Но для Мири, похоже, это не являлось проблемой. Проблемой было другое…
— Потому что я — девственница! Если тебя убьют, мне что — спать с этими отморозками?
— Не убьют! — опрометчиво пообещал Фома, из-за подушки.
— Это почему это? — нахмурилась она.
Вот пойми этих женщин!
— Потому меня ждет такая девушка, как ты! Так что прощай, до завтра!
— Ну-у! — вдруг скуксилась Мири, потеряв боевой задор рукопашной. Снова маленькая девочка, подросток. — Можно я останусь? На краешке!
— Нет!
— Тогда я буду всю ночь выть под дверьми!
С неё станется, вздохнул Фома. Мири, уловив перемену в его настроении, нырнула под покрывало.
— Я просто так, правда! Я просто полежу с тобой, ты такой теплый!.. — Казалось, она замурлычет, но Мири вдруг подняла хитрую мордочку. — Вообще-то ты подозрительный тип, тебя надо хорошенько проверить!
Теплый Фома сразу похолодел.
— То есть, как?
— А вот так! — засмеялась она, и рука ее скользнула под его халат. — Хорошенько проверить!
Фома не успел ничего сказать, как она уже нашла то, что искала.
— О! — лицо её изменилось. — Вот, значит, как это происходит! А я-то думала, как же это мужчины попадают в женщину?
— Я тебе лучше расскажу, как они попадают в беду, благодаря этому устройству!.. — Фома скинул ее руку с пульта мануального управления мужчиной. — Или лежи спокойно или выматывайся! Я не шучу!
Мири притихла и домашней кошечкой устроилась возле него. Он загасил ночничок.
«Когда же я избавлюсь от этой напасти? Это становиться смешным: как поединок, так у меня в постели женщина. Ребенок!.. Или я чего-то не понимаю, и все — наоборот? Как у меня в постели женщина, так обязательно поединок?.. Они что не могут друг без друга — любовь и смерть? Любовь это смерть? Это рядом? А смерть — любовь?.. Кто старше? Смерть — мать красоты. А может — и любви?.. Но любовь не человеческое чувство, в том смысле, что не животное, в нем нет корысти выживания. А смерть? В ней вообще нет корысти! Потому что её самой нет…»
Мысли его заплетались, утихали, темнели…
«И есть ли женщина, которая может достаться без борьбы, без поединка, пусть даже с собой?.. Вот борьбы «без» — сколько хочешь!..»
27. Женщина для поединка
Он, пиная листья на бульваре, бездумно брел, не ведая, куда, пока не уткнулся взглядом в причудливо кованую ограду прямо перед собой на высоте груди. Собственно, он наткнулся взглядом не в ограду, а в ноги, своей линией вызывающие желание узнать, кто обладает таким сокровищем. И… строгий, чистый профиль. Она?..
Она сидела на приподнятой открытой террасе ресторана и читала. Сама терраса была почти пуста… несколько скучающих посетителей. Ресторан был маленький, весь в ажурном чугуне и грубых булыжниках. Внутри таких заведений, обычно — либо живой крокодил, либо мертвый индеец, либо, на худой конец, белка в колесе, да надпись, что хорошая лошадь — мертвая лошадь.
Он остановился и стал разглядывать мираж сквозь орнамент решетки. Впрочем, он узнал ее и без этого, по характерному спазму, что возникал в голове. Из всех разновидностей боли, что стреляла, сжимала и разрывала его мозг, эту единственную он не избегал. Жаждал.
Кто же она, эта женщина-мираж, так странно возникающая и пропадающая из его жизни? Почему, когда он ее видит, у него возникает боль и ломота в висках? А когда её нет, он словно и не живет, не зная, почему. Что это? Действие лекарств, последствия травмы? Морок, глумящийся над ним, как фата-моргана, преследующая узников пустынь и морей, чтобы исчезнуть при первом признаке узнавания?.. Или за этим что-то есть, было?.. Будет?..
Он криво усмехнулся. «Я запутался во временах…»
Она вопросительно подняла глаза, когда он появился перед ней.
— Вы ждете, конечно, не меня, — сказал он, с натянутой улыбкой теряющего достоинство просителя.
— С чего вы взяли, что я вообще кого-то жду?
Легкий загар, при светлых глазах и волосах, делал ее настолько притягательной, что рука у него невольно потянулась потрогать шелковый переход щеки там, где она, нежно золотясь, закруглялась скулой к шее. Она заметила это движение, но не пошевельнулась, только прищурилась слегка.
Действительно, с чего он взял, что она ждет?.. Кофе, пустой стакан из под сока, сигареты… да, и книга — важный атрибут! Раскрытая. Обычный набор дамы на охоте. Нога на ногу. Каблук размерено постукивает по пятке, в такт качанию. Но глаза! С такими глазами не выходят на охоту.
— Так, догадался, — неопределенно хмыкнул он. — Разве нет?
Она не ответила, вместо этого отвернулась и долго смотрела вдоль бульвара. Он смотрел на ее профиль. Что он помнил отчетливо, так это робость перед ней — странную, немотивированную, бороться с которой бесполезно.
— Как вы здесь очутились?
Вопрос ему сразу не понравился, что-то в нем было не так.
— Я?.. — Потянул он время, пытаясь понять, что же ему не нравится, потом пожал плечами. — Не знаю. Разве это имеет значение?.. Бродил.
— И давно вы так бродите?
