— Но ни те, ни другие во власть не лезли.
— Но сейчас-то Хрупп лезет! А он, насколько я понял, магистр-настоятель ордена Голубых. Черте что у вас творится!..
Фома раздраженно обошел колонну еще раз, словно танцуя с ней.
— А могло быть наоборот?
— Ну, в общем… — Меркин пожал плечами. — Хрупп такой человек, что… наверное, могло. Хотя, нет! Магистр Ордена Розовых Кругов этого бы не позволил. О нем ходили легенды. Это был высочайший маг и победить его в открытом честном поединке, а тем более сместить с поста главы ордена, было невероятно трудно, я бы сказал невозможно.
— Может быть он затевал нечто подобное, а Хрупп его просто опередил?
— Нет, это исключено. Более того, в последнее время он склонялся больше к сотрудничеству, нежели к соперничеству между орденами, говорил чуть ли не об объединении, во всяком случае о союзе. Это был большой человек! Говорят, он даже готовил какой-то особый проект его величеству по коренному переустройству и, тем самым, укреплению его государства. Но тут как раз и появился неизвестно откуда Хрупп и разгромил Орден Розовых Кругов, а самого магистра убил.
— Значит, вопрос не в кругах? Или, во всяком случае, не в их цвете?
— Если мы говорим о Хруппе, то вопрос все равно о власти!
— Но зачем ему понадобилось уничтожать один из орденов? Что первично: его появление при дворе или разгром ордена?
— Он появился неожиданно, задурил всем голову, в том числе и его величеству, фокусами и убедил, что корень всех его бед розовые круги и их магистр. Без короля он бы этого сделать не смог.
— Значит, он имел уже влияние на короля?
— Да.
— Зачем же он тогда делает бесполезную работу?
— После этого власть его увеличилась, так что работу нельзя назвать бесполезной, осталась одна религия, и отлавливались только одни голубые круги.
— Но теперь, когда орден не существует, почему он ищет розовые круги?
— Он говорит, что пока розовые круги существуют, существует опасность…
— Но это же ерунда, советник, какая опасность?! — перебил Фома. — Мы же с вами понимаем, что это невозможно!.. Не может один орден, тем более разгромленный, бороться с целым государством! Или я ошибаюсь?
— Ну, это сейчас, а раньше у них была целая армия мстителей, да и сейчас, после разгрома, осталось немало, — сказал Меркин. — Впрочем, возможно, вы и правы, сегодня орден не представляет собой какой-либо угрозы.
— Тогда зачем он хочет их уничтожить?
Меркин беспокойно посмотрел на него.
— К чему вы клоните?.. Вам что-то известно?
Фома покачал головой.
— Мне известно меньше, чем вам. Тут, наверное, главное правильно расставить факты. При определенной расстановке они сами дадут ответ.
Протрубили фанфары. Музыка перестала играть, танцующие разбрелись по залу в поисках места, некоторые остались посреди зала слушать указ о поединке. Фома видел Мэю, стоящую в окружении офицеров Блейка, княжну с маркизом, Скарта, угрюмо восседавшего на прежнем месте, оркестр…
Если не считать инцидента с Мартинами, все было чинно и благородно, но вместе с тем чувствовалась, некоторая напряженность во всем: вот-вот что-то случится. Словно мыльный шарик, чем больше, тем красивее и тем ближе к своему печальному концу.
— Мне надо идти, — сказал Меркин. — Что вы задумали?
— Свернуть голову Хруппу!
— Неплохо сказано, молодой человек!
— Граф, господин советник, граф!..
31. Регламент
Перед читкой условий произошло событие, которое заставило присутствующих содрогнуться еще раз за этот день. Освобождая место для переносного трона короля и своеобразного помоста для оглашения указа, служители были вынуждены убрать голову Джофраила, до сих пор торчавшую на колу под портретом его величества. Лишь только они взялись за нее вдвоем, так как никто из них не решался подойти к ней в одиночку, как голова снова открыла свои страшные глаза и пасть и прохрипела жутким потусторонним голосом:
— Тебе конец, чужестранец! Бойся пущенной стрелы!..
Огромный черный язык ее при этом продолжал болтаться ниже подбородка и мерзко извиваться. Служки немедленно упали в обморок, кол на них, голова покатилась по полу, все бросились от нее врассыпную, но внезапно замерли, так как в распахнутые двери зала торжественно вплывал на троне его величество Иезибальд Четвертый.
— В чем дело?! — рыкнул он.
— Ва-ва-ва! — сказали ему невразумительно, показывая на катающуюся по полу голову.
Поняв, в чем дело, король рассвирепел: кого-то боятся больше, чем его самого!..
— Убрать!!! — приказал он, показывая посохом на голову, своей страже.
Стражи упали на колени, мелко осеняя себя кругами и склонили повинные головы — что хочешь делай, государь, хоть руби, а нам такая работа «без надобностев»! Живого — со всем удовольствием, а эту головешку… Руби, государь!..
Король, не спеша поворачивая голову, посмотрел на собрание, потом тяжелый взгляд его снова остановился на голове. Та дико вращала глазами, лизала языком пол и корчила рожи, как паралитик. Это показалось его величеству издевательством.
— Убрать эту падаль!! — закричал он и со всего размаху ударил посохом. — Скарт!.. Где твои люди?
Но так как трон не был еще опущен на пол, то удар посохом не получился и король чуть не упал с трона, потеряв равновесие. Положение спас Скарт, подставив могучее плечо под накренившийся трон. Трон срочно поставили на пол. Король был взбешен. Неизвестно, чем бы закончилось это для присутствующих, но тут Скарт подал знак и откуда-то, словно из-под земли, появились люди в темно-красных, почти бордовых, одеждах и приблизившись к голове, насадили ее снова на кол. Голова продолжала кривляться и корчиться, и Скарт, так же молча, велел убрать ее с глаз долой.
Голову вынесли, несмотря даже на то, что она начала дико хохотать и плеваться — людям Скарта, отважным мастерам заплечных дел, это было не в диковинку. В зале на разные лады шептали сказанные головой слова, но о том, что покачнулся Иезибальдов трон, не смели даже заикаться, хотя Фома видел, что присутствующие потрясены этим не меньше…
Король мрачно сидел на троне, явно не в себе. Постепенно в зале установилась тишина, мертвая. Забыв дышать, подданные смотрели на своего короля.
— Регламент! — сказал он наконец.
Из чтения регламента поединка, продолжавшегося почти четверть часа, даже Мэя поняла, что готовится не поединок, а убийство. Убийство молодого графа Иеломойского, с тем, чтобы появился новый граф, Скарт. Так в Кароссе решалась проблема денег, кругов, а заодно и развлечения. Убив Фому, король сохранял у себя и деньги, и надежду найти розовые круги — Мэю. Выбор оружия, время, правила, да и вообще все условия поединка диктовал Скарт как оскорбленный. Когда и как его оскорбили, недоумевал Фома.
Выходило так, что он узнавал о точном времени поединка, так же как и о выбранном Скартом оружии и виде единоборства, за полчаса до самого поединка. Все говорило о том, что церемониться с ним не собирались, кроме пышных похорон в виде турнира.
— Они хотят вас убить! — прошептала Мэя. — Вы даже не сможете подготовиться за эти несчастные полчаса! А он будет заниматься этим весь день!
— Хорошо еще, что есть полчаса! — хмыкнул Фома. — Могли бы и их не дать, а, капитан? Пока нам везет?..
Но Блейк, до этого хмуро молчавший, только криво усмехнулся в свои роскошные усы и не поддержал его тон. Сдержанный гул голосов придворных постепенно стихал, видя, что король собирается что-то сказать.
— Ну что, граф — странствующий рыцарь, как тебе условия честного поединка? — громко спросил Иезибальд в наступившей паузе. — По-моему, справедливые?..
Он уже полностью пришел в себя после инцидента и теперь удобно развалился на твердо стоящем троне, саркастически ухмыляясь. Трон поставили напротив главного входа в зал на специальный небольшой постамент, и король со своим смертоносным скипетром возвышался над притихшей толпой. Рядом с ним находились Скарт, Меркин и еще несколько человек свиты или обслуги, а между ними и залом, по углам постамента, стояли два дурынды с алебардами.
Двух предыдущих стражей заменили, и теперь можно было только гадать, что с ними произойдет в ближайшем будущем, каким причудливым образом отразится на них гнев Иезибальда в руках виртуозов кнута и топора. Но!..
Что ни говори, читалось на лице короля, а день был неплохой: две жертвы, еще две потенциальные жертвы, и одна — новоявленный граф — жертва с развлечением. Поэтому он приготовился слушать Фому с умилением палача, заранее все прощая — чем бы его голова не тешилась, лишь бы до плахи допрыгала…
— А, Томас?
— Для полной справедливости там не хватает еще одного условия, ваше величество! — сказал Фома.
— Какого? — развеселился Иезибальд. — Мы, кажется, все предусмотрели, а, Скарт?
Он захохотал, совсем не смущаясь и не скрывая то обстоятельство, что они со Скартом «все предусмотрели». Засмеялись и в зале.
Фома подождал тишины. Иезибальд махнул нетерпеливо рукой.
— Ну-ка, ну-ка?
— В указе забыли написать, что у меня должны быть связаны руки! А это несправедливо!.. Как же Скарт сможет драться со мной, когда у меня руки не связаны, как у его жертв?
Тут уже не выдержал и захохотал Блейк, за ним несколько офицеров. Похоже, бравый капитан был из тех немногих, кто не очень-то боялся короля и его фаворита, а может, был нужен. Королевская гвардия была отборным войском, а ее командир, по рассказам Мартина-младшего, не раз доказывал свою верность в бою, спасая его величество.
Скарт побагровел и сделал угрожающее движение в сторону Фомы. Он странно легко менял цвет со смуглого на багровый и обратно.
— Довольно!.. — Иезибальд стукнул посохом, останавливая всех.
Фоме прощалось все как покойнику, но и покойник не должен превращать серьезный ритуал своих похорон в балаган. Прочие же… король жестко чиркнул взглядом окружение Блейка. Доберемся и до прочих, читалось на его лице.