— Но вот уж близко. Перед ними уж белокаменной Москвы как жар крестами золотыми горят старинные главы… Как часто в горестной разлуке, в моей блуждающей судьбе, Москва, я думал о тебе! Москва… как много в этом звуке…
— Все! Смотри! — крикнул Доктор, дико оглянувшись на декламацию.
И створки зеркал сомкнулись на них. Фомину показалось, что внутри его разорвалась бомба и его словно потащило со страшной силой в разные стороны.
— Я тебя найду-у-у! — услышал он далекий голос.
Вот, спасибо, не надо, подумал Фомин, и дикая боль пронзила все его существо. Он закричал и почувствовал себя сразу в нескольких местах: руки, ноги, голова… и прочее. Это было бы некстати, пронеслось у него в голове прежде, чем ее распороли зигзаги боли. Раздался еще один взрыв и больше ничего не стало…
«Что-то я должен был вспомнить, кажется…»
Трель звонка вырвала его из обычного утреннего оцепенения.
— Да?
— Ты меня с ума сведешь! — закричала в трубке Ирина. — Ты где? Они требуют выкуп?
— Стоп-стоп-стоп! — опешил Фомин. — Ты о чем? Я дома. Кто требует выкуп? У кого? У тебя требуют выкуп?
— Они запретили тебе говорить, да? Ты не можешь говорить? Они тебя били? — кричала Ирина в трубу телефона так, что у Фомина звенело в голове.
Утро начиналось в очень быстром темпе. Впрочем, не утро, часы показывали три пополудни.
— Постой, постой, я ничего не понимаю! — перебил он ее. — У тебя что-то случилось? Почему меня должны бить? Кто?
— Не надо так со мной, Андрон! Я все понимаю! Ты не можешь говорить! Что они требуют?
«Блин!» Фомин даже огляделся кругом — никого!..
— Да что ты понимаешь?! Кто они?.. Почему я не могу говорить?.. Можешь ты объяснить толком, наконец?! — взорвался он.
Сонной одури как не бывало! Зато запахло сумасшедшим домом.
— Я, кажется, тоже перестаю понимать, — сказала Ирина потерянно. — Ты где, дома?
— А где же еще? Ты же сама звонишь!.. Конечно, дома!
— Я сейчас приеду! В милицию позвонить?
— Зачем?!!
— Поняла! — четко отрапортовала Ирина. — Буду одна!
— Да не…
Но Ирина бросила трубку. Дурдом, подумал он, что с ней стряслось?..
— Там все в крови, тебя нет, разгром, бар пустой! Бармен тоже куда-то исчез! — тараторила Ирина у него на груди, и вдруг заплакала.
Распахнутая настежь входная дверь скрипела от сквозняка.
Ирина вихрем ворвалась в квартиру и повисла на нем, бормоча что-то несусветное. Он не успел ничего сказать, а уже слезы, объятья, крики…
— Ты меня прости-ишь? — тоненько затянула она.
Фомин непонимающе уставился на нее.
— Я тебе не верила!
— Ирина! — встряхнул он ее. — Ты можешь объяснить, наконец, что случилось?
Она достала было платочек, чтобы остановить слезы, но они остановились сами, когда она посмотрела на него.
— Как что? — спросила она, невольно снижая голос, как человек, который старается разобраться, почему его обманывают. — Тебя же похитили!.. Эти, из сна! Где они?
— Кто?! Какой сон?! Что ты несешь, опомнись?!
Настал черед обалдевать уже Фомину.
— Эти… толстяки из космоса, — проговорила Ирина, бледнея и все еще не веря ему.
Взгляд ее в тревоге бегал по его лицу, пытаясь что-то отыскать.
— Ну перестань! — попросила она умоляюще.
— Ну, девочка моя! — только и мог сказать Фомин, и внимательно посмотрел на нее.
— Не смей на меня так смотреть! — закричала вдруг она, и ударила его по груди. — Ты за кого меня принимаешь, а?! Хочешь сказать, что не было этих трех толстых, которые тебе снились?!
У Фомина глаза на лоб полезли…
— И я, как дура, в милиции все объясняла! А ты хочешь сказать, что этого не было? Не было, да? — Она колотила его по груди. — Не было?.. Да у меня свидетели есть! Весь бар! Там все разбито!..
Фомин понял только то, что у нее истерика и абсолютно непонятно из-за чего. Какой-то сложный бред: толстяки из космоса, выкуп, милиция… Еще вчера она совершенно спокойно хотела его оставить и даже сказала, что выходит замуж. Не из-за этого же она так внезапно помешалась! Сон?.. Перепутать сон, причем даже не свой, а чужой, с явью, и от этого впасть в истерику?
Фомин ничего не понимал, а Ирина продолжала горячо нести свой бред. Он едва уложил ее и заставил принять таблетку, которую нашел у нее же в сумочке. Ирина стала потише, видя его искреннее участие, и в то же время испуганнее.
— Зачем ты так со мной? — время от времени бормотала она, всхлипывая.
К счастью на большее сил у нее уже не оставалось. Однако через пятнадцать минут она стремительно встала с дивана.
— Поехали!
— Куда? — удивился он.
— В бар. Ты сам увидишь!
— Поехали, — пожал он плечами, в таких случаях перечить нельзя, да и выпить пора…
Впрочем, Ирина была полна такой решимости, что даже если бы он захотел «поперечить», она бы просто его смела. После всего, что произошло, она смотрела на него с холодным бешенством, как на врага, подозревая обман и негодуя. Его неподдельное участие в ней пятнадцать минут назад было забыто, словно и не было. Он был подлец!
В полном молчании они доехали до места, и Ирина сама решительно распахнула дверь бара и прошла внутрь, не дожидаясь, пока он расплатится за такси. Он поспешно сунул водителю деньги, тот, пользуясь ситуацией, потребовал еще, Фомин сунул еще бумажку и выскочил из машины, серьезно опасаясь, что Ирина и там, в баре, учинит скандал. Так оно и оказалось.
Ирина стояла у стойки бара, напротив бармена, и что-то громко говорила. Леша был в тяжелом положении, весь его десятилетний безупречный опыт «барствования» был ничто перед лицом разъяренной женщины. Ирина уже перешла на ты, и голос ее не предвещал ничего хорошего, поэтому глаза Леши блеснули отчаянной надеждой, когда он увидел Андрона.
— И ты хочешь сказать, — спрашивала Ирина тем временем, — что вот он…
Она, не оборачиваясь, показала за спину большим пальцем на Фомина (совершенно чуждый ей жест!)…
— Он не размахивал здесь вот этой железной вешалкой… — Опять большой палец за спину… — отбиваясь от тех трех типов, да?.. Сегодня днем?! — Наседала она, впившись взглядом в бармена.
У Леши бегали глаза. Откровенно говоря, именно это он и хотел бы сказать, будь между ним и Ириной пуленепробиваемое стекло. Но он уже один раз опрометчиво ответил «нет», второй раз рисковать не хотелось: рукой Ирина нервно и дробно выстукивала по стойке второй пивной кружкой. Осколки первой валялись на полу.
Леша с мольбой посмотрел на подоспевшего Фомина.
— Андре, я ничего не понимаю!
— Ах, ты мерзавец!.. — замахнулась на него кружкой Ирина. — Значит, это не ты милицию вызывал?!
Фомин едва успел перехватить ее руку, иначе бармен, предусмотрительно присевший за стойку, действительно бы пострадал в этот день на две пивные кружки и одну голову, но свою…
— Да вы что? — запричитал он, снова показываясь из-за стойки. — У нас здесь милиции еще ни разу не было, образцовое заведение! Скажи, Андре!..
В этом была особенная гордость, как бара, так и самого Леши. У нас ментов не бывает, если что, подмигивал он Фомину, подбивая на быстрый.
— А кто кричал: алле, Верхний Козловский? — передразнила Ирина, очень похоже изобразив характерное лешино «алле». — Я что ли?!
Она снова поискала глазами кружку, но их уже все предусмотрительно убрали, уважая чувства больных людей.
— Мы с тобой сейчас в милицию пойдем, и ты там скажешь, что ничего не было, когда тебе протокол дадут почитать, скотина такая! — кричала Ирина, уже совершенно потеряв контроль над собой.
Фомин никогда бы не подумал, что она знает такие слова, как милицейский протокол и уж тем более, что может так ругаться. Трудно было даже предположить, что она бывала в милиции, кроме как по поводу паспорта. Вообще, он первый раз видел, чтобы она выходила из себя и скандалила. Ирина всегда была тихой отличницей, а тут — «скотина»!.. Что с ней случилось? Уж больно подробно она бредила и в таких странных деталях. Протокол, сон, толстяки, космос… что с ней могло произойти за эту ночь?..
— Да успокойся ты! — шепнул он ей на ухо. — Видишь, он даже не понимает в чем дело!
— Ничего, в милиции поймет! — пригрозила Ирина, и вдруг подняла на него глаза, полные слез. — Андрон, я ничего не понимаю, — прошептала она. — Сегодня днем на тебя здесь напали. Здесь была кровь, стекло, милиция… не сошла же я с ума?!
— Да нет, конечно, Ириша, это просто недоразумение! — сказал Фомин, хотя твердой уверенности в этом у него не было.
— Может, мы не пойдем в милицию? — спросил он как можно мягче, отводя Ирину в сторону и показывая Леше, чтобы тот записал на него разбитые кружки.
Тот только отмахнулся: на фиг, на фиг! — и облегченно перекрестился.
— Но ведь все совпало! Даже то, что толстые! — удивлялась Ирина, словно про себя. — Ты что думаешь, это просто так?
— Что совпало, Ириша? С чем?
— Это с твоим сном!
— Не было у меня таких снов, — тихо сказал Фомин. — Ты свой сон принимаешь за мой.
— Да я не спала с того момента, что мы здесь были!
— Когда?!
— Сегодня!
— Я не был здесь сегодня!
Ирина заплакала:
— Ты мне что не веришь?
Снова здорово!..
— Верю, конечно, только тебе надо поспать, хорошо?..
Он вывел ее из бара, посадил в оказавшуюся, очень кстати, машину и сам сел рядом.
— Поехали! — сказал он водителю, и назвал адрес.
— Поехали! — захохотал вдруг водитель совершенно безобразным голосом, и в машину стали залезать какие-то отвратительные типы в серых пальто.
— Это они, Андрон! — закричала Ирина, в ужасе хватаясь за него. — Снова!..
Но уже в следующее мгновение, вырванная нечеловеческой силой из машины, она оказалась на тротуаре, а Фомин прижат и обездвижен на заднем сидении. Руки и ноги его оказались словно в железных тисках — в руках и ногах двух необыкновенно толстых и молчаливых мужчин. Сила их была невероятной. Даже дышать было трудно в этих объятиях.