустили, но предварительно обыскали и вытащили маленькую, которую сержант, осмотрев, засунул себе в карман: вещдок!.. Фома понял, что маленькая бутылочка водки совершает свой обычный круг: мент — торговка — клиент — мент-штрих — благодаря наводке торговки. А он думал, что бабка его не запомнила. Сразу унюхала, как «иностранца» и заложила!.. Он посмотрел на Ирину. Она снова была на грани истерики, во всяком случае, так казалось.
— Я тебя очень прошу, — сказал Фома как можно убедительнее. — Ты только пирожки возьми. Я скоро буду.
Ужас Ирины сменился выражением, с которым смотрят на неизлечимо больных. Этого Фома и добивался, сбить шок.
— Какие пирожки, Андрон? — ахнула Ирина.
— Вот эти, — кивнул Фома.
— Ты хоть понимаешь, что происходит? Тебя забирают!
Ирина от невероятности происходящего даже чуть-чуть успокоилась и задавала вполне логичные вопросы. Вот только ответов на них у Фомы не было. Здесь.
— Дав-вай!.. — Его уже подталкивали к выходу.
— Это недоразумение, — успел еще сказать он, и получил ощутимый удар в бок.
В бочину, как говорил мастер Цю. Это просто счастье, что Ирину не взяли вместе с ним, размышлял он, когда его выводили из бистро, а потом повели к основному зданию Ленинградского вокзала, в отдел. Место какое несчастливое, поражался он. Они пошли через огромный зал, где стоял белый, как смерть, бюст Ленина, а над ним надпись, что перевезли его сюда вместе с остальными членами правительства 11 марта 1918 года.
Голова Фомы лихорадочно работала. В отделе для начала попробуют «поучить» — сержант жаждет мщения. Будет шум, возня; еще наденут наручники. Уйти будет сложнее, а если сделают ласточку, то и вообще невозможно, да и сваливать на глазах у всех это значит, что в следующий раз (вдруг он будет!) сержант просто начнет стрелять на поражение, как только его увидит — обидчивый, самолюбивый… На этом и сыграть…
— Сержант, клянусь, дай в туалет зайти, литр кваса выпил! — взмолился он; они как раз проходили мимо платного туалета в углу зала.
— Успеешь еще и то, и другое!.. — Тон и глаза сержанта обещали многое, все прелести пресс-хаты были Фоме гарантированы.
— Все сделаем! Вместе! — пообещал сержант, словно услышал его мысли.
— Да ладно сержант, что ты не человек? — тянул Фома. — Или боишься, что я вас троих в туалете замочу нечаянно?.. Так я осторожно!
— Да я тебя один урою, чучело, обещаю тебе! А чтоб ты не уссался раньше времени..
Сержант сделал знак, и они повернули к туалету.
Там было тихо и сильно пахло дешевым сладким освежителем, чтобы не пахло остальным. Когда они прошли турникет, сержант предупредил:
— Я тебя умоляю, только без шуток!.. — И глаза его дьявольски весело блеснули.
На самом деле он страстно хотел, чтобы Фома что-нибудь такое выкинул. Тогда сержант размазал бы его по всем стенкам платного туалета: попытка к бегству, а заодно и разминка застоявшемуся, стонущему без адреналина телу. Сержанта аж покачивало от этого желания.
— Вы — с ним! Посмотрите окна! — скомандовал он патрулю. — Хотя… я сам!
— Я на выходе заплачу, — пообещал Фома тетке за окошком. — Не могу, ноги сводит!
Тетка расхохоталась. Несмотря на раннее утро, она была весела, надышавшись бодрящего освежителя, и теперь смотрела на все как озоновая дыра, свежо.
Сержант проверил зал, окна, соседнее рукомойное помещение и кабинки.
— Дав-вай! — махнул он рукой.