Пора было действовать, тем более, что вино ударило Фоме в голову, словно гейзер горячего шампанского, вымывая последний здравый смысл. Казалось, еще чуть-чуть и Фома отделится, как воздушный шарик, от стула, на котором сидит, и полетит.
— Ваше величество, не велите казнить, велите слово вымолвить! — сказал Фома, вспоминая обо всех Иванах — дураках и царевичах, что создавали сказку его детства.
Король кивнул разрешающе.
— Коль скоро отправляюсь я не на прогулку, ваше величество! — начал Фома велеречиво. — То должен серьезно позаботиться о том, чтобы мои земли, титул и деньги не пропали бесследно для моего рода!
— Что ты там мелешь? — грозно веселился король.
— Что он мелет? — обратился он к своим соседям, Меркину и Скарту; Меркин вынужденно усмехнулся и пожал плечами, а Скарт только молча посмотрел на короля.
— У тебя есть наследник?.. — Иезибальд прихлопнул в ладони. — У странствующего рыцаря наследник?.. Что ваши дети наследуют, господин бывший странствующий рыцарь — ветер в башке или дыру в заднице?
Зал буквально взорвался хохотом, отплатив Фоме за тот испуг, который испытал перед головой Джофраила.
— Нет, ваше величество! — ответил Фома, когда стало тише. — У меня нет наследника. Но это-то и печально, теперь я уже не странствующий рыцарь. Я, вашей милостью, граф. И поэтому мне вполне уместно обеспокоиться судьбой моих земель и титула, я уже не бродяга!
— Чего же ты хочешь? Говори, мы внимательно слушаем! Хочешь назначить наследника? Это будет ново! — снова захохотал Иезибальд, за ним, естественно, остальные.
— Нет, ваше величество, наследие это дело крови. Я же прошу у вас еще одной милости, позволить мне выбрать жену!
Казалось, даже голова Джофраила прикусила свой длинный язык, услышав эту новость. Придворные с интересом повернули головы к Иезибальду. Что еще будет?
Король довольно хохотнул.
— Ты меня уморишь, Томас! — махнул он рукой, и сыто рыгнул.
— Он еще и женится! — сообщил он всем присутствующим, и неожиданно лицо его, жестокое и плотоядное, приняло плутоватое выражение.
Вероятно, такое же выражение лица было у мальчика Изи в раннем детстве, когда он тайком отколупывал от трона отца самоцветы.
— Наш странствующий рыцарь женится!!
Шутка становилась хитом, поднялся невообразимый рев. К Фоме снова тянулись чокнуться, порой с кусками мяса в руках. Он отбивался огромным хрустальным бокалом, немного даже растерявшись. Опять кричали «виват» его величеству.
Фома заметил, что только Мэя не принимала участия в общем веселье и смотрела на Фому во все глаза, совсем уже не девочка, какой казалась ему ночью, застывшее бледное лицо, напряженная поза. Король успокаивающе хлопнул в ладони. Ему подали салфетку. В отличие от Фомы он успел поесть и теперь обстоятельно вытирал салфеткой руки, потом рот, потом снова руки.
— Ты действительно хочешь покончить со своим рыцарством? — спросил он уже почти серьезно и неожиданно пронзительно посмотрел на Фому.
«Он серьезно болен, — пронеслось у Фомы в голове. — И опасен!.. Он сам не знает, что выкинет в следующую минуту».
— Ну что ж, выбирай! — сказал Иезибальд. — Только сначала выпьем, чего на трезвую голову решать такое важное дело!.. Налить графу королевского вина!
Снова окружающие и не только, полезли на Фому с бокалами. Заиграла музыка, всем было необыкновенно весело, за исключением, может быть, только Скарта и Меркина, которые сидели с каменными лицами по обе стороны короля, словно Сфинксы. Бокалы перед ними были почти полны и они, насколько Фома мог заметить, к ним не прикасались.
— Так! — зарычал Иезибальд, перекрывая музыку. — Смотрины!.. Замужним и чахоточным дамам закрыть глаза и опустить голову!.. Музыку!.. Давай, Томас, выбирай!
В арке зала появился оркестр и толстый тенор запел что-то о любви, необыкновенно проникновенно и трогательно. Дурдом, подумал Фома пьяно. Голова его и так шумела от второго бокала королевского вина, а под такую песню он мог выбрать вообще кого угодно. Он помедлил, соображая, как ему поступить, но Иезибальд Справедливый, не выдержав, выскочил из-за стола.
— Давненько я так не веселился! — прогремел он, и схватив Фому за руку, сам повел его вдоль стола. — Надо почаще вас замуж выдавать! — пригрозил он сидящим.
— Улыбки исчезли на лицах… это дорога в ад! — сладко надрывался тенор.
Он выбрал более чем странное музыкальное сопровождение для смотрин Фомы. Улыбки на лицах дам действительно пропали, они никак не могли понять, выгодная партия Фома или нет: то он герой, то над ним смеются!.. Фома тоже этого не знал, поэтому ничем не мог им помочь, только ухмылялся, добавляя смятения.
— Э! Э!.. А ты почему голову опустила, милочка? — возмутился вдруг король. — Ты же не замужем, насколько я помню!
Виновница подняла глаза и дерзко посмотрела на Фому.
— Я понимаю, граф, может и не самая завидная партия для княжны, да и замашки у него рыцарские, но веселье есть веселье и портить я его никому не позволю! Тем более, граф такой герой сегодня!
Король снова и неожиданно завелся.
— Если кого замечу в подобном!.. — Грозно обернулся он ко всем.
Он не договорил, но красноречиво потряс смертоносным посохом. Может, он и дам бил им, как куропаток? Во всяком случае, угроза возымела действие, обойдя столы вместе с Фомой, Иезибальд не нашел больше притворщиц.
Зато Фома обнаружил своего утреннего противника, вернее, наткнулся на его полный ненависти взгляд. Незнакомец был в том же темно-красном камзоле и сидел подле княжны Малокаросской, той, что опустила голову. А, вот в чем дело, догадался Фома, и приветливо помахал своему «покушанту» рукой: как бубенчики?..
Княжна удивленно перевела взгляд с Фомы на своего соседа. Тот пожал плечами и презрительная улыбка тронула его губы. Но по взгляду, которым он полоснул Фому, было видно, что он не оставил своего намерения.
— Ну?! — грозно поинтересовался король. — Что же ты? Или наши дамы тебе не нравятся?.. Ха, других нет!
Фома только развел руками — такой выбор! Король довольно хохотнул.
— Давай, давай! — поторопил он все-таки. — Жрать уже снова хочется! Посмотри, какие у них у всех глаза голодные!
— Ваше величество! — сказал Фома. — Но я должен быть уверен, что мой выбор не будет отвергнут!
— Никто не сможет тебе отказать, Томас! Даю тебе слово!..
Король ударил посохом, и все кругом задрожало. «Изверг!» — подумал Фома весело.
— Кого выберешь, та и будет твоей женой, если она, конечно, не замужем! — хохотал король. — Хотя!.. — вдруг возвысил он голос, и все поняли, что для него и это не является препятствием.
Чудесные плоды дремучего абсолютизма. Когда царь — и бог!
30. Вызов
Фома в раздумье стоял напротив княжны и незнакомца, которые в бешенстве раздували ноздри. Оба. В унисон это смотрелось забавно.
— Княжна Малокаросская! — шутовски ахнул Иезибальд, видно было, что ему все это нравится.
— Вот это да! Какая утонченная месть?! А, маркиз? — спросил он у соседа княжны. — Не ожидал, не ожидал!.. Ну что ж!..
Он уже готов был ударить посохом об пол, заключая сделку.
— Постойте, ваше величество! — сказал Фома. — Мне нужна мать, а не тигрица. Я не хочу быть зарезанным в первую ночь!..
Он подмигнул маркизу.
— Испугался! Бывший странствующий рыцарь испугался нашей княжны! — захохотал король под общий хор.
— Ну, тогда выбирай поскорее, пока я не передумал! — предупредил он.
Лицо его поразительно быстро меняло выражения, это был либо великий актер, либо абсолютно не владеющий своими эмоциями параноик.
— Мне уже начинает это надоедать, Томас!
— Ваше величество!.. — Фома остановился напротив Мэи. — Позвольте мне назвать женой эту даму!
Король был явно разочарован.
— Эту? — протянул он.
— Да, — невинно подтвердил Фома. — Уверен, она составит счастье моей жизни и подарит достойных подданных вашему величеству.
В зале снова стало тихо. Тенор скомкал конец песни, дал петуха и пристыжено замолк, покашливая в оправдание и трогая озабоченно горло. Похоже, все знали монашку и ее историю и недоумевали над выбором Фомы — совсем девчонка, ни кола, ни двора, ни имения, так еще и из запрещенного ордена!..
Раздался резкий звук отодвигаемого стула. Скарт… Мощная грудь его вздымалась.
— Ваше величество! — рыкнул он. — Я протестую!
— Почему? — спросил король, хотя явно знал, почему протестует Скарт, просто выигрывал время для каких-то своих подсчетов.
— Потому что по законам своего ордена она не имеет права выходить замуж! — сказал Скарт.
Король посмотрел на Фому. Что скажешь, говорил весь его вид. Фома лихорадочно соображал.
— Какого ордена? — спросил он.
— Ты знаешь, — нехотя проговорил Скарт.
— Разгромленный орден, враг короны?..
Фома посмотрел на короля. Тот пока не собирался говорить своего последнего слова и с любопытством внимал словесной перепалке двух «звезд», которых ему напророчил Фарон.
— Разве могут законы разгромленного ордена быть указкой для короля? — спросил Фома у Скарта, но обращаясь к королю.
В зале раздались одобрительные возгласы, похоже, Скарт не пользовался здесь большой популярностью. Он бешено блеснул глазами.
— Она находится под дознанием! — почти выкрикнул он.
Сразу несколько человек встали из-за стола. Среди них были Блейк со своими сотрапезниками, вероятно, офицерами, княжна и ее маркиз, но тот — больше глядя на нее, и еще кто-то, кого Фома вообще не знал, но был искренне благодарен. Люди рисковали…
— Скарт, вы хорошо подумали о том, что вы нам сказали? — тихим голосом в полной тишине спросил Меркин.
Внешне он был абсолютно спокоен, но рука, мнущая салфетку, говорила, чего это ему стоило. «Браво, советник!» — мысленно аплодировал ему Фома. А тот продолжал:
— С нами за столом сидит человек под дознанием! И вы допускаете, Скарт, что все мы и его величество прежде всего, сидим за одним столом с потенциальным преступником?