Ах, вот что она хотела сказать! «Как вы очутились на свободе, вас выписали?»
— Давно! — с вызовом ответил он. — Если быть точным, всегда!
Глаза Марии потемнели.
— Рада за вас.
— Я не сумасшедший! — вырвалось у него. — Разве вы этого не видите?
— Я — тоже, — спокойно сказала она.
Фома непонимающе уставился на нее. Боль начинала усиливаться.
— Вы меня узнаете через раз, — сказала она. — Какие-то безумные ситуации…
Он отметил про себя, что она стала безжалостна. Или и была?.. Почему?
— Поэтому вы перестали приходить?
— Поймите, Андрон, это… — Мария отбросила прядь и посмотрела в упор.
— Это не то, — услышал он приговор.
— Вы кого-то ждете? — снова спросил он, чтобы перебить, не дать распространиться безысходной тоске от ее слов, забыв, что уже спрашивал об этом.
— Да.
— Не меня, — уточнил он с той же кривой усмешкой, и оглянулся, намереваясь вычислить в окружающем мире, кого же?
У него было ощущение, что он сейчас взмоет или рухнет: что-то сладко на грани боли вибрировало в голове.
— Значит, не меня, — повторил он.
— Достаточно того, что я вас читаю… — Качнула она ногой.
Фома узнал книгу.
— Страсти по Фоме, — сказала она, и было понятно, что имеется в виду вовсе не название книги.
— Я ее так не называл, — сказал он, тоже о другом.
— Это не имеет значения. Я все равно читаю не ваши фантазии, я читаю вас.
— В другое время, я бы воспринял это, как комплимент… — Фома взял сигарету и повертел ее перед глазами, словно не зная, что с ней делать. — Но это не фантазии, это… так. Просто так все и есть!
— Вы предлагаете мне поверить во все это?
— Не надо верить, это — есть. Мир гораздо шире… и выше Голливуда…
— Спасибо… не ожидала!
Он опять сбился ее усмешкой. Как ей удаётся быть такой притягательной и недоступной?.. Впрочем, это одно и то же… Причем здесь Голливуд? Почему он никак не может найти верный тон?
— Словом, я ничего не выдумывал.
— Ну да, всю правду написали! И что?.. — Она почти с вызовом посмотрела на него.
— Я ищу…
— Что-нибудь закажете?.. — Перед ним возникла слегка одетая официантка.
Лето, жара, тело её рвалось наружу и тугие тесемочки одежд опасно звенели.
— Хеннесси, сто, — попросил Фома, чиркнув по официантке взглядом и отметив смелость микияжа, на грозном фоне которого ее одеяния были незаметны.
Было странно, что в таком ресторане и такая разудалая девица, может, практикантка, по утрам?
— Какого? — поинтересовалась официантка.
— Экс Оу.
Не поднимая головы, краем глаза, он уловил вопросительный взгляд официантки на Марию и ее утвердительный кивок. Видимо, она бывала здесь постоянно.
— Нет, бутылочку! — передумал он.
Официантка даже за спину ему зашла, чтобы скорчить физиономию: мол, вы как хотите, а я не советую!.. Мария вопросительно посмотрела на него.
— Мне уйти?
Где воспитывают этих строгих дев, что становятся так невозмутимо прекрасны? В каких кипреях? Какие волны ласкают их, делая неприступными, как скалы?..
Фома вздохнул.
— Не надо. Я пошутил. Сто. Лимончик. Тоненько.
Он совсем не хотел пить, но ситуация… официантка ушла. Возникла короткая пауза, потом — коньяк, а он все никак не мог собрать мысли. Ничего не хотелось, только быть рядом с нею, смотреть на нее, дышать.
— Итак?.. — Она посмотрела на него. — Вы ищете. Что или кого?
Он хотел сказать, что ищет всегда только её, но это почему-то не выговаривалось, слова теряли строй и смысл — глупели и фальшивили, когда он видел ее.
— Может, меня?
— Нет, я хотел… я вас не искал. Сейчас не искал. Я-а… все время… — Фома запутался. — Словом, между нами что-то…
Нет! Он резко оборвал себя: что может быть у нее общего с ним?! Не хватало еще, чтобы она ушла сейчас!.. Он растерянно глотнул коньяк и сразу отставил его, это был не «ХО» и даже не «VSOP”.
— Да? — чуть ли не потребовал он ответа, от отчаяния найти равновесие.
Она медленно повернула голову. Боже мой, ведь смотрит же она на кого-то, дышит?!
— Господи, вы как… — Мария достала новую сигарету. — День сурка какой-то, — пробормотала она. — Как вы не устали — одно и тоже?! Ну, если вам так весело, подумайте обо мне, хотя бы! Это же невыносимо! Ну было, было!..
— Было? Что?
— Все! — отрезала она. — Что еще?.. Какое это теперь имеет значение? Сейчас ничего и быть не может!
— Почему?.. — Он сам поражался глупости и бестактности вопросов, которые сыпались из него, как беды, но он не мог и не задавать.
— Почему? — переспросила она. — Да потому, хотя бы, что чудеса бывают только в книгах! В вашей, например…
По голосу он понял, что она не с ним, да и смотрела она куда-то в сторону.
«Явился?.. Кто?» Фома повернул голову… Ефим?.. Она ждала его?!
— Вот вы где! — громко удивился Ефим, появляясь из-за его спины на терраске. — И о чем речь?..