«Хру-упп!!! — возопил он мысленно. — Хру-ууупп! Отзовись! Что мне с ним делать?! Я хочу убить его, я хочу видеть его смерть!»
«Убей!» — услышал он вдруг очень далеко, но явственно, как легкое прикосновение этих тварей женщин. Они постоянно чего-то хотят от него. Это неприятное ощущение, будто тело плывет и стонет и выходит из-под контроля. Он спрашивал, но хозяин только смеялся и приказывал всегда держать вокруг себя женщин. «Постонет и перестанет!» — говорил он.
Закружилась голова. Скарту показалось, что Хрупп сказал еще что-то, но в голове была каша, какой-то шум. Что-то вроде: убей немедленно, мой мальчик… Ему почудилось, что хозяину тяжело и он хрипит, словно толкает что-то из последних сил. Хозяин кого-то преследует? Поэтому не может прийти к нему? Или?.. Нет, хозяин всемогущ, никто не может его преследовать! А я — с ним, я — его!..
Скарт снова замер и хищно вздохнул. Шум в голове прошел. Словно дождь кончился, подумал он вдруг и хмыкнул. Я убью его, хозяин! Он мне мешает! Он ниоткуда. Он никто. Он — враг!.. Я убью его прямо в постели как женщину или ребенка и посмотрю, как он будет пачкать простыни в агонии. Он труп, хозяин! Он сам лезет на рожон! Никого постороннего здесь не будет, пока я — Скарт!..
Кто-то кашлянул за занавеской…
— Только не давайте мне ваш кофе, ваше превосходительство, я от него становлюсь несколько не в себе!.. — Фома отчаянно зевал, снова сидя в кабинете государственного советника, куда его скрытно провел Танер, вытащив буквально из постели.
— Лучше дайте холодного вина, иначе меня опять куда-нибудь потянет! Хорошо, если это будет дама, а если — его величество?
Советнику, которого выматывала манера выражения мысли Фомой, пришлось в который раз сделать вид, что он не услышал сказанного. В отличие от предыдущей встречи он был настроен решительно.
— Собственно, о ваших полетах, — сказал он. — Вы кто, маги?
— Да ну что вы!.. — отмахнулся Фома: мол, ерунда всякая!
— Понятно… — Советнику не стало понятнее, но Фома так легкомысленно отмахнулся от этого высокого здесь, в Кароссе, звания, что Меркин сообразил: «Еще какой!..»
— Зачем вам мастер Фэй? — спросил он.
— Советник! — сказал Фома совсем по-простому, по-домашнему, глаза закрывались и сил на расшаркивание не осталось. — Долго объяснять. Доктор, то есть сэр Джулиус…
— Я понял.
— … подозревает, что Фэй из-за болезни стал медиумом.
— И что?
— Как что? — удивился Фома, уставившись на советника. — А-а! — вспомнил он, что перед ним обычный человек искажения.
— Ну, понимаете, советник, — стал объяснять он. — Вдруг заболели люди: у одного — одно, у другого — другое, у третьего — еще что-нибудь, а в общем, не поймешь, что происходит. И вот находится один, и у него ярко выраженные симптомы этого заболевания, которое теперь можно классифицировать и поэтому лечить всех остальных, поскольку это болезнь всей страны. Правильно лечить — не от поноса, а от запора!
— Болезнь всей страны? — пробормотал тайный советник, уже не обижаясь на фамильярность этого рыжего типа. — Вы что диагностируете страны?
— Ну зачем же? Я, например, спасаю свою задницу. А если при этом нечаянно диагностирую еще чью-то, то извините, так вышло! — Фома снова отчаянно зевнул. — Постоянно занимается диагнозом Док… сэр Джулиус. Он вам и расскажет в подробностях и про вас, и про страну вашу веселую, и про Хруппа, кстати. Так что спрашивайте у него, а мне надо поспать, извините, господин советник. Где он, кстати?
— Но он тоже исчез!
— Да? — удивился Фома и чертыхнулся про себя. — Ах, вот оно что! Сбежал, подлец! А куда, что сказал?
— «Как только я ему понадоблюсь, я буду»
— Узнаю Доктора! Значит, диагностировать вашу задницу придется мне, — разочарованно протянул Фома.
Лицо государственного советника вытянулось.
— О, простите, советник, не вашу, конечно. Образно! Но давайте, не сейчас, ваше превосходительство, утром — я умру, если не посплю немедленно! Я уже сплю!
— Поверьте, господин рыцарь, дело не терпит отлагательства! Днем мы вряд ли сможем встречаться, это опасно. Завтра за вами уже будут следить люди Скарта.
— Торти, я жду, жду, а тебя все нет и нет, шалунишка!..
Потайная дверь кабинета Меркина отворилась и в полумрак помещения вошла женщина. Увидев Фому на советниковском диване, она растерянно остановилась.
— Торти? — вырвалось у нее, впрочем, она быстро справилась с удивлением. — Простите, господин советник, не ожидала у вас кого-либо увидать в это время, поэтому не постучалась! Э… Танер просил передать, что… что всё готово!
— Благодарю вас, мадам…
Советник что-то шепнул ей и она ускользнула оставив шлейф пряных духов. Это происшествие несколько взбодрило Фому.
— Советник, посмотрите, скольких людей вы заставляете ждать!..
Меркин неожиданно покраснел. Фоме даже стало неловко.
— Ну что там у вас, рассказывайте, — смягчился он.
— В общих чертах вы представляете, — начал советник, и в течение получаса рассказывал Фоме о том бедственном положении, в котором оказалось королевство. В общем-то, Фома не понимал, от чего советник вошел в такой раж именно сейчас, далеко за полночь, вернее, под утро, рассказывая о метаморфозах произошедших с его королем, все это он уже слышал в той или иной форме. И он, чтобы не обижать Меркина, стал спать с открытыми глазами.
— Я даю вам, советник, пятнадцать минут, — твердо сказал он.
За эти пятнадцать, а может и более, минут, ему было сообщено, что…
… король при этом стал как-то неприлично здоров, что ли, если можно так сказать, на всякие такие дела — казни и девок! И это старик!.. Говорит о своем бессмертии и вдруг впадает в такую меланхолию, такую депрессию… … вдруг совершенно другой человек! Выкидывает фортеля уже другого свойства. Посудите сами…
Тайный советник зашуршал бумагой, которую достал из своего стола.
— Это копия его неоконченного завещания. Вы только послушайте, что пишет этот человек! И это в духовной!..
Советник начал читать:
— «Время пришло отроки и чада мои…» — ну, это ладно… вот: «тело изнемогло, болезнует дух, раны душевные и телесные умножились, и нет врача, который бы исцелил меня, ждал я, кто бы поскорбел со мной, и не явилось никого, утешающих я не нашел, заплатили мне злом за добро, ненавистью за любовь…»
Меркин перевел дух. Фома словно провалился куда-то и перестал слышать.
— А посему тайные язвы сделаю явными и камня на камне не оставлю в государстве моем, — услышал он, спустя какое-то время.
— Ну и дальше в том же духе! — тайный советник убрал бумагу. — И это написано в бане, в разгар вакханалии! Государственный документ! И не поймешь, что он тут: жалуется или издевается?
— Он жалуется, — пробормотал Фома, не задумываясь.
— Я бы этого очень хотел, — сказал тайный советник. — Но почему в бане?
— Ну, может, перегрелся? В бане такое бывает, — голосом сомнамбулы предположил Фома. — А вообще, судя по вашему рассказу, ему требуется срочное лечение головы. Все мы немножко бессмертны, но не до такой же степени!
— … женится, разводится, старшего сына прогнал с глаз долой, младшего на войну отправил, тот погиб. Траур закатил, который вылился в такую омерзительную оргию… Никого не слышит и не видит. До такого самодурства доходит!.. играет в шахматы на жизнь… набеги на земли своих вассалов, города которых безжалостно разорял до тла…
— … заставил всех жителей непокорного городка на севере страны, включая женщин и детей, выставить свои зады в окна и так приветствовать его, когда он проезжал с парадом по улицам. Свиту же заставлял угадывать, кто в окне: мужеский пол, али женский…
Фома словно видел сон про фантастическую жизнь Иезибальда, в которой все происходило по фантастическим же законам.
— … тогда привели слона. Иезибальд был сначала страшно напуган, даже плакал в паланкине, а потом велел изрубить слона в куски только потому, что тот не встал перед ним на колени…
И т. д. и т. п… К Фоме снова пробился сухой монотонный голос Меркина:
— Я не знаю, можно ли говорить о его нормальности, в обычном понимании, но то, что он потерял контроль над собой и идет на поводу своих самых низменных инстинктов это совершенно точно. Дошло до того, что никто из его подданных не знает, ложась спать, будет ли он жив поутру. Но я уже говорил, что при дворе появились новые люди, которые с удовольствием выполняют все его прихоти: разумные или безумные. Главный среди них Хрупп, который, безусловно провоцирует и поощряет новые выходки короля. Хрупп очень сильно влияет на его настроение. Вот и сейчас! Король страшно обрадовался, когда узнал о смерти Джофраила, требовал вас найти, чтобы наградить по-королевски А теперь словно недоволен этим. Так ждал вас, а теперь медлит, ушел с бала…
Меркин замолчал, потому что принесли какой-то горячий отвар для Фомы. Пока человек во всем красном расставлял приборы, Фома проснулся от необычного аромата. В красном человеке он узнал Танера. Похоже, Меркин никого не допускал в свой кабинет, кроме дам…
— Ну, насколько я вас понял, господин советник, — вздохнул Фома, — у нас одна проблема — Хрупп. Только почему вы нам не сказали, что за помощью монахов Ордена Голубых Кругов тоже стоит Хрупп?
Советник растерянно посмотрел на Фому.
— С чего вы взяли? — пролепетал он. — Я об этом ничего не знаю!
Фоме и самому это только сейчас пришло в голову, а зачем иначе Фэй монахам, как не для того, чтобы помочь Хруппу тоже диагностировать ситуацию или что-то в этом роде? Правда, при условии, что Хрупп тот, за кого они его принимают. Лечить монахи могли и в ближнем монастыре, а они потащили Фэя через всю страну в тот, где обретается их магистр.
— Фэй, возможно, стал медиумом. С ваших же слов, Хрупп — маг высочайшего класса. Если он таков, каким вы его мне описали, то он, ведя двойную игру, испытывает насущнейшую необходимость в такой помощи. Это колоссальная экономия энергии, советник!.. Скажите, раньше когда-нибудь забирали больных в главный Орден